Рецензии на книгу «Мир Полудня (сборник)» Аркадий Стругацкий

Жалко, что вместо рецензии нельзя написать только "Ы-ы-ы" и множество восклицательных знаков, но так, чтобы все всё поняли. Хотя такую пометку "для себя" я обязательно сделаю.

К такой прекрасной книге даже не знаешь, как подступиться. Сделать намёк на сюжет? Да и так все знают: исследователь с Земли будущего отправляется на планету, похожую на нашу, только отставшую во времени, где он должен наблюдать за аборигенами, а вмешиваться нельзя. Времена там смутные, мрачные, страшные, близкие к нашему Средневековью. Некий дон Рэба пытается захватить власть и уничтожить все светлые умы государства, благородный дон Румата, он же Антон, пытается ему противодействовать, но, напоминаем, вмешиваться нельзя, только наблюдение. Ерунда какая: слова-слова-слова, сухие факты сюжета, не то совсем. Главное как и зачем это написано, хотя сюжет тоже интересный.

Попробую тогда пробежаться по несвязанным друг с другом пунктам, раз уж не получается написать более-менее связный текст из-за зашкаливающих эмоций.

1. Как всегда, придуманный мир у Стругацких бесподобен. Продуман до мелочей, но показаны только осколки, чтобы раздразнить. Теперь я точно уверена, что и не придумывали эти миры Стругацкие, подсмотрели где-то. Воровской жаргон Ваги и Рэбы потрясающ. Или, например, всего два упоминания о вепре Ы, но он уже никуда из твоего воображения не денется, завязнет, будешь вынужден додумывать его.

Говорили, что по ночам с Отца-дерева кричит птица Сиу, которую никто не видел и которую видеть нельзя, поскольку это не простая птица. Говорили, что большие мохнатые пауки прыгают с ветвей на шеи лошадям и мигом прогрызают жилы, захлёбываясь кровью. Говорили, что по лесу бродит огромный древний зверь Пэх, который покрыт чешуёй, даёт потомство раз в двенадцать лет и волочит за собой двенадцать хвостов, потеющих ядовитым потом. А кое-кто видел, как среди бела дня дорогу пересекал, бормоча свои жалобы, голый вепрь Ы, проклятый святым Микой, — свирепое животное, неуязвимое для железа, но легко пробиваемое костью.

Сказочное что-то, но сказка жуткая, страшная. Атмосфера фэнтезийного мира, но не того, где полуголые дамочки в бронелифчиках порхают на шпильках по лесу в окружении прекрасных эльфов, а какого-то сурового, страшного, настоящего.

2. Сатира на общество. Тут досталось всем и каждому, даже не буду приводить примеры, прочтите — и прекрасно узнаете всё сами. И смешно смотреть на всех этих пьяных идиотов, трусящих благородных донов и бюрократов с предписаниями вместо мозгов, и грустно.

3. Боги. Трудно быть богом, совсем нелегко. На Земле исследователей проверяют тысячи раз, но в реальных условиях никакие тренировки не помогают этим самым богам взирать на происходящее. И помогать плохо, и не помогать плохо. В этом мире богам труднее, чем обычным людям, у тех хотя бы есть ещё в кого верить. "Здесь нужно быть боровом, а не богом" — говорит Румата. Тогда ты будешь счастлив.

А ведь на самом деле, никакие они не боги. Неужели только тот факт, что у них лучше развита наука, техника, а мораль продвинулась на другой уровень, делает их настолько отличными от обычных людей? Чушь. Несколько лет среди этих "зверей", и ты сам становишься зверем, потому что иначе ты не сможешь с ними бороться. Страшно потерять человеческий облик в такой обстановке. Приходится изливать ненависть в драках, а вот ты уже и начинаешь получать от этого удовольствие, потихоньку становясь таким же чудовищем, только более умелым и жутким.

Бог — это творец. Творит ли что-нибудь Антон и другие наблюдатели? Ничего. Настоящие боги, которым в этом времени ой как трудно, — это творцы, артисты, учёные, на которых сейчас идут гонения. Эти боги слабы телом, но сильны душой, они делают всё не для себя, а для человечества, невзирая на то, что таким богам живётся совсем не сладко. И дон Рэба, уничтожающий их в своей непонятной злобе, не оттого ли он так лютует, что сам не может принадлежать к ним, что он, человек далеко неглупый, понимает, кто настоящий бог, а кто жалкая песчинка в истории? Уничтожь разум и искусство, "Умные нам ненадобны. Надобны верные". Отупевшая толпа будет плясать под чью угодно дудку.

