Рецензии на книгу «Свет в августе» Уильям Фолкнер
«Умереть сегодня – страшно, а когда-нибудь – ничего», ведь еще столько хороших книг не прочитано и не осмыслено! Но есть среди них такие, каждая из которых стоит сотни, а то и тысячи других. Книги, переворачивающие сознание и меняющие мировоззрение, обогащающие духовно, дающие ключик к пониманию собственной души. Такой книгой для меня стала «Свет в августе». Пожалуй, именно ее я бы назвала Самым Главным Литературным Событием своей жизни на данный момент.
Частенько после прочтения хорошей книги я восхищаюсь тем, сколько должен знать автор, чтобы создать полноценное произведение. Фолкнер в моих глазах превзошел всех. Как будто писатель побывал в шкуре каждого своего героя, увидел мир их глазами. «Свет в августе» мне даже сложно воспринимать как книгу, скорее как рассказ очевидца нескольких историй и каждый раз от первого лица. Возможно, такое ощущение создается благодаря излюбленному фолкнеровскому приему – потоку сознания. Возможно, благодаря непрерывным скачкам с героя на героя и одновременно присутствию бесстрастного третьего лица. Но в итоге получается такое литературное 9D, когда читатель перестает осознавать реальность и присутствовать во внешнем мире, оставаясь пленником мира Фолкнера. И тогда вопрос «можно ли остаться равнодушным и безучастным?», на мой взгляд, просто не имеет смысла. Естественно, нельзя. Это же Фолкнер, батенька.
«Свет в августе» закольцован героями и событиями. Роман начинается со знакомства с Линой Гроув, но знакомства, конечно, в фолкнеровском стиле – через мысли Лины. Довольно скоро образ девушки отходит на второй план, а потом и вовсе оказывается выкинут за пределы основной истории. Однако так только кажется. Лина – богородица. Все действие романа она либо беременна, либо с младенцем на руках. Без мужа. И все же, несмотря на время (30-е годы) и место (американский юг, где люди не самых широких взглядов) действия, люди относятся к ней с сочувствием, помогая и поддерживая. Неслучайна сцена, когда миссис Хайнс, бабушка Кристмаса, видит в младенце своего внука, являющимся своеобразным прототипом Иисуса Христа в романе. Таким образом, Лина незримо присутствует даже тогда, когда ее нет. Она кроткая, живая, как неоднократно подчеркивает автор, но с внутренним смирением и уверенностью в будущем, хотя кому, как не ей, стоило бы роптать и сомневаться. Заканчивается роман снова сценой с Линой. Теперь возле нее ее верный Иосиф Обручник (Байрон работал на лесопилке), с радостью и готовностью принявший не своего ребенка. Жизнь продолжается. И она, несомненно, будет счастливой, потому что с ними бог и любовь.
Основной персонаж романа – Джо Кристмас. Он – Иисус Христос (инициалы J.C. и годы жизни). Сначала Фолкнер показывает нам его c неприятной стороны: бутлеггер и убийца. Но сразу за этим следует история жизни Джо, жизни, какой и врагу не пожелаешь. Сегодня она кажется фантазмагорическим кошмаром, но зная нравы наших американских соседей по планете, легко представить, что все так и могло случиться. Полоумный дед, готовый позволить умереть собственной дочери, лишь бы грех и плод греха, который еще и, вероятно, с примесью негритянской крови, были скрыты. Юфьюс Хайнс – иудейские первосвященники, радеющие за смерть Иисуса (Джо). Он осудил его и вынес ему приговор еще тогда, когда тот находился в чреве матери. Джо Браун (Иуда; неслучайна и его перемена имени с Лукаса на Джо, первая буква которого в английском языке соответствует первой букве имени Иуды) – ученик и предатель, за деньги выдавший своего друга и наставника.
