Рецензии на книгу «Дневники исследователя Африки» Давид Ливингстон
Доктор Ливингстон, я полагаю?
День — ночь — день — ночь — мы идём по Африке,
День — ночь — день — ночь — всё по той же Африке.
(Пыль — пыль — пыль — пыль — от шагающих сапог.)
Французский философ Рене Генон в своей работе по сакральной географии выделял семь башен Сатаны - места, распространяющие "оккультные вибрации" и сеющие зло на планете. Двум башням он отвёл место на Чёрном континенте. Предлагаем вам встать во главе экспедиции, отправляющейся в центральную Африку на поиски истоков Нила. Давид Ливингстон, вы всегда нужны своей стране! Ваше сердце навеки отдано Африке, а её народ запомнил вас, как честного и отважного человека. За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе путь Великого льва с помощью этой карты, шестигранного кубика и фантазии.
1. Под рокот там-тамов вы ставите свою фишку на первый пункт карты. Деньги получены, экспедиция собрана, тюки ломятся от тканей и бус на обмен, еда свежайшая, а у сипаев-охранников на ногах ещё ни одной водянки. Не забываем про медикаменты, бумагу, чернила и конечно же про наш эксперимент! Буйволы, верблюды и мулы против мухи цеце, поможет ли им природная сопротивляемость?
3. Внезапно вы понимаете, что велеречивое рекомендательное письмо от губернатора другой колонии Британской империи может сослужить хорошую службу. Особенно если оно в похвальных выражениях описывает вас, а также заверяет получателя сего в личном расположении Её Величества королевы Виктории. Лесть и обещания приносят неожиданную помощь от местных царьков (двигайтесь на пункт 8).
5. Ноги верблюдов вязнут в иле разлившейся реки. Чтобы они не сломали свои конечности, придётся искать другой брод намного выше по течению. Теряете время и припасы, приобретаете мозоли от грузов на спинах животных и носильщиков (пропустите ход).
8. Носильщики бунтуют, перекладывая ношу на самых безотказных. В нашем случае - это вьючные животные. Когда вы это замечаете, спины животных уже растёрты в кровь от непомерной ноши. Вы уговариваете людей снова взять тюки. Пока что обошлось без палки, просто силой убеждения. Твердость духа и опыт позволяют повторять такой фокус неоднократно, главное, чтобы люди не были голодны. Сипаи уже смотрят исподлобья. Но лес вокруг звенит от пения птиц, которые вьют гнёзда. Кричат козодои, вот так: "ОООООООО".
9. Трава, выше человеческого роста и лианы с колючками в дюйм длиной. Зло в чистом виде, не позволяющее быстро пройти этот участок леса. Заплати местным рубщикам по ярду коленкора в день, может они согласятся помочь. Теряете время (поделите пополам бросок кубика, результат округлите в меньшую сторону).
10. По пути вам встречается караван невольников и их погонщиков. Примечательно, что местные жители крадутся следом и под покровом темноты отбивают рабов, чтобы...продать их во второй раз или в третий. Для арабов все местные на одно лицо. Вы понимаете, что изменить ситуацию можно лишь изнутри, поэтому не покупаете рабов сами и используете только наёмный оплачиваемый труд. Ничто не заставит африканцев доверять белым кроме длительного хорошего обращения. Кстати вода реки Ламами чёрного цвета, как и пена от неё.
11. Все вьючные животные пали по разным причинам. Придётся самим нести груз или нанимать больше носильщиков. Что хуже всего - непонятно, погибли ли животные от укусов мухи цеце или банально от того, что несли непомерную ношу, стояли нагруженными на солнце дополнительно несколько часов, пока разбивался лагерь, а их гноящиеся ушибы никто не промывал? Кроме того, что кровь стала артериального цвета, ничто не указывает на болезнь. Между прочим, жареные белые муравьи называются гумбе.