Кульминация темы бога — два разговора. С Будахом и с Аратой. После них хочется выть в бессилии, но при этом понятно, что они оба правы, пусть и правда у них у каждого своя. Это лучший момент в романе, не просто блестящий, гениальный.

4. Персонажи. Они тут — один колоритнее другого. Ворчливый мальчик-прислуга, вроде и маленький ещё, но уже рассуждает, как умудрённый жизнью старик. Чистая и невинная Кира, прекрасная девушка, которые рождаются во все времена. О, как я её полюбила в тот момент, когда она одной только фразой разрушила все сомнения, мучения и терзания Руматы из-за своего поведения. Вага Колесо, властолюбивый паук, который по-своему гениален, отлично знает человеческую психологию. В пару ему — сам дон Рэба, тоже изрядный властолюбец, но не серый кардинал, которому хватает теневой власти, а требующий восхищения и признания. Арата, который когда-то носил прозвище Красивый, а теперь он одноглазый и калечный, прирождённый бунтарь, мятежник, горящая душа. Мой обожаемый барон Пампа, грузовой вертолёт на холостом ходу, широкая простая душа, настоящий друг, хотя и изрядная дубина, как утверждает Румата. Но это он бежит искать и спасать его сквозь полчища врагов, и он же безумно любит свою жёнушку. Фееричный товарищ. Даже все характеры, показанные мельком, потрясают продуманностью. Присказка "Почему бы трём благородным донам не (любое действие)" приклеилась ко мне уже довольно прочно.

5. Хочется больше. Хочется узнать, что там было ещё и как. Как Антон только прилетел туда, как учился, как познакомился с бароном Пампой, как поссорились Арата Красивый и Вага Колесо, как проводит дни постельничий Гуг, который на самом деле друг Антона Пашка, что за звери водятся в Икающем лесу, откуда пошёл этот святой Мика, что будет потом, в конце концов? Ещё! Ещё! Ну почему вы, жестокие братья, показываете нам так мало? Двести страничек, какие-то жалкие двести страничек...

6. Финал. Осторожно, частичный спойлер! Тут одни эмоции. В том издании "Трудно быть богом", которое я сейчас прочитала, есть предисловие, которое я раньше не встречала. И в нём очень подробно рассматривается и доказывается, что Кира погибла не случайно, в неё не просто попали из арбалета, а стреляли умышленно. И виноват в этом не дон Рэба, а тот самый Арата, который предупреждал, что друг наполовину — всегда наполовину враг. От этой мысли меня просто перемкнуло.

И, само собой, финальная сцена... Не кровь, конечно, сок земляники на руках, но что же ты отшатнулась?

Я так думаю, что этот роман – история болезни.
«Трудно быть богом» не про опасность дегуманизации. Нет. Это история одного невроза, который называется: «синдром лишнего человека».
Это клише придумал критик Добролюбов. Он назвал «лишними» людьми Чацкого, Онегина, Печорина. Все эти литературные персонажи категорически не могут вписаться в наличную социальную систему, не могут найти себе приличной деятельности. Это их объединяет. А почему не могут? Они глупые? Они слабые? Нет, конечно. Они умные и благородные. Просто они благодаря причудам тогдашнего дворянского воспитания «социализированы» в ценностях другой культуры. Республиканской Франции, Древнего Рима, конституционной Англии. И, «вступая в жизнь», они не могут преодолеть зазора между тем, как, по их мнению, должно быть, и как на самом деле в России есть. Им бы в сверкающих латах освобождать города от тиранов, а они попадают в душный департамент, где сидят крючкотворцы и взяточники, живущие по принципу «как бы что не вышло».
Радищев, Чаадаев, Герцен, уже реальные исторические личности, страдали этим же синдромом. Что-то было в моем организме, писал Герцен, что не давало возможности существовать в атмосфере николаевской цензуры, «официальной народности», чиновничьего лизоблюдства и подобострастия, барской тирании.
Понятно, что – воспитание.

И вот хороший парень, Румата, заброшенный на «отсталую» планету, стал «лишним человеком». Конечно, здесь вовсю бесчинствует позднее Средневековье, а Антон Малышев прилетел из развитого социализма. «Что-то в организме» не дает ему возможности существовать в атмосфере нарастающего «фашизма» дона Рэбы. Весь роман герой находится на грани нервного срыва. Бедный Румата! Он видит насилие и ничего не может сделать. Мы симпатизируем Румате, ассоциируем себя с героем, но забываем, что у «синдрома лишнего человека» есть и отрицательные черты.