Единственный человек во всем мире, который действительно любил Джо – его бабушка. В конкретной истории она вместо Марии, матери Иисуса, но так же безропотна и слаба, не пытается противостоять своему мужу Юфьюсу, а только сдерживает его напор, принимая несправедливое отношение к мальчику со смирением. Джо, выросший вне крох даже этой любви, с глубокой ненавистью к себе и презрением, делает все, чтобы и конец его был не менее ужасным, чем вся жизнь, как будто чтобы самому поверить в собственное проклятье. С самых ранних лет своего существования он был изгоем, нигером, для своих белых товарищей. Только негры никак не могли принимать белого Джо за своего. Везде лишний, везде чужой и ненавистный в результате он начинает испытывать к самому себе чувства намного худшие, чем окружающие, но и в других он видит только лжецов и обманщиков, не способный поверить, что кто-то может отнестись к нему по-другому. Переломным моментом могла стать первая любовь. Однако ее финал только усугубил ситуацию: трудное испытание для каждого подростка, для Джо она становится приговором и последним подтверждением, что он недочеловек, не заслуживающий ни участия, ни симпатии. Цель его жизни – вызывать ненависть и злобу. Ведь он запросто мог бы начать сначала на новом месте. Но приговор уже был вынесен, Джо тащил свой крест на Голгофу.
Еще один ключевой персонаж романа - Гейл Хайтауэр, Понтий Пилат. В его руках было попытаться спасти Джо, он же решается на это только в самый последний момент, когда для всех очевидно, что уже поздно. Хайтауэр – неплохой человек, вследствие неудачно сложившихся обстоятельств ставший изгоем в Джефферсоне. Он настолько зациклен на прошлом, на вере в то, что является перерождением собственного деда, что не живет свою жизнь. Неудивительно, что у него не сложились отношения ни с женой, ни с жителями города. Его существование бессмысленно и пусто. Байрон дарит ему шанс исполнить главную роль – спасти жизнь человеку, наверняка виновному, но точно не виноватому, подарив возможность все исправить, но Хайтауэр не способен реально оценить ситуацию, осознав все только в последний момент. Очень спорный персонаж, скорее отрицательный. Задумывавшийся изначально как главный герой рассказа «Темный дом», Хайтауэр становится второстепенным и все-таки важным персонажем сложного и многослойного романа. Его поступок мог бы изменить все. Однако старый Гейл предпочел пассивное безучастие, с опозданием осознав, что оно может быть смертельней и греховней любой деятельности.
Вот это книга! Мало какие литературные труды производили на меня такое глубокое впечатление. Теперь я понимаю любителей Фолкнера. Он – бог. В его романе все идеально, все выверено, все спрятано и показано в нужной форме и объеме. На самом деле в «Свете в августе» поднимаются еще многие проблемы, тревожащие и волнующие современников Фолкнера и не только: права и принятие женщины, как равной, особенно в южных штатах; место изгоев и инакомыслящих в обществе; интеграция бывших рабов в круг по-настоящему свободных людей; повседневная жизнь и заботы бедняков. Однако на меня больше всего впечатлила основная история и ее библейский прототип. Многие авторы успешно и не очень обращаются к мифологии и Библии, но так, как это удалось Фолкнеру, больше не удавалось никому. Потому что он сам бог, бог от литературы.
Как устроен ад на земле
Когда однажды Фолкнера спросили, что бы он посоветовал тем, кто не понимает его романов даже при троекратном прочтении, то последовал ответ: «Прочтите в четвертый раз».
Это говорит не о том, что стиль Фолкнера тяжеловесен, сюжет запутан, а герои такие сложно-сочиненные личности, что требуют только и исключительно профессионального рассмотрения специалистами. Бывает так, что книга рассчитана на вдумчивое, неторопливо чтение и осмысление, её невозможно штурмовать, она не предназначена для запойного чтения ночами, её просто необходимо периодически отложить и вдохнуть пару глотков воздуха нашего времени.
Опубликованный в 1932 году "Свет..." представляет собой совершенно упорядоченную структуру, с правильным балансом описаний, так называемых "потоков сознания" и прямых диалогов героев.
Поскольку это моё первое знакомство с автором и его придуманным округом Йокнапатоф, штат Миссисипи - я, естественно, не могу заметить ни узнаваемости местности, ни опознать героев с их внутренним миром и мотивами, которые движут ими...
