Бет всего шестнадцать, но она уже познала горечь потерь, отчуждения и предательства. Всё, что у нее осталось, – ночной город, стены которого она порывает бесчисленными граффити. Но неожиданно Бэт узнает, что есть и другой, тайный Лондон: город призрачных поездов и надменных отражений, бродячих статуй и танцующего Лампового народа, город Женщин в стенах и юного Бога-оборванца. Город, оставленный Богиней Улиц и отчаянно нуждающийся в ней. Город, пожираемый стальным чудовищем, имя которому – Высь....
То был один из тех тёплых сентябрьских дней, которое лето волочит за собой, словно хромую ногу.
Белки - те же крысы, только уложенные феном.
Кто я такой, чтобы стоять между человеком и самоубийством?
– Шестнадцать,? – удивленно переспросил он. – Великая Темза, теперь я чувствую себя действительно древним. Что же, поверь мне, когда я говорю, что ты не можешь вообразить в свои шестнадцать лет, что значит быть мною: просыпаться снова и снова, утро за утром, когда уже сделал все, что хотел сделать, и увидел все, что хотел увидеть. У моей жизни было начало, но нет конца, чтобы придать ей форму. Вот, что Богиня взяла с нас в качестве оплаты за грехи: планы, границы, само определение жизни.
Стену опутали граффити, но ничего интересного не было, одни неаккуратные непристойные эпитеты. У Бет не было времени оставлять подобные подписи. Кирпичи были для нее журналом, а не рупором; она рисовала не для того, чтобы как-то повлиять на город, а чтобы показать, как город влияет на нее.
Тот, кого любишь, тебя разрывает,Тот, кого ценишь, тот, кого ждешь,Просто сминает и вновь расправляет,Ломая, как кости, твою любовь.– Вот, что больше похоже на правду, – запинаясь, сказала она.
Кому еще молиться? Как однажды прошепелявил в своей дурацкой манере Джонни Нафта: «Ссвадьбы и похороны засставляют маловеров хотя бы изображать веру».
Наши воспоминания похожи на города: мы сносим какие-то строения и используем обломки для возведения новых.
- Кладбище, - уныло пробормотала Бет, когда Фил закрыл за ними ворота. Повсюду росли сорняки, придавая оградкам сходство с живыми изгородями. - Серьезно? Кладбище?
- А что не так? - поинтересовался он, прокладывая туннель сквозь листву. Рычание шоссе стало приглушенней.
- Да ничего. Поглядев, как ты ползаешь по радиомачтам и фонарным столбам, я жду не дождусь, чтобы увидеть, что ты ухитришься выжать из кладбища. Если это просто призраки и зомби, я очень разочаруюсь, Фил.
"Только те люди, которых ты любишь, могут напугать настолько безумно, чтобы пробудилась настоящая смелость"
"Люди – это воспоминания: воспоминания в их собственных головах, воспоминания о них в головах других людей"
«Мы могли бы ему показать», – сказала она: мы, хотя я познакомился с нею всего за пять минут до этого и мог унюхать ужас в ее поту сквозь всю толпу на Оксфорд-стрит субботним днем. Что за человек может так думать? Мы.
«Убийство лжеца не убивает ложь».