Прежде всего, изнутри этого невроза человек неадекватно воспринимает действительность. Румата видит только ужас Арканара: серый ужас, черный ужас. Он видит грязь, смрад и насилие. Больше ничего. Блестяще описан приступ брезгливости Руматы, который не дает ему потрахаться с веселой средневековой примадонной, Румата чувствует все запахи ее надушенного немытого тела, видит катышки пудры на лице… И убегает, сдерживая тошноту. Все, что не соответствует его гуманистическим и гигиеническим принципам, он бракует. Не видя в народе желания сопротивляться репрессивной действительности, он бракует и людей. Называет граждан Арканара «не-людьми», заготовками, рабами. Если внимательно присмотреться к роману, становится понятно, что в нем повествуется не о действительности абстрактной планеты, а о восприятии Средневековья гуманистом из будущего.

Это восприятие очень характерно. Свести все многообразие средневековой жизни к насилию – типичная редукция историков Нового времени. Средневековье – это костер инквизиции, на котором злобная церковь и тупое государство жарит ведьм и ученых. Либеральная историография представляет Средневековье как «темные века». Это история, написанная победившим гуманизмом. Проблема только в том, что в Средневековье еще не знали, что такое гуманизм. С таким же успехом можно объявить тупым трехлетнего ребенка, который не знает таблицу умножения, или назвать «фашистом» за то, что он дергает за хвост кошку и порвал книжку. Я не фанат и пропагандист Средневековья, но фрустрированному Румате хочется дать книжку Умберто Эко, Ле Гоффа, крупнейших ученых-медиевистов, занимавшихся развенчанием мифа о «темных веках», которые восхищенно говорили о Средневековье, как эпохе высшего напряжения интеллектуальных сил, написания «Троицы» Рублева, постройки Кельнского собора. Эпохе, заложившей основы христианской цивилизаций. Румата же не видит ничего, кроме катышков пудры на лице примадонны и серых штурмовиков.

«Трудно быть богом» – вредная книга. Она пропагандирует культ лишнего человека. Руматовский невроз жутко обаятельный, байронический, аристократический. Тираны – жалкие тупицы, люди – трусливые муравьи. Один я – Д’Артаньян. Мрачный и разочарованный. Какая красота! У романа куча поклонников, потому что авторы дают читателю сладкую возможность глазами Руматы посмотреть на людей, как на низших тварей. «Да, – думает читатель, почесывая живот, – и правда, трудно быть богом!»

Роман Стругацких особенно вреден сейчас. Мы живем в разделенном обществе, где есть «большинство телевизора» и «меньшинство интернета». Сейчас хипстеры из фейсбука – такие же лишние люди, как Радищев и Чаадаев. Они воспитаны в другой системе координат, нежели представители ТВ-большинства. У них другая правда, они умны и благородны, но у них есть Руматовский соблазн назвать большинство «не-людьми», «заготовками», «рабами». А как еще называть 85 % населения, не желающих бороться за свою свободу?!
Презирать приятно, приятно замкнуться в обаятельном неврозе «лишнего человека» и даже не пытаться понять чужую правду.
А искать какой-то консенсус с большинством – неприятно. Можно замараться.
Роман «Трудно быть богом», к сожалению, про возвышенное удовольствие быть «лишним» человеком.

Если бы я мог представить себя богом, я бы стал им.

Бесконечно умная книга. Я возвращаюсь к ней постоянно, каждый раз вижу что-то новое, но рецензию пишу первый раз. Как-то неправильно, что такой книге я не оставила рецензию. Любимая книга, все-таки. Настолько любимая, что я постоянно пускаюсь ее пересказывать, а окружающие останавливают меня словами: "Ты уже три раза рассказывала"... Падение с небес на землю, так и хочется ответить, что "А вы еще ни разу не прочитали", но я верю, что прочитают.

Бесконечно актуальная книга. Арканар реален в нынешнее время настолько, что слезятся глаза. Берегитесь, скоро не останется ни одного грамотного... А люди не читают книги. А правительство признает вузы не эффективными, грозится закрыть их, реорганизировать... процесс запущен?

Бесконечно близкая мне книга. Дон Румата - необычайный образ. Он настолько человек, что подумать страшно. Человек, со всеми его минусами и плюсами. Он настолько историк, что подумать тяжело. Настоящий историк.

- Подумать только! - пробормотал Румата. - До сих пор вся Земля воображает, что самым и сложными проблемами занимается нуль-физика...

Подумать только! Как сложна и трудна история, как она изменчива и переменчива, как она неожиданна, запутанна и ужасно неизвестна. История - очень точная наука, но иногда мне кажется, что мы утонули в этих фактах.