Могу только отметить , что этот мир, и этот городок Джефферсон, и эти люди - совершенно обычны. И в этой обычности легкоузнаваемы. Самое примечательное во всем этом, что автор не идеализирует, не прихорашивает и не устанавливает для своих персонажей выгодных поз для запечатления.
Естественная индивидуальность - в противоположность положительности и отрицательности.
Значимость места действия.
Перед нами предстает Юг в период упадка, человеческая религиозность, женское распутство, сила Прошлого и вопрос расовой принадлежности.
Ничем не примечательное, совершенно ординарное место, о котором нельзя сказать что оно выдуманно - у меня было такое чувство , что Фолкнер просто набрел на него, открыл дверь в некий пространственно-временной "карман" и создал своим словом его историю, наделил прошлым, настоящим и будущим людей, живущих в нем. Казалось бы, все это могло быть сказано о каких-то фантастических мирах, а вовсе не о книге относящейся к сугубо реалистичной литературе.
Вся эта история могла произойти именно в маленьком городке на Юге, где царят законы крови и бессознательной памяти, которые продолжают влиять на настоящее фолкнеровских южан. Они не только не освобождаются от наваждения прошлого, но чаще всего оказываются его жертвами.
«Проблема южного "преступления и наказания" - именно так можно без преувеличения назвать тематику "региональной" литературы, с некоторой политической некорректностью вещающей на языке южанина и его поколения.
Прошлое героя как связь с будущим.
Несмотря на то что самое начало романа отдано знакомству с Линой Гроув, да и впоследствии мы наблюдаем за судьбой священника Хайтауэра, простого рабочего Байрона Банча и проходимца Лукаса Берча, вся история всецело принадлежит Джо Кристмасу. Именно он, человек, утерявший свою истинную историю и сомневающийся в своём происхождении, является главным героем романа. И мы начинаем узнавать о его детских годах, усыновлении, скитаниях и, наконец, о преступлении. Жестокое обращение и постоянное религиозное давление - причина превращения брошенного ребёнка в жестокого молодого человека. Прошлое не оставляет Джо ни на минуту, не даёт расслабиться, лишает возможности, хотя бы призрачного, социального равенства.
Пространство и время.
Две величины оказывающие прямое или косвенное влияние на героев романа.
Для Лины ни то, ни другое просто не имеет значения. Она как бы существует вне потока, углубленная в себя, уверенная в будущем. Стабильное в движущемся, убежденность Лины с том что "с божьей помощью" все определится. Её уверенность настолько непоколебима, что внушает уважение окружающих, вопреки двусмысленности ситуации, в которой она находится.
Для Кристмаса обе величины имеют смысл - он вечно бежит от себя, но остаётся на месте.
Для Хайтауэра, бывшего священника - время умерло, он крепко привязан к прошлому, ни настоящее, а тем более будущее для него не существует.
Я не могу судить будут ли замеченные особенности сопровождать меня в дальнейшем знакомстве с автором, но три характерных пункта я все же отмечу:
- постоянное движение, все основные герои постоянно в дороге, роман вообще начинается с беременной Лины, пустившейся в путь, чтобы вовремя сменить фамилию. Мало того большинство второстепенных героев, в лучшем случае, временно находятся в стазисе)
- библейские отсылки, сам образ Лины, матери с младенцем; Кристмас, в возрасте 33 лет, его растерзание тело, как всеобщая жертва; сама его личность - результат жестокости и безразличия общества, с головой утонувшего в слепой вере, помешательстве, злобе и разврате.
- некая неопределенность повествования - недосказанность совершенного преступления, оставляющая возможность толкования личности преступника.