13. Неожиданно обнаружилось, что рукопись дневников, которую вы решили прочесть во время игры ради более глубокого погружения в мир Африки, обрывается самым подлым образом на середине. Поговаривают, что колониальная служба по доставке книг Литрес предлагает контрафакт, будьте бдительны! Отчаянный информационный голод и желание пройти до конца, не свернув на половине, даёт вам +3 к упорству (Бросайте кубик, выпятив челюсть по-волевому)
14. Переходы уменьшились, т.к. люди голодают. Ничего нет вокруг, кроме колючих акаций. Иногда удаётся подстрелить антилопу, но мясная диета приводит к быстрой усталости ног и боли в зубах от жесткого мяса. Носильщики тайком выбрасывают вещи, кажущиеся им ненужными, так было потеряно около фунта жевательного табака. Боже, дай вам сил! (Уменьшите результат броска на единицу до минимума в 1 ход)
16. Братья миссионеры, знайте, что эта земля истинных язычников! Но у вас нет представления о границах собственной смелости и веры, покуда вы не посвятили себя этим людям. У них множество пороков, но добрые и любящие сердца. Распахните им своё и нет, не принуждайте, а просто поделитесь. И тогда они ответят вас в силу своего разумения. Запомните, женщины здесь не продают в рабство своих младенцев, что свидетельствует о силе их любви! (Господь с вами. Бросьте кубик дважды и выберете лучший результат).
19-20-21. Нужно просто дойти. Позавчера зашли в деревню Мпакво — вождь Крякво дал нам пшена, курицу и маниок — наняли носильщиков до следующей деревни. Вчера зашли в деревню Рвакло — сын вождя Крякво Мтамбабаху дал вам ничего, потому что самому мало — носильщики не согласились идти дальше, потому что боятся мазиту. Завтра дойдёте (?) до деревни Лабаланга — сами несите свой скарб короткими перебежками, оставляя охрану — брат жены друга вождя Мтамбабаху Хубамтаху угостит по-королевски пшеном и желудком слона — ещё три дня диареи под одним кустом с носильщиками. Кстати под ногами прекрасные доломиты! Удивительно богатая страна!
22. Доверяй, но проверяй! Сегодня ночью украли ящик с медикаментами, думая, что в том тюке что-то ценное. И скорее всего, выкинули где-то в лесу. Невообразимая потеря, лучше бы украли любые другие вещи, кроме вашего дневника и чернил. Отныне каждый результат броска уменьшается на единицу - вы дрожите от лихорадки, хинина нет. Вы как ткачик, у которого разорили гнездо - не сдаётесь и строите снова.
23. Сезон дождей, кража вещей, холера, измена людей или просто язвы между пальцев на ногах - выбрать наименьшее из зол не получится, всё придётся испытать последовательно. Два долгих года в стране маньюэма у озера Танганьика. Прочитайте Библию четырежды четыре раза и к вам явится спаситель Стэнли. Питайтесь жареными крылатыми муравьями и говорите, что все белые молятся великому отцу Мулунгу - это посчитают естественным.
24. В жарком и влажном климате не получается остановить кровь вот уже почти две недели. Слуги почти всё время несут вас на руках, а записи в дневниках вытрясают последние крупицы мужества, чернил не осталось, пришлось сделать их из ягод. Писать придётся на прошлогодней газете. Вы боитесь, что такие некачественные чернила исчезнут и ваши записи не смогут попасть в руки учёным. Война отрезала даже от крупиц цивилизации, поэтому ничто не помешает исследовать водораздел рек, впадающих в Танганьику. Голод и лишения - ерунда, долг превыше всего! Кстати, купите двух дойных коров и смотрите, как спариваются ткачики.
