Книга Александра Секацкого посвящена анализу важнейших процессов современности. Здесь представлена новая философия денег, исследуется тихая революция в сфере эротики и сексуальности, очерчиваются контуры новообретенной синтетической медиа-среды. Словом, автор дает абрис того мира, в котором все меньше места остается подлинному, «классическому» субъекту, однако пришедший ему на смену хуматон как последняя версия человеческого в человеке чувствует себя в этой новой реальности словно рыба в воде....
Постмодернизм — это отчет перед инстанцией Высшей философии о результатах служебной командировки в зону общедоступной культуры, полуфабрикатной истины и «свободы», прекрасно чувствующей себя на поводке политкорректности.
Автор — важнейшая на сегодняшний день ипостась субъекта, едва ли не единственная еще не исчерпавшая своей внутренней силы.
Какие бы эталоны «настоящего мужского» ни предполагались для подражания и внедрения в жизнь — пить все, что горит, трахать все, что шевелится, получать неземной кайф от футбола, давать в морду всякому, кто чем-то не понравился, — все они нисколько не похожи на спонтанные выбросы бессознательного, в них отчетливо видны следы самого тщательного культивирования.
Да, реальные подростки, адепты скейтинга, боулинга, пирсинга и фаст-факинга и вообще все те, кого можно назвать обобщающим термином «сникерснутые» (все сникерснутое поколение в целом), отнюдь не таковы. Они, реальные, агрессивны, нечистоплотны и вообще предельно закомплексованы. Но. Среди них действительно попадаются, и чем дальше, тем чаще, узнаваемые по клипам и постерам персонажи на скейтах, которые, и это сразу видно, действительно любят кататься и ненавидят потеть, чарующе самодостаточные в проявлениях своего бытия.
Свое считывается с ленты новостей или с ленты доступной массовой культуры без реального освоения. Выбор в переключении каналов или посещении того или иного сайта, конечно, есть, но он не выходит из плоскости конвертируемых обменов, не распространяется на посещение консерватории, монастырской библиотеки или театра военных действий. Свое несобственное— так будет точнее называть духовные принадлежности хуматонов.
Накопление признаков маразма за фасадом благополучной внешности дополняется заметным ростом детского аутизма, в свою очередь , оказывающего влияние на структуру общественного сознания. Изменяются потребительские предпочтения, прежде всего в том, что традиционно принято было называть духовной сферой. Коллективная инстанция вкуса уверенно смещается в сторону наивного выбора ребенка. По всем фронтам идет наступление "вторичной наивности", и в полном соответствии с симптомами болезни Альцгеймера теряется способность узнавания родных и близких (их всё больше путают с первыми встречными), способность быть благодарным к тем, кто этого заслуживает, наконец, способность к самостоятельному выбору жизненных ценностей, не раз спасавшая западную цивилизацию от наваждений.
Следует вновь подчеркнуть, что другая особенность сакрального без трансцендентного состоит в том, что пантеон не выдвинут в заоблачные выси, а прекрасно просматривается с любой точки ПСК. К нему ведут вполне доступные ступеньки-пьедесталы, на которых расположены простые открытые парни, упразднив тем самым иерархию ангельских чинов. Что же касается сложных и закрытых парней, то им вовсе ни к чему блуждать по бесчисленным кругам ада — выход через чистилище, чистилище принудительной транспарации, для них всегда открыт.
У России свои неврозы, не те, которыми страдает остальное человечество.
Вне всякого сомнения, успех Джоан Ролинг— это всего лишь первая ласточка; инфантилизация художественных предпочтений только набирает обороты.
Важнейшим принципом для героизации становится отсутствие задней мысли ; ясно поэтому, что субъекту невероятно сложно даже претендовать на святое место, представляющееся ему безусловно пустым.