Если говорить о литературе, то Юг одержал победу над Севером. Героев Уильяма Фолкнера , Трумена Капоте , Джона Стейнбека никак не спутаешь с героями того же Эрнеста Хэмингуэя . Страшное и смешное, двойное дно любого повествования, этический сдвиг и предчувствие чего-то ужасного, которое вот-вот обрушится на героев и в то же время разворот ситуации в сторону юмора. Вся история не умещается в рамки одного романа, становится гораздо большим, чем просто рассказанная история о сложностях человеческой личности, Фолкнер меняет знаки, делая людей не плохими/хорошими или добрыми/злыми - он утверждает , что человек бесконечен, неисчерпаем, непредсказуем.
Больше советов, хороших и разных - ожидаю и в дальнейшем от моего неизменного советчика Тани Tarakosha
+
Флэшмоб 2018.
+
Школьная вселенная.
Ад глазами Фолкнера
...вообще человек — жертва собственной натуры, своей среды, своего окружения, и ни про кого нельзя сказать, что он только плохой или только хороший… Человек пытается быть лучше в пределах возможного. (с)
Первоначально название романа было "Тёмный дом", с раскрытием характера священника Хайтауэра и Лины Гроув. Черновики романа наглядно свидетельствуют о долгом колебании Фолкнера: кого же сопоставить Лине? В ней он прорисовал трогательную и по-детски доверчивую натуру. Она - воплощение гармонии, Хайтауэр - зависимый до одержимости прошлым не только Йокнапатофы, но и американского юга в целом. Есть ещё Джо Кристмас - человек, который не знает и не может узнать, кто он есть... Пожалуй, самый подходящий образ, как нельзя лучше оттеняющий Лину Гроув.
Итак, в романе два главных героя, два жизненных пути.
Лина, забеременевшая и брошенная крестьянская девушка, которая выходит на поиски отца своего ребёнка с искренней верой, что он к ней вернётся. В ней настолько сильно светлое начало, что чуть ли не в каждом человеке ей видится только добро.
Джо Кристмас (очень говорящее имя!) - тёмный образ Рока, воплощение неотвратимого одиночества и отчуждения. Для него мир и есть Ад. Никто не достоин любви и доверия, потому что у каждого, кто проходит мимо обязательно за пазухой камень - вот кредо Джо.
Рождённый от белой и негра, он чужой и тем и другим. Для белых он ниггер - антиобщественный элемент, несмотря на светлую кожу. Главное кровь! В его венах течёт чёрное проклятие Господа Всевышнего, бич, преследующий его ещё до рождения. Для чернокожих же он просто чужой, изгой.
О метаниях бунтующего человека написано немало, но так, как умеет Фолкнер не может никто. Его слово не описывает боль и страдания - оно причиняет их читающему. Оно выводит читателя из зоны комфорта, окунает лицом в среду, где нечем дышать, держит так и не допускает никаких лишних движений, только взгляд расширенных зрачков, в упор смотрящий на исковерканную жизнь белого негритянского ублюдка, ожесточённого до исступления, вынужденного нести крест униженного и оскорблённого (да-да, американский Достоевский).
Читатель слышит неистовый, полный тоски и горечи вопль человека, осознающего свою трагедию: его белые предки захлёбываются в ими же пролитой крови его чёрных предков. Знать это и пытаться жить с этим... Джо Кристмас бессилен, но он уверен в одном - на каждого новорожденного белого ребёнка падает чёрная тень креста, на котором он однажды будет распят.
Жирные параллели от происходящего тогда к тому, что происходит сегодня.
Не хочется развивать эту тему. Куда катится мир...
Название романа Фолкнер объясняет так:
"В середине августа в Миссисипи бывает несколько прохладных дней, когда внезапно возникает предощущение осени и свет как-то особенно сверкает и искрится, будто приходит не из сегодня, а из глубин времён. В нём видятся фавны, сатиры, боги - из Древней Греции, откуда-то с Олимпа... Может быть, это связано с Линой Гроув, ибо в ней есть нечто от язычества - приятие всего сущего, желание иметь ребёнка...Вот и всё, что означает это название - просто отблеск света, более старого, чем наш".
...Вот в этом весь Фолкнер!
Чем больше читаю Фолкнера, тем сильнее убеждаюсь, что для меня он - лучший американский классик.