26. Читамбо :( Сердце из груди вынимамбо, тело в соли схоронямбо, в Вестминстер доставлямбо. Ваше путешествие подошло к концу во всех смыслах этого слова. Неужели вы могли подумать, что умрёте от старости в кресле-качалке, окружённые правнуками? Дорога тридцать лет вела вас по саваннам, тропическим и мангровым лесам, пустыням и рекам. Вы закрашивали белые пятна на глобусе своим личным присутствием, кормили москитов и тряслись от лихорадки под тонюсеньким пологом палатки. Пыль странствий на десятках пар стоптанных сапог не даст соврать! Великий лев и друг человечества, миссионер и первооткрыватель, Давид Ливингстон, спасибо за то, что были!
Спасибо за игру и тебе, читатель. Путешествуйте с нами, путешествуйте сами (с)
Вниз (и вверх) по волшебной реке
Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламя и дымы,
О тебе, моя Африка, шёпотом
В небесах говорят серафимы.Н. Гумилев, «Шатёр», 1921
Монотонные дневниковые записи о голоде, крови, рабах и мире без коммуникаций. Ливингстон ушел в никуда и пропал там на несколько лет, бродя от древни до деревни, от вождя к вождю, от реки к реке.
Африка оставалась белым пятном на карте так долго, что почти дотянула до космического века в качестве страны-убежища для утопий. Ливингстон же как раз хотел выступить в качестве деконструктора мифов и легенд, связав заброшенный мир с миром пара и электричества (и высоких моральных стандартов). Но все равно, когда начинаешь читать его записи в этой, посмертной книге (а надо сказать, она сильно отличается от «Путешествий и исследований в Южной Африке» Давид Ливингстон (у меня есть издание 1956 года, с мрачноватым предисловием о порабощенном континенте, ведь книга была издана у нас до распада колониальной системы), в которой он все сам пригладил и сделал довольно чинным) поневоле чувствуешь если не трепет, то какое-то странное ощущение прикосновения к неизведанному. Поиски истоков Нила пусть и кажутся технической задачей для миссионера, проповедующего отказ от рабства (и невольно прокладывающего дорогу британскому империализму), но она будит, будит воспоминания и книгах Хаггарда и Ефремова, возвращает к жизни образы Гумилева, Верна и даже макулатурного Берроуза.
Любопытнее всего то, что хоть у европейцев и нет связного представления об этих пространствах, Ливингстон совсем не первый. Тут были и португальцы за века своего господства в торговле по Индийскому океану, есть кривые и косые карты, англичане пытались сюда забираться, да и какие-то немцы отважились пару раз забрести к западу от Занзибара. Сеть родственных племен, занимающих обширные внутренние пространства, прошита маршрутами арабских торговцев рабами и слоновой костью, так что для них этот мир совсем не нов. Да и сами жители, эти многочисленные, сменяющие друг друга племена, союзы племен, опять племена, несмотря на то, что почти все местные видели белого человека в первый раз, испытали явное влияние Великих географических открытий – негры выращивают кукурузу и табак, многие знают огнестрельное оружие и слышали о больших религиях. Ну и ткани, куда же без них, этого символа Промышленной революции и британского империализма! Нет, этот мир совсем не tabula rasa, нет, это сложный, насыщенный противоречиями мир. Крайне любопытно для меня было и то, что Ливингстон пишет о тех землях, которые потом частично станут государством Танзания, про сельскохозяйственные эксперименты властей которого в XX веке я относительно недавно читал у Скотта . Мир захватил этих людей в сети своих связей уже непосредственно, подчинил западной науке и попытался стереть ту адаптивность и гибкость, о которой с таким восхищением писал Ливингстон.
Но по мере чтения остальной мир перестает играть какую-либо роль. Ты все больше втягиваешься в этот рассказ, это медленное, рваное передвижение - шаг вперед и два назад, все больше сопереживаешь увлеченному, даже одержимому человеку. Судите сами – каким должен быть человек, чтобы на несколько лет уйти от цивилизации в края, где нет ничего от привычной жизни, где множество болезней, старых коварных и новых, неизвестных, порой смертельных. С каким спокойствием Ливингстон рассказывает о бегстве нескольких носильщиков с его ящиком с лекарствами! А ведь после этого он фактически был обречен, по крайней мере, он все чаще стал писать о проблемах с восприятием и потере контроля над мышцами. Эта хроника путешествия в один конец и пугает, и завораживает. Проза жизни, как обычно, оказывается страшнее прозы художественной – дневники Ливингстона сильнее «Сердца тьмы».