А еще эта книга дает возможность понять, что будет если изобретут машину времени. Я не говорю о других планетах. Если бы появилась возможность отправиться назад и поизучать.. то вместо проблемы - отсутствие возможности исследовать объект напрямую, появятся миллионы, тысячи новых проблем.

Что будет, если историки попадут в прошлое?

Десять лет назад Стефан Орловский, он же дон Капада, во время публичной пытки огнём восемнадцати эсторских ведьм приказал своим солдатам стрелять по палачам, зарубил имперского судью, двух судебных приставов и был поднят на копья дворцовой охраной. Корчась в предсмертной муке, он кричал: "Вы же люди! Бейте их, бейте!", но его голос мало кто слышал за рёвом толпы: "Огня! Ещё огня!"

Примерно в то же время в другом полушарии Карл Розенблюм, один из крупнейших знатоков крестьянских войн в Германии и Франции, он же торговец шерстью пани-па, поднял восстание мурисских крестьян, штурмом взял два города и был убит стрелой в затылок, пытаясь прекратить грабежи. Он был еще жив, когда за ним прилетели на вертолете, но говорить не мог и только смотрел виновато и недоуменно большими голубыми глазами, из которых непрерывно текли слезы...

А незадолго до прибытия Руматы великолепно законспирированный друг-конфидент кайсанского тирана (Джереми Тафнат, специалист по истории земельных реформ) вдруг ни с того ни с сего произвел дворцовый переворот, узурпировал власть, в течение двух месяцев пытался внедрить золотой век, упорно не отвечая на яростные запросы соседей и Земли, заслужил славу сумасшедшего, счастливо избежал восьми покушений, был, наконец, похищен аварийной командой сотрудников института...

Энтузиасы, черт бы их побрал...
Спринтеры на короткую дистанцию.
Историки.

Дрожка! Дрожка!

О хищные вещи века!
На душу наложено вето.
А. Вознесенский, «Монолог битника», 1961

Весь ужас антиутопии Стругацких в том, что она полностью и (видимо) бесповоротно сбылась. Примечательно, что тенденция, оказывается, прослеживалась уже в середине 60-х. Казалось бы, время космического энтузиазма, рывка к планетам и звездам. А пара советских интеллектуалов рисуют мир всемерного удовлетворения потребностей, который оборачивается отупением и оболваниванием. Самое интересное состоит в том, что у нас все реализовалось и без полного удовлетворения потребностей, прямо со второй части.

Сколько раз я перечитывал эту повесть! И каждый раз глаз цепляется за что-то новенькое, за какой-то штришок. Вероятно, это и называется качественной литературой.

Итак, перед нами (исходя из некоторых намеков (на Пятую колонну Хемингуэя, хотя бы) и несмотря на имена аборигенов) как бы Испания. Время действия размыто. Наука и промышленность сняли все проблемы пропитания и сытой жизни. И людям теперь нечем себя занять. Поэтому они ударяются в кровавые игры с адреналином, щекочут свои нервы прелестью разрушения. Отключают мозг на коллективных гипнотизаторах. И еще, еще, еще. Лишь бы наполнить существование хоть каким-то содержанием.

Авторы полностью пессимистичны. Они не верят в возможность исправления, возвращения смысла жизни людям. Иван Жилин мечется, мечтает о космической экспансии, о том, что хотя бы дети смогут разорвать порочный круг. Но это, пожалуй, для отвода глаз.

Любопытно, что все современные издания содержат подредактированную Борисом Стругацким версию повести. Если я правильно интерпретирую источники, эта версия была подготовлена им к изданию 1997 года. Б. Стругацкий выкинул из книги несколько ярких эпизодов, несколько четких характеристик и слов-маркеров, которые делали из Жилина марксиста. Борис Натанович утверждал, что он убрал то, что было привнесено им с братом для прохождения цензуры в издательстве.

Но, что примечательно (если верить тем же открытым источникам), и редакторы серии «Миры братьев Стругацких» и читатели просили эти исправления (1997 года) не вносить, ибо они, порой, и придавали произведению прелесть. Это как бы намекает нам, что автор не всегда прав, а анонимные редакторы «Молодой гвардии» в 1965 году были хорошими профессионалами в редактуре и деньги свои получали не зря.

В целом это, на мой взгляд, порочная практика – переписывать произведение из-за изменившихся условий. В момент выхода в свет книга отпочковалась от автора/авторов и стала сама по себе фактом культуры. Эти исправления, сначала в одну сторону, потом в другую – как-то плохо они смотрятся.

