Цитаты из книги «Любовница авантюриста. Дневная Красавица. Сказочные облака» Франсуаза Саган, Жозеф Кессель, Марсель Ферри

Нужно уметь также презирать ложную стыдливость, как мы презираем дурной вкус.

- А я думал, тебя нет в живых. - Я всего лишь вышла замуж.

...когда ждешь, всегда ошибаешься - до самой последней минуты.

молчание – непереносимая стоячая вода для большинства людей

Женщина, которую довели, становится доступной.

Мы — не более чем жалкие вместилища костей и серого вещества, способные лишь на то, чтобы причинить друг другу немного страданий и толику удовольствий, прежде чем исчезнуть с лица земли.

Единственный способ обмануть смерть – не считая веры, спиртного и впадения в маразм, - любовь.

Скажи честно, – он вновь к ней обернулся, – ты считаешь, что покинуть единственную женщину, которую ты когда-либо любил, покинуть ее потому, что она провела полчаса в объятиях ловца акул, это значит повести себя как настоящий мужчина?

Ничто так не подталкивает решительную натуру к действию, как признание собственных ошибок, когда созрело желание их исправить.

Паника, достигшая предела, похожа на ревность: и в том, и в другом случае малейшая вероятность превращается для страдающего человека в уверенность.

Кажется, я сделала ему больно, – подумала она. – Он, наверное, любит меня. Странно, я об этом совсем не думала.

– Я сразу заметила, что ресторанчик тебе не понравился. А почему? Он ведь такой чистый.
– Слишком чистый. Вылизан до того, что у него ничего не осталось. Вот у нас в любом, даже в самом крохотном кабаке какая-то есть своя патина. Там иногда в едином вдохе ощущаешь сразу целую провинцию. А здесь все на виду: дома, люди. Ты не заметила? Нет никакой тени, никакого тайного замысла, а значит, и никакой жизни.
– Очень мило с твоей стороны, – со смехом проговорила Северина, – то-то я смотрю, ты каждый день повторяешь, что любишь меня за мою ясность.
– Правильно, но тут уж ничего не поделаешь: ты моя слабость, – возразил Пьер и коснулся губами волос Северины.

Маленький мой, ты же не виноват. Не надо терзать себя. Когда ты мучаешься, я понимаю, что вся моя жизнь – это только ты.

Женщины обменялись одним из тех понимающих взглядов, о которых всегда впоследствии сожалеют, потому что они выдают слишком глубоко спрятанную истину, которую жизнь не хочет знать. Взгляд этот был боязливой сексуальной жалобой.

"Наслаждение, – подумалось им одновременно, – это всего лишь скоротечное пламя. А мы владеем более редким и более надежным сокровищем".

Она оплакивала Пьера,оплакивала себя,оплакивала человеческий удел,разделивший плоть и душу на два несовместимых обломка,оплакивала злосчастие,которое все носят в себе,но не прощают другим.

Любовь мужа была ничем по сравнению с той любовью, которую она испытывала к своему собственному телу. Оно было таким драгоценным, таким огромным и обильным! Северине казалось, что она явственно различает нежный ропот питающей его крови. И она сладострастно прислушивалась к тому, как с каждым днем прибывают ее силы.

– Одежда у женщины – это своеобразный аксессуар ее чувственности, – заявил Юссон. – Если ты целомудренна, то одеваться, мне кажется, просто неприлично.

Я не верю в никчемность человека. Не выношу подобной философии. Безнадежных людей не бывает. Я считаю, что каждый пишет картину своей жизни раз и навсегда, уверенной рукой, широкими, свободными мазками. Я не понимаю, что такое серость бытия. Скука, любовь, уныние и лень — все человеческое для меня наполнено поэзией. Короче... <...> Короче, я не верю, что мы — некое темное племя. Мы, скорее, животные, наделенные разумом и поэтической душой.

Она чувствовала себя так хорошо, ей настолько никто не был нужен сейчас, что она испытывала потребность забыть все, что было не ею.

Не раз вспомнилась ей одна иностранная пословица,которую Пьер перевел ей так: "Боже, не дай человеку испытать всего,что он в состоянии вынести".