Чем дальше, тем путанее становится само путешествие. Одержимость гонит Ливингстона к истокам Нила, но честность и самоконтроль не позволяют считать то, что он видит, оными истоками. Он все сомневается, все проверяет и перепроверяет, да так и остается с сомнением – не Конго ли это (Конго и оказалось). И на Ливингстона даже эпическая встреча со Стэнли не производит сильного эффекта – он рад весточке с большой земли, но и только (бедная Франция, плохие немцы, много кто умер). Он тянет Стэнли в пару походов, а потом спокойно расстается с ним, не поддавшись на уговоры отправиться домой.
Крайне любопытно, когда Ливингстон начинает писать о своих исторических идеях и концепциях. Тут он настоящий викторианский джентльмен - набор классиков, желание найти археологическое подтверждение библейских историй, поиск древних орудий (особенно каменных). Правда, после нескольких голодных лет эта увлеченность высокими идеями сильно сдает, оживая только перед самым концом. Но Моисей, Моисей мерещился ему, зашедший сюда, в Танзанию или Замбию, как раз для того, чтобы Ливингстон нашел его следы.
Ливингстон нравится своей стойкостью и убеждениями. Хотя он и доверяет дневнику колкости и неприязнь к некоторым персонажам своей саги (в основном к арабам-работорговцам), он совсем не похож на карикатурного викторианского джентльмена-расиста. Он уважает негров, думает об их благе (нецинично), ему нравятся люди, с которыми он общается, и он часто пишет о привлекательности и красоте местных женщин (так и вспоминается Хаггард, который в «Копях…» не решился писать об межрасовых отношениях, хоть и намекнул на них). Печально думать, что он прокладывал путь для красномундирников.
После первых лет скитаний Ливингстон почти все время путешествовал с арабами, торговавшими рабами и костью. Они были ему неприятны, однако и помощью и едой их он пользовался, оставляя шпильки дневнику (по широкому фронту – от заметок об исламе до отдельных вороватых личностей). Судя по всему, к Ливингстону они и многие местные уже относились как неземному существу – высохшему, скелетообразному, которого непонятная страсть носит по стране туда-сюда.
Последний поход по композиции вроде бы ничем не отличался от предыдущих, но Ливингстон все слабее и слабее. Градус античности разворачивающейся трагедии все возрастает, поход в никуда все мрачнее, человек все тоньше и прозрачнее. Впечатление усиливается тем, что почти до самого конца Ливингстон сам рассказывает о происходящем, непосредственно говоря о слабости, лихорадке и обильных кровотечениях. В финале он что твой Эль Сид, привязанный к коню – Ливингстона несут на руках, он уже почти не может передвигаться сам, хижины, где он ночует, разбирают, чтобы вытащить его оттуда. А потом наступает финал, дневник обрывается, человек перестает быть. Его тело высушивают и с великими трудностями доставляют на побережье, а затем и в Англию. Занавес.
P.S. Понравилось количество и качество иллюстраций. Жаль, что они довольно бессистемны и относятся то к более ранним путешествиям Ливингстона, то вообще ни к каким путешествиям не относятся, так, просто про Африку в XIX веке.
Вангую 2.
Сердце его осталось в Африке
Ндженго, Луанда, Ндонде, Матамбве, Конаюмба, Санджензе, Танганьика…
Вы слышите, как рокочут эти барабаны?..
Африка!!!
Первая экзотика, знакомая нам с детства. Первые мечты о захватывающих приключениях. Первое желание путешествовать и хоть немного приобщиться к путям великих первооткрывателей и отважных исследователей. В ряду их имён — Ливингстон: один из немногих, буквально исходивший чёрный континент вдоль и поперёк. Давид Ливингстон, бедный шотландец, своим трудом и умом получивший университетское образование и докторскую степень, медик и теолог, из шестидесяти лет своей жизни тридцать (задумайтесь!) провёл в странствиях.