Но это детали. А общее полотно никакие эпитеты не исправят. Человечество увязло в развлекательной трясине, и не видно ничего, что могло бы вытащить нас к звездам. Разве это кому-то надо?

Разве бог имеет право на какое нибудь чувство, кроме жалости?

Трудно быть богом.
Трудно, когда тебя все считают им, а на самом деле ты - просто человек, такой же слабый и уязвимый.
Трудно быть гуманистом там, где гуманисты еще не предположены природой, в этом месиве людей, барахтающихся на нижних ступенях пирамиды потребностей и не то что не стремящихся вверх, даже не думающих взглянуть вверх. Зачем? Нам и так неплохо живется - выпить, поспать, зайти к благородной доне, сломать кабачок-другой: красота.
Самое, конечно, тяжелое - невмешательство, когда ты почти всемогущ и при этом связан по рукам и ногам запретом на прямое воздействие, как Гулливер - тонкими веревочками лилипутов: вроде и смешное препятствие, а с другой - держит намертво. Впрочем, связан не только запретом, но и собственным здравым смыслом - увы, благородный дон Румата не просто борется с желанием вычистить эти конюшни, но и прекрасно знает, чем обернется его вмешательство: за время обучения он прекрасно усвоил, что все такие попытки лишь отворяют раны шире и проливают еще больше крови. И неизвестно, что больнее: попробовать сделать мир лучше и увидеть, что ты сотворил лишь большее зло, или даже не иметь возможности попробовать.

Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность.

Засланный с Земли Антон ведет себя примерно так же, как вел бы себя почти любой интеллигентный человек: морщится из-за немытых тел, не может спать с кем попало и рубить налево и направо. Иногда думаешь: зачем же авторы так акцентируют на этом внимание? А потом, поразмыслив, понимаешь, что сам бы уделял этому не меньше внимания на месте благородного дона, и это при том, что мы дети другого, куда менее гуманного и открытого века, что уж говорить про Антона.
Сам мир тоже прописан отлично: вроде бы, парой мазков, но эти мазки так органично ложатся на знания о нашем, земном средневековье, что в итоге выходит достаточно живо и ярко - ровно в той степени, чтобы сам мир не становился интереснее действующих лиц. А на лица тут стоит посмотреть, при том, что они тоже обрисовываются не слишком подробно: ласковая Кира, бурчащий Уно с прекрасным сердцем, шумный барон Пампа и скользкий дон Рэба... Дон Рэба - вообще персонаж особый, большую часть текста лишь нависающий серой тенью, этаким Ришелье, а в итоге оказывающийся не таким уж дальновидным и гораздо более скользким типом, чем можно было предположить поначалу.
Замечательная, совершенно замечательная книга, которая, увлекая, незаметно вгоняет тебе под ребра ядовитое лезвие вечных вопросов: имеешь ли ты право? Что справедливо? Что же могут сделать боги?
И вот боги, кажется, могут только уйти.

- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

Эта была первая книга Стругацких, прочитанная мной ещё в довольно раннем детстве, классе этак в третьем, что ли. Довольно долго потом искал томик первого издания, чтобы иметь его в личной библиотеке — нашёл в своё время, и потом его у меня увели с концами. С тех пор этой книги у меня в личной библиотеке нет — новодел покупать не хочется, а старое издание пока что не приобрёл...
Это лучшая книга Стругацких. Потому что, прочитав эту книгу в нежном 9-10-летнем возрасте, я навсегда "заболел" научной фантастикой вообще и Стругацкими, в частности. И просто не понимаю, как способен 10-летний пацан при чтении этой повести удержаться от ярких и пылких чувств и эмоций! Ведь невозможно же не влюбиться в атомный танк по имени "Мальчик", в фотонный планетолёт с сибирским именем "Хиус" (не забудьте, что я иркутянин по месту рождения и трепетно отношусь ко всему, что связано со страной Сибирью!). Невозможно остаться пресыщено-равнодушным при чтении страниц про планеты с "бешеными" атмосферами, про "Урановую Голконду" и "Зубы Венеры", про грязевый вулкан и гигантское болото с его странной живностью. А самое главное, при знакомстве с людьми, "населяющими" эту героическую повесть — с кирпичнолицым "специалистом по пустыням" Быковым и великолепным и томным красавцем-геологом Юрковским, с добродушным толстяком и штурманом-профессионалом до мозга костей Крутиковым, с жизнерадостным биологом и пилотом Спицыным и с утончённо-душевным геологом Иоганычем Дауге, с педантичным и целеустремлённым фанатично "преданным" Венере Ермаковым и "генералом от космонавтики" Краюхиным, с пусть и впроброс упомянутыми "циолковцами" Маховым и Штирнером, с мастер-пилотом и первым водителем фотонных кораблей Васей Ляховым и штурманом и пилотом , а также с очень хорошенькой и влюблённой женщиной Верой Николаевной, и даже с Машей, Машей Юрковской тоже. Невозможно не затаить дыхание, слушая последний разговор между погибающим на аварийном корабле Робертом Ллойдом и капитаном китайского планетолёта Лу Ши-эром или читая страницы о гибели Бондепадхая-джи и других, тех, кто погиб при штурмах Венеры.
Героическое время! Героические люди! На них хотелось быть похожими, с ними хотелось дружить, о них хотелось читать дальше...
Великолепная книга! Лучшая у Стругацких!