Он рассказывает свои истории множеством голосов разных людей, которых возможно никогда не было, но которые живут в этом странном трудном мире американского юга маленьких городков. И каждый герой имеет свой голос, будто поёт свою песню. Возможно, многое из их песен потеряно при переводе: акценты, словечки, но всё равно чувствуется. А автор выступает как дирижёр этого хора голосов, когда предоставляет в нудный момент время очередному солисту. И между тем, это всё одна и та же история, одна и та же песня человека, рождённого чтобы жить в том мире, который ему достался. И суметь или не суметь сделать за свою жизнь как можно меньше зла, вопреки всему.
"Свет в августе" песня нижней части общества белых. Выделяются песни Лины Гроув, которая с открытым сердцем идёт по пыльным дорогам, и встречает на пути людей, которые помогают ей в её пути и которая любит своего ребёнка несмотря на грехи его отца и туманность его происхождения. И песни Джо Кристмаса, который с рождения носит печать неизвестности своего происхождения, которое становится его проклятием, когда дед не смог принять факт его рождения, и все люди, которые встречались на пути ему, находили в нем что-то чтобы ненавидеть. Он чужой и миру белых, и миру чёрных, и не понятно почему мир созданный для любви стал миром ненависти. Ну, понятно разуму, но сердцем принять это невозможно.
И невозможность принять этот мир, уводит некоторых героев в свою смерть: в простую работу, в одиночество.
Самым неприятным для меня героем был приёмный отец Джо Кристмаса - религиозный фанатик, Макихерн. Этот протестантизм и нелюдимость, одиночество рождают такие извращённые формы веры, которые уродуют людей, и детей, которых пор чают им с благими намерениями.
Самым страшным Перси Гримм, убежденный в превосходстве белого американца над всеми остальными людьми, и готовый растоптать в прах любого, который не поддерживает его ярую убежденность.
Самым непонятным оказался Хайтауэр, человек из высокой башни, который искал спасения в спасении мира и потерял собственную жену, стал искать покоя, а нашёл смерть при жизни. И только рождение неизвестного ребёнка смогла пробудить его к жизни, воскреснуть.
Из-за того, что откажется герое написано по-своему, порой некоторых трудно понять, они говорят путано, перескакивают с одного на другое, но такой способ повествования делает книгу живой, и очень интересной.
Лето. Зной. Открываешь книгу и попадаешь прямиком на Американский юг, думая, что надышишься там раскалённым воздухом, не подозревая даже, что задохнёшься. Задохнёшься от глубины, пронзительности, страха смешанного с чувственным удовольствием и горечью, что жжёт на языке и перекатывается туда-сюда на ладони. Фолкнер в который раз приоткрывает для меня дверцу в мир, где любовь возникает из ненависти, где волк — друг человека, поскольку волк и есть человек. Страх, живущий рядышком и питающийся слабостями души, ненасытная жажда разрушать, с силой сжимать в руках чужое тело, чувствовать на себя воспламеняющие взгляды, бороться с существом, живущим внутри и не победить. И кажется этого достаточно, чтобы оттолкнуть от себя человека, который и есть Дьявол, но как он влечёт, как зазывает — нет шансов ему отказать. И каждый знает, кем он воспитан и кто дал ему имя. И нарекают того не Бог.
Вся книга — ажурная нить, которая тянется через водную гладь и нет ей конца. Убеждаюсь, что Фолкнер истинный творец: из букв, доступных каждому и слов, которые они образуют, он составляет свой собственный слог, предложения и мысли, которые не появились бы на свет, не будь здесь когда-то его.
Эти буквы сочны, предложения изысканны, а строй рифм озаряет твой путь:
"Глубокая, раскатистая, разносится в летней ночи мелодия органа, слитная и широкая, воспаряет смиренно, словно сами освобожденные голоса принимают позы и формы распятий; восторженно, величественно и проникновенно набирает звучность. Но даже теперь в музыке слышится что-то суровое, неумолимое, обдуманное, и не столько страсти в ней, сколько жертвенности, она просит, молит — но не любви, не жизни, их она запрещает людям — как всякая протестантская музыка, в возвышенных тонах она требует смерти, словно смерть — благо. Словно одобрившие ее и возвысившие свои голоса, чтобы восхвалить ее в своей хвале — воспитанные и взращенные на том, что восхваляет и символизирует их музыка, они самой хвалой своей мстят тому, на чем взращены и воспитаны."