Что двигало им? Жажда открытий? Как ни странно, первая стезя Ливингстона — миссионерство. Отриньте стереотипы. Нам кажется, что миссионер — это тот, кто всячески насаждает среди «тёмных, невежественных аборигенов» веру, которую он сам считает единственно правильной, и свои представления о морали, зачастую доходя в этом до абсурда. Была приятно удивлена, обнаружив, что автор африканских дневников вовсе не похож на этот канонический образ. Он полон уважения к людям и их представлениям об устройстве мира, ему не важен цвет их кожи, он с интересом и без высокомерия беседует с ними, расспрашивает, записывает сведения об их традициях и суевериях… Одно для него непереносимо — непорядочность. В своей миссионерской деятельности он не столько проповедник, сколько просветитель, не «отец духовный», а друг и советчик.
В течение жизни путешественника Ливингстон всё с большим увлечением ведёт исследовательскую деятельность: астрономические наблюдения, геологические записи, составление географических карт ранее не исследованных областей, описания флоры и фауны, этнография, составление словаря языка масаи и запись слов из языков маньюэма, бакусс и других африканских племён. Ливингстон подробно, со знанием дела описывает биотопы и их развитие, различные ремёсла встречающихся ему племён, открывает водопад Виктория (названный им в честь королевы), водопад Мерчисона (ему дано имя президента Географического общества), озеро Нгами, первым из европейцев пересекает пустыню Калахари…
Давид Ливингстон упорно боролся с работорговлей, считая её самым ужасным и унизительным из того, до чего «додумался» человек. Вся книга проникнута этим. Как мог он препятствовал обращению африканцев в рабство, улаживал конфликты, увещевал недоверчивых и колеблющихся.
А путешествие длиною в семь лет всё продолжалось.
Представьте себе все опасности и лишения этого нелёгкого похода: землетрясения, пожары, тропические ливни, малярия (а вслед за нею — холера и пневмония), необходимость по четыре-пять часов идти где по колено, а где и по грудь в воде, поминутно проваливаясь в липкую, зловонную чёрную грязь, пиявки, отчаянно кусачие муравьи, личинки насекомых, ввинчивающиеся в кожу… При этом надо постараться сохранить груз, состоящий не столько из продуктов, сколько из тканей и бус — здешней валюты. При этом в любой момент можно оказаться обманутым, обокраденным, оболганным, а то и погибнуть.
Доктор Ливингстон не жалуется, не сетует. Он очень сдержан даже в описании голода, который приходилось терпеть ему и его спутникам. По отдельным обмолвкам узнаёшь, что они, например, полтора месяца провели без мяса или десять месяцев — без сахара или мёда. Очень редко (особенно для миссионера) автор дневников обращается к Богу. Несколько строк — непременно в праздник Рождества и в собственный день рождения, иногда в самых тяжёлых ситуациях — не жалобы Творцу, но слова благодарности и обещания. Даже чувствуя приближение смерти, Ливингстон пишет: «Отец небесный, помоги мне закончить эту работу в твою честь». И ещё:
«…я старался следовать пути, подсказанному мне долгом, не отклоняясь ни вправо, ни влево, хотя дорога была очень извилиста. Все тяготы, голод и труды я встречал с полной уверенностью, что я правильно поступаю, настойчиво добиваясь завершения исследования истоков Нила».
Все мы знаем классическую фразу Генри Мортона Стенли: «Доктор Ливингстон, я полагаю?» — несколько позёрскую, на мой взгляд. Кое у кого может сложиться впечатление, что растяпа Ливингстон заблудился в трёх пальмах, а молодчага Стенли его отыскал и вернул родным и близким. Нет, это не так. Не Ливингстон потерялся, а его потеряли. На родине в течение двух лет не получали от него никаких известий (из 42 писем, написанных путешественником, и переданным им для отправки с различными оказиями, дошло лишь одно!), вот и снарядили экспедицию. Впечатляет то, что Ливингстон действительно мог бы вернуться… но он предпочёл продолжить свой путь. Стенли несколько месяцев путешествовал вместе с ним, а потом отбыл к цивилизации.