И на Марсе будут яблони цвести...

Не буду ничего утверждать, но у меня есть подозрение, что на творчество Стругацких в ранний период оказал большое влияние Брэдбери, в "Стажерах" чувствуется структура "Марсианских хроник". Несколько разрозненных новелл умело нанизаны на сквозной сюжет, а некоторые, те что самостоятельно в сюжет не вписывались, но требовались для концепции произведения, поданы в виде рассказов Ивана Жилина.

А еще в стилистике повести проскальзывает облик Хемингуэя, и эта чисто хемингуэевская эстетика смерти, которая совершенно неожиданно возникает в одном из самых оптимистичных произведений советской фантастики.

Что же, оптимизм был оправдан, повесть писалась в 1960-61 годах, это особое время не только в истории нашей страны, но и в истории всего человечества. Никогда уже позже идея коммунизма не была так сильна на планете, как в эти годы: триумф на Кубе, нарастающее национально-освободительное движение во всем мире. В СССР разгар оттепели, новые горизонты, новые задачи, и, главное - всё получается, и Братскую ГЭС построить, и в космос полететь. Ведь повесть писалась как раз, когда лучезарно улыбающийся русский парень триумфально объезжал весь мир.

Поэтому, когда я читаю сетования некоторых рецензентов, что в повести много "коммунистической пропаганды", и, мол, авторов заставляли так писать, мне становится жалко таких умников. Это не пропаганда, это настоящая вера людей, живших и творивших тогда, в светлое будущее человечества, и коммунистический идеал лучше других подходил для такого оптимизма.

Мы - сегодняшние - думаем, что мы умнее наших отцов и дедов, веривших в коммунизм. Не знаю насчет умнее, скорее всего, мы циничнее, мы живем в эпоху отсутствия идеалов. И, как ни парадоксально, но старая повесть Стругацких именно сейчас приобретает новое актуальное звучание.

Вот эта "темная" эпоха безверия - наш сегодняшний день - и есть то "утро человечества", когда разворачиваются события повести - начало XXI века. Так что можно констатировать, что Стругацкие не смогли угадать и предсказать ближайшее будущее человечества. Но это как сказать.

Предсказания же могут иметь и обратную сторону - если не решается главная проблема, поднятая в произведении, всё может пойти иначе. Так и получилось. Главной проблемой "Стажеров" было противостояние воинственному мещанству, именно оно объявлялось главной угрозой развития нового человека. И, если мещанство оказывается побежденным, то открываются невиданные дали, а если побеждает мещанство, то человечеству приходится решать иные задачи, например, проблемы и следствия глобализации.

Мы - общество победивших мещан, поэтому многим из нас непонятны ранние Стругацкие. А, если кто-то сомневается в своей мещанской сущности, пусть вспомнит под каким лозунгом шла "революция перестройки" - Даешь 25 сортов колбасы в каждом магазине!

Вторая главная проблема книги - наставничество, передача опыта. И здесь общество, для которого была написана книга, потерпело фиаско, опыт передать не удалось, крах оказался полным, и в 90-е всё пришлось начинать сначала.

Теперь нам становится ясно, что смелые фантазии Стругацких были на самом деле предупреждениями о грядущих опасностях и их последствиях.

Проблематике смысла существования и ценности человеческой жизни, соразмерности цены за новые знания и опыт, оправданности рискованных подвигов, в книге тоже уделяется много внимания. Я не буду на этом останавливаться, так как многие рецензенты очень обстоятельно коснулись этих аспектов.