И музыке этой не будет конца.
Криминальная драма
Лина Гроув, выйдя из Алабамы с ребенком под сердцем, идет в никуда, и на какое-то время получается так, что «никуда» – это Джефферсон, маленький, затхлый, со своими историями и грязными тайнами, до уровня которых возведены в общем-то бытовые склоки. Но эту бытовщину ярко раскрашивают расовые конфликты. Все взрывается бурей экспрессий, если не белый убил белого, и не черный убил черного, а черный убил белого, и даже если неизвестно доподлинно, что он черный, народ сам определит его расовую принадлежность, как ему удобнее.
В принципе, если окинуть роман Фолкнера холодным взглядом, в нем сложно найти что-то выдающееся или оригинальное. Атмосфера сухого и непримиримого Юга разве что – но это далеко не редкость, захочешь, найдешь массу литературы даже с еще более колоритными описаниями, Фолкнер, скажем прямо, не заморачивается с пейзажами и красотами и отдает должное только человеческим подкоркам. Последние, конечно, крайне хорошо разобраны, и сделан интересный упор на двугранность, сбивающий и путающий и самого ее обладателя, и всех вокруг него.
А так – избитые ситуации; парни, обманывающие девочек-дурочек, захватывающий ветер дороги, плохие знакомства, незаконнорожденные дети, преступления, и все это с известными итогами, которые легко предсказать.
Но пишет Фолкнер изумительно. Эти диалоги-на-одном-месте, бестолковые и все-таки чарующие повторения, синонимы, галопом обгоняющие друг друга. Попадая в этот текст, вырваться невозможно, какие бы затхлости он ни описывал. И особенно приятно то, что мои известные придирки к недостоверности речей к Фолкнеру неприменимы – его разговорная трясина воспринимается столь же фантастично, сколь и натурально.
В общем, начать и пропасть в бездне Юга. Чего всем и желаю.
Замешательство в апреле
Кажется, у меня появился рецепт. Если я начинаю чувствовать себя умной, непременно надо почитать Фолкнера - во время и особенно после прочтения состояние бестолковой блондинки гарантировано. Потому что пока читаю, я еще хоть как-то успеваю улавливать некоторые аллюзии, то вот после того, как последняя страница перевернута, я остаюсь в полном замешательстве. О чем это было? Все ли подтексты я поймала? Я прочитала всё то, что он написал, или половину прохлопала по невежеству или незнанию реалий американского юга?
На самом деле дико представить себе, что одно только подозрение в наличии частицы черной крови способно погубить жизнь человека. Собственно, после таких историй совершенно перестаешь удивляться накрывшей США истерии толерастнутости. Третий закон Ньютона: Каждому действию есть равное и противоположно направленное противодействие. После стольких лет унижения и ущемления цветных вполне логично пришло время расплаты для белых. Ох, какую невежливую фразу я сейчас написала. Надеюсь, всем понятно, что это просто гипербола.
Самым понятным для меня образом в романе оказался Иуда-Лукас. Так он точно прописан, в деталях буквально, так совпадает со своим прообразом, и так пугающе знаком... Самый сильный персонаж - Джоанна Берден. Не потому, что ей сам Фолкнер отвел такое яркое место в уединенном доме, а потому, что она - единственная среди персонажей, кто живет в ладу с собой. Пусть и в противостоянии всему Джефферсону, и разрушаясь изнутри. Самый спорный - Гейл Хайтауэр. Можно по-разному трактовать этот образ, но он все время ускользает. И пожалеть его по-настоящему надо бы, но мне не удалось. Самый мерзкий - Юфьюс Хайнс. Никакими доводами он не смог бы вызвать у меня даже небольшую долю сочувствия. Потому что они действительно ужасны - вот эти не сомневающиеся в собственной правоте фанатики. Самый светлый - бабушка Кристмаса, у которой отняли этот свет и смысл жизни, сначала дочь, а затем и внука.