Последние страницы дневника читать почти физически больно. Зная неминуемый финал — Давид Ливингстон скончался от малярии 1 мая 1873 года в деревушке Читамбо на берегу Молиламо (река? озеро?), вблизи озера Бангвеоло, с которым у него, кстати, были связаны какие-то мрачные предчувствия, — видишь, как тают дни, как всё более скупыми становятся записи…
Завершает книгу глава, написанная современниками Ливингстона со слов его верных спутников. Сердце путешественника осталось в Африке не в переносном, а в самом прямом смысле — оно захоронено там; тело же его, искусно мумифицированное, было перевезено в Англию и упокоено в Вестминстерском аббатстве. Через тридцать лет рядом с ним был похоронен Стенли.
Книга издана в прекрасной серии «Великие путешествия». Бумага белая, тонкая, но плотная, много хорошего качества цветных вклеек, огромное количество чёрно-белых иллюстраций: рисунки, гравюры, фотографии из книг Ливингстона и Стенли, а также из этнографических изданий, ботанических и зоологических атласов того времени. К сожалению, для увеличенного формата книги шрифт мелковат (особенно в примечаниях, сопроводительных текстах к иллюстрациям, вставкам издателей в основной текст).
"Я открою Африку или погибну"
Девид Ливингстон являющийся также первым европейцем увидевшим водопад Виктория и назвавшим его, в честь королевы Виктории. Сейчас возле водопада установлен его памятник.
Но эта книга о исследовании им Африки. На протяжении 2-х лет- с
января 1866 по декабрь 1868 исследователь тщательно вел дневник о своем путешествии по Африке из страниц которого и состоит эта книга.
Ливигстон, представляется нам убежденным христианином, ярым борцом с рабством и работорговлей и отважным исследователем. Он подробно описывал местность по которой проходил вплоть до почвы в том или ином районе, по возможности он в деталях описывает флору и фауну тех мест. Иногда складывается впечатления, что эти описания слишком подробны , что меня заставляло немного скучать читая об этих долгих рассказах о реках с их сложными названиями, о том куда они впадают и где берут исток. Этот дневник был бы очень полезен для исследователя, который прошел бы по его пути, о чем сам Ливингстон однажды упомянул в записях. Конечно это величайший труд сильного и целеустремленного человека, который не останавливается не перед голодом, не перед болезнью следуя намеченной цели. При этом он довольно скудно рассказывает о трудностях с которыми сталкивался именно он, что показывает его скромный но сильный характер. Он чаше рассказывает, как тяжело носильщикам, или как страдают вьючные животные, которых намеренно убивают сепаи и даже понимая этот факт он с таким милосердием относится к этим ленивым вечно пытающимися его обворовать людям.
Ливингстон является противников работорговли и всеми силами старается донести до племен, что в ответе за страдания рабов не только покупатель, но и продавец. Исследователь описывает все ужасы связанные с этим. Жестокость работорговцев обескураживает, они убивают женщин и мужчин которые потеряли силы в дороги и бросают трупы людей на дорогах .. Вот один пример который вызвал у меня слезы
Среди пленных – бедная старая женщина с ребенком, мальчиком лет трех, по-видимому, любимцем матери. Ноги у него растерты. Мальчика продавали за четыре ярда коленкора, а мать – за два. Он все понимал и горько плакал, цепляясь за мать. Она, конечно, ничем не могла помочь ему. Их разъединили позже.