А вот на что хотелось бы обратить внимание, так это на перекос между развитием космических и земных технологий в произведениях фантастов, причем это касается не только Стругацких, но и большинства отечественных и зарубежных авторов. В фантастических произведениях космические технологии почему-то всегда развиваются намного быстрее "земных", информационно-техническую революцию, которую мы переживаем сегодня, многие авторы прошлого просто даже не предвидели, их покорители космоса довольствуются в большинстве случаев техническим обеспечением ХХ века.

Наверно самый знаменитый роман братьев Стругацких, но вот я прочитала произведение и задумалась - а о чем же оно все таки было? Книга показалась мне тяжеловатой для восприятия, несмотря на все позитивные отзывы о ней. Временами сюжет был монотонен, без каких-либо активностей в нем.
Все действие происходит на чужой планете, на которую время от времени прилетают земляне. Это некие историки, что передают на Землю все, что видят и слышат, но сильно не вмешиваются в порядки и устои общества. Их задача сделать людей на Арканаре добрее и прогрессивнее.
Главный герой Румата (или Антон на Земле) отправляется на Арканар, можно сказать в средневековое общество. Он мечется между двух крайностей: не вмешиваться и сделать жизнь людей лучше. Здесь он встречает любовь своей жизни и трагически теряет ее, после чего возвращается на Землю совершенно иным человеком.

Спасибо за свет, zverek_alyona .

Мне кажется, что сейчас Стругацких читают немногие. Или просто кажется? Может быть, просто говорят о них не часто? А если и говорят, то примерно так: неплохо, но не ново, наивно, это было смело и актуально при советской власти... и т.д. Это встречается почти на всех читательских форумах. Если хвалят, то тоже с некоторой снисходительностью: неплохая литература для подростков, идеальные герои, динамичные сюжеты...
Ну никакого же терпения не хватит.
Наверное, я не могу быть объективной. Для меня Стругацкие - что-то вроде школы, где главный предмет - душа. Примерно того же уровня, как школа Пушкина, где главный предмет - язык. Или школы еще многих великих, где у каждого свой главный предмет, - любознательность, доброта, юмор, героизм, любовь или даже патологии. А у Стругацких - вся душа, все, что в душе есть и чего нет, все, что делает человека человеком и что ему мешает быть человеком.
Не ново? Между прочим, они были первыми, кто создал свои миры такой высокой степени достоверности. Без объяснений технических деталей, без упоминаний количества парсеков, без расшифровки терминов, которые придумали сами. Или не придумали? Просто все это было знакомо и привычно для них, они жили в этом мире, им просто в голову не приходило объяснять читателю, по какому принципу работает вход-мембрана в "Призрак". Они и сами этого не знали. То есть - их герои не знали. Ведь нам же не приходит в голову объяснять друг другу, как работает двигатель внутреннего сгорания, почему светится лампочка и из чего делают одноразовую посуду. Знаем мы это или не знаем - все равно. Мы привыкли, что так должно быть, и нам это чаще всего просто не интересно. А Стругацкие привыкли, что в их мире должно быть вот так, они просто к этому привыкли, и им это тоже не слишком интересно. Они пишут не о фантастических достижениях науки и техники, не о фантастических событиях, связанных с этими достижениями. Они пишут о людях. О том, что люди всегда разные и всегда одинаковые. О том, как проявляются главные человеческие характеристики в разных условиях. Разные авторы выбирают разные условия для своих героев: война, внезапный успех, тяжкий труд, несправедливые преследования, болезнь и т.д. А Стругацкие выбрали для своих героев будущее, в котором есть могущество и таланты отдельно взятого человека, могущество и ответственность всего человечества, а люди - все те же. Конечно, каждый из них чувствует за спиной все могучее человечество. Но они - не сверх-люди. Не супермены, в одиночку спасающие мир. Каждый их них обыкновенно, по-человечески, радуется, страдает, боится, злится, любит и ненавидит. Они - не идеальные, они дети, выросшие в правильных условиях. Они нормальные. И Максим Каммерер - ребенок, почти всемогущий и бесстрашный, попавший в мир, полный неправильностей. Он думает, что остался один, без привычной поддержки великой Земли, вот потому и берет на себя ответственность за исправление всех неправильностей этого вывернутого на изнанку мира. Массаракш...
Стругацкие не новы? Ну да, если учесть десятки, а может быть, и сотни вольных или невольных последователей, подражателей и даже прямых компиляторов, особенно за последние годы. Свои миры изобретают все, кому не лень. Но у большинства миры эти изобилуют аллюзиями, ссылками или вовсе уж незакавыченными цитатами из Стругацких. Чуть ли не каждая идея, чуть ли не каждый образ, сюжетный ход или интонация растиражированы до того, что человеку, начинающему читать Стругацких после многочисленных нынешних фантастов-мистиков-сказочников, начинает казаться: где-то это уже было. А это было в самом начале потока, это было в источнике - вернее, в первоисточнике.
Мне жаль, что Стругацкие для многих читателей сейчас оказываются не первыми прочитанными авторами в этом жанре. Мне кажется, что именно по ним можно сверять уже почти все остальное - и язык, и сюжеты, и характеры героев, и все, что захочется. В общем - масштаб.
В книжном недавно сказали: "Обитаемый остров" стали покупать в пять раз чаще после выхода на экраны фильма. Думаю, это не потому, что фильм так всем понравился. Фильм - чудовищная лажа, бессмысленная куча спецэффектов, шумов, заглушающих все голоса, и диковатых реквизитов. Может быть, книгу стали брать именно потому, что в фильме не слышно ни слова? А Стругацкие - это именно слова, очень точные и очень простые - именно те, из которых вырастает очень точный и очень простой смысл. Ну, хоть в этом польза от убогого фильма - может быть, читать Стругацких начнут больше.
Я очень люблю Стругацких. Но они не гуру. И сами никогда не претендовали на эту роль. Они просто умные, остроумные, образованные и хорошие люди, которые умеют писать так, что и читатели, и сознательные ученики, и невольные последователи начинают говорить их словами.
Ну, сначала было слово, известное дело. Может быть, потом появятся и мысли того же масштаба.
Очень советую читать всем. А кто читал - тому перечитывать. )