Линия удивительно умиротворенной Лины, сначала беременной, потом с ребенком - не только символична, но и во многом поучительна. Забавно, что у меня она перекликнулась с еще одной похожей одинокой матерью - Углой из романа Халлдора Кильяна Лакснесса "Атомная станция", тоже невероятно спокойной, уверенной в себе и в будущем. И вот читаю я о них, и вспоминаю себя, и моих подруг, куда менее обделенных жизнью, но таких неуверенных, сомневающихся... Все-таки правда, что многие знания - многие печали. Но о чем я? Несколькими строчками выше я признавалась в невероятной бестолковости...
Похоже, это противоречивое состояние в результате прочтения Фолкнера - как раз то, чего он в нас и добивался. В общем, если вы заметите, что я говорю слишком много умного, предложите мне прочитать еще что-то у Фолкнера - как рукой снимет, точно знаю.
Memory believes before knowing remembers. Believes longer than recollects, longer than knowing even wonders.
Нужна определенная смелость, чтобы написать рецензию на один из лучших романов одного из лучших американских авторов, поэтому это только слабый отклик на сильнейший стимул, спонтанный отзыв на прекрасную книгу.
Наверное я все-таки осуществлю когда-нибудь свою мечту и пройдусь по улочкам Оксфорда, штат Миссисипи, ища следы Фолкнера, как я искала следы Джойса в Дублине.
"Свет в Августе". В этом романе все герои не на своих местах, все в определенной степени отщепенцы, не принятые обществом. Но если Лина Гроув, прекрасная Лина, символ материнства и женской мудрости, обрела себя, и везде будет уверена, счастлива и спокойна, то Джо Кристмас - это уже совсем другая история, главная история и глубочайшая тема романа.
Фолкнер заставляет поверить в каждое слово, в каждую фразу, и, рассказывая истории жизни своих героев, втягивает читателя настолько, что вот уже нет границы между жизнью и вымыслом, и ты ощущаешь в своем сознании какой-то новый слой, и даже не спрашиваешь себя - как бы я повел себя в ситуации Лины, Кристмаса, Джоанны, а просто живешь на мгновение их жизнью, думаешь, переживаешь и чувствуешь за них и вместе с ними. По силе вовлечения в ситуации и мысли героев я не знаю более сильного писателя, чем Фолкнер.
Стиль и композиция "Света в августе" относительно просты, особенно по сравнению с двумя другими его шедеврами того периода - "Как я умирала" и "Шум и ярость".
Но простота эта только внешняя, потому что каждый новый абзац, каждая глава, не только вводят новые персонажи и рассказывают о новых событиях, но и ретроспективно и совершенно уникальным методом, который я так до конца и не поняла, освещают все, что было рассказано до этого, давая новую информацию к размышлению и добавляя новую перспективу, добавляя еще глубины там, где уже казалось бы все додумано до конца и глубже некуда.
Название романа "Свет в августе" было случайно навеяно женой Эстеллой, прекрасной Эстеллой, которой он так долго добивался, потерял, в конце концов обрел, и после пожалел, что обрел. Я верила, что рано или поздно автор объяснит мне красивое и светлое название романа, и как же мудро поступил Фолкнер сделав это в самом конце и вложив в уста моего любимого героя, Гейла Хайтауэра, отставного священника, сумевшего сохранить цельность и доброту, несмотря на все трудности и несчастья.
Не буду пересказывать сюжет, его можно найти в сети в многочисленных вариантах, скажу только, что в этом романе есть все - поиск себя, для кого-то закончившийся благополучной самодостаточной самоидентификацией, для кого-то гибелью личности и трагедией, проблемы рас и полов, общечеловеческие темы и библейские аллюзии, любовь, смерть, жизнь.
Читать этот роман много раз, каждый раз заново восхищаясь Линой, сопереживая Джо, уважая и любя Гейла, удивляясь Джоанне, восхищаясь разнообразию и глубине жизни, творчества, искусства.