В дневниках, он описывает племена и вождей которых встречает на своем пути рассказывает об их занятиях тоже весьма подробно, об их характерах и традициях отношениях к Богу и их внешних отличиях от других племен. И этого мне не хватило, хотелось бы, более подробно покопаться в каждом племени, и более ясно увидеть картину того загадочного мира, что представил нам Ливингстон.
В книге более 80 иллюстраций которые подкрепляются описаниями, хотя пара из из них несвязанно с происходящим в книге. И вот, что мне понравилось больше всего:
Баобаб, или адансония пальчатая (Adansonia digitata),- самое толстое дерево в мире: около 10 метров в в окружности при высоте до 25 метров. В сезон дождей их пористая древесина способна, как губка, впитывать воду: в засушливый сезон они сбрасывают листья и расходуют накопленную влагу. Так что баобаб можно считать природным водным резервуаром. Интересно, что согласно африканской легенде, Творец сначала посадил баобаб вначале в долине реки Конго, но там баобаб стал жаловаться, что ему сыро. Тогда Творец пересадил его на горный склон, но и тут баобабу не понравилось, и он снова начал надоедать Творцу своими жалобам. Тогда творец вырвал его и бросил не глядя на сухую землю, и баобаб воткнулся в нее «вверх ногами», так он растет с тех пор корнями вверх.
Я прочла его дневники с большим удовольствием, но все же тщательное описание местности заставляло меня скучать, может из-за того, что я в этом ничего не понимаю и именно поэтому оценка немного ниже, хотя ставлю ее скрепя сердцем.
Давид Ливингстон - миссионер, исследователь и ярый борец с работорговлей. Но прежде всего его дневники открывают нам душу человека, в которой удивительным образом сочетались доброта, простодушие, доверчивость, тщеславие и упорство. Меня всегда удивляла его жажда открытий, его нежелание осесть на одном месте, воспитывать своих детей и проповедовать христианскую религию. В ущерб своей семейной жизни он становится первооткрывателем центральной части Африки. Для нас его открытия стали прекрасной возможностью познакомиться с миром и укладом жизни многих племён африканского материка. И к большому сожалению мы также знакомимся с последствиями появления колоний на африканском континенте.
Простодушие и вера в непогрешимость Англии просто удивляет, как можно быть настолько слепым и не видеть того, что тебя используют в политических целях, не видеть, как разрушаются племена коренных жителей.
В целом мне очень интересно было познакомиться с дневниками Давида Ливингстона, но мне никогда не нравилось читать о тех жестоких отношениях европейцев к африканцам, хотя это жестокая правда жизни и никуда не денешься от неё.
Книга прочитана в рамках МФМ-24 Клуба книгопутешественников "Дневники путешественников"
Дочитала, восхитилась. Вот была в англичанах 19-го века какая-то сумасшедшинка.
Неисследованная Африка со всеми прелестями типа мухи цеце и малярии, арабские работорговцы толпами, воюющие с ними и между собой негритянские племена, и посреди всего этого англичанин с несколькими верными помощниками (потому что остальные или сбежали по дороге, или умерли). Англичанин упорно идет... куда-то. С работорговцами ему не по пути, но иногда приходится обращаться к ним за помощью. Местные, запуганные арабами, шлют его куда подальше, при этом не прочь воспользоваться его оружием, чтобы решить собственные проблемы. Товары, необходимые для продолжения исследований, систематически разграбляются. Сам он уже несколько лет страдает от лихорадки и геморроидальных кровотечений. Но - идет. Ищет истоки Нила (находит истоки Конго, но сам он об этом так и не узнал).
А потом Ливингстон умер. И оказалось, что с мертвым белым господином путешествовать намного проще, чем с живым. Особенно если никто не знает, что это такое интересное несколько негров несут в большом тюке (помощники Ливингстона решили доставить его тело на родину - и доставили, вынеся из самого сердца Африки).
Странные ощущения. "Безумству храбрых поем мы песню".
Книге, как и всей этой серии, остро не хватает карт и корректора. Что особенно обидно, учитывая хорошо подобранные иллюстрации и прекрасное оформление.