И на Марсе будут яблони цвести

Хорошо, когда с тобой друзья товарищи,
Всю вселенную проехать и пройти,
Звезды встретятся с Землею расцветающей
И на Марсе будут яблони цвести.

В. Трошин

Человечество всегда манило и притягивало к себе неизведанное и непознанное.
Тема космоса, как его изучения, так и покорения, для фантастики не нова, и данная книга, написанная советскими писателями, не стала исключением.

История очередной экспедиции на Венеру с целью её изучения и выяснения причин гибели предшествующих экипажей в тяжелых атмосферных условиях полна коварных неожиданностей, далеко не всегда приятных тайн, человеческого героизма и стойкости духа.

Несмотря на то, что роман, написанный в советское время, несет в себе дух той эпохи, который порой очень чувствуется в характерах и бесстрашных поступках героев, которые не задумываясь готовы пожертвовать собой ради всеобщей идеи и благоденствия, но в контексте рассказываемой авторами истории это смотрится вполне логично и понятно.

В своем романе, на мой взгляд, авторы попытались не только предположить как могут развиваться события при исследовании землянами космоса и близлежащих планет, не рисуя безупречную в этом отношении картину, домысливая развитие науки и техники к тому времени, но и постарались максимально полно и объективно показать собственных персонажей.

В этом отношении первая часть романа, где собственно идет подготовка к экспедиции на Венеру и знакомство с героями, их целями и задачами, очень важна, потому что дает возможность с каждым из них познакомиться поближе, узнать кто чем живет и дышит, несмотря на то, что события здесь развиваются немного медленно, но словно в ожидании чего-то значительного, преддверии открытия, помогает почувствовать все настроение книги, порой внутреннюю тревогу и сумятицу каждого, несмотря на огромное желание выполнить задуманное и приблизиться к разгадке таинственной планеты .

Вся книга пропитана романтикой космических открытий, верной и крепкой мужской дружбой, и несмотря на достаточно трагическую, но от этого приближенную к реальности вторую часть, в целом, оставляет после себя светлое и легкое чувство очередного знакомства с миром фантастики.

СиВ. Поход за электричеством и огнем №2
Мир аудиокниг. Царь горы 2.0
Осторожно историки. Моб "Тринадцать путешествий во времени"

С чего всё начиналось

Аркадий Борисович пишет о "Стране багровых туч": "Наш первый ребёнок. Беспомощный, неуклюжий и нелюбимый". Неуклюжий - да, возможно. Банальный и наивный во многом - само собой. Но назвать его беспомощным не поворачивается язык, потому что для космической и социалистической фантастики это, конечно, повесть выше среднего. Не могли же, в конце концов, в самый первый же свой опыт написания в соавторстве два этих непостижимых человека сразу написать "Град обреченный" или "Улитку на склоне", нужно было сначала усвоить огромные пласты литературных приёмов, продумать философскую подоплёку и подготовить почву. Песчаную почву с отблесками багрового зарева.

Наивной повесть я считаю за однозначность чётко поставленного вопроса, который всё-таки не единственный в тексте, но всё