Фолкнера я всегда читаю медленно и долго. Это не тот автор, которого можно «проглотить» за вечер.
Вот и «Свет в августе» роман тягучий, вдумчивый, можно даже сказать тяжеловесный. Его сюжет- наслоение образов, событий, мыслей, ассоциаций и сравнений.
Фолкнер не описывает своих героев, он их оживляет, вернее вживляет читателю в мозг, и вот ты уже дышишь сухим, жгучим воздухом юга, бредёшь по пыльным дорогам в поисках счастья и мелькнувшей за поворотом судьбы.
Беременная Лина Гроу, доверчивая и тянущаяся к людям, отшельница Джоанна Барден, сильная, знающая себе цену женщина, Джо Кримтмас, белый ниггер, которому так и не удалось стать своим ни среди белых, ни среди темнокожих, бывший священникГейл Хайтауэр, пятидесятилетний изгой, отвергнутый своей церковью, Юфьюс Ханс, свихнувшийся фанатик, Байрон Бинч, одинокий добросердечный и неказистый мужчина, иуда-Лукас Берч,- все они молчаливыми тенями вот уже который день обосновались в моём сознании и ведут постоянную борьбу. С самими собрй. С системой, с законом, с окружающими их людьми и природой. Понимаю,что эта борьба заранее обречена на провал, автор не щадит ни своих героев, ни читателя.
Это будет медленное, а для меня осознаное погружение в боль, отчаяние, безысходность и беспросвет.
Стоит ли касаться сюжета? Вряд ли. Весь он опутан нитями привязанностей, закольцован событиями, которые исходят от чего-то и приводят к конечному результату. Невидимые путы связывают героев, начиная от Лины и заканчивая… наверное бабушкой Кристмаса, в то время, когда она держала новорожденного младенца этой несчастной девушки-женщины.
Грустно, тоскливо, и всё же есть в этом какой-то свет, зарождающаяся надежда.
На фоне почти всеобщей жестокости, непостоянства и агрессии его трудно понять и рассмотреть, и всё же хочется верить, что Фолкнер- это не только скучные серые краски, бесысходная монотонность бедности и нищеты, и бессмыленные смерти.
Фолкнеровский августовский свет
Ну и конечно же красной нитью через весь роман - «Когда же люди разной крови перестанут ненавидеть друг друга?»
Вопрос, что называется, открытый и по сегодняшний день. И очень болезненный.
Неужели и правда,- «Проклятие черной расы – Божье проклятие. Проклятие же белой расы – чёрный человек, который всегда будет избранником Божьим, потому что однажды Он его проклял.»
Знакомиться с Уильямом Фолкнером в ближайшее время, я не планировала. Да и осуществовании этого автора до недавнего времени даже не подозревала. А это между прочим, знаменитый американский писатель и лауреат Нобелевской премии.
И сейчас я назову (прям как в песне поётся) 5 причин почему я начала читать Фолкнера:
1. В книжных кругах, в которых я вращаюсь этот автор нынче на слуху.
2. Название книги "Свет в августе", так что надо было читать в августе. (Я просто немного не успела и дочитала в сентябре).
3. Интригующая аннотация.
4. Красивая обложка и оформление (как и всегда у серии ЭК).
5. Пятой причины нет... но из песни слов не выбросишь.)
Если честно, я очень далека от истории США, их гражданских войн, Севера и Юга и прочих проблем... поэтому, мне кажется, что я не в полной мере поняла и прониклась этой книгой. Да и автор пишет довольно специфически... кидает с истории одного героя на историю другого. Обрывает повествование и иногда не возвращается обратно... что аж приходится додумывать, а чем там всё закончилось. И язык к автора не из простых и легких, повествование тягучее и растянутое, но в тоже время обладает каким-то необъяснимым магнетизмом.
- По-моему, у вас нет причин говорить про нее плохо, - возразил он.
- Пусть так. А на что они? Женщине, чтобы другую бранить, причин не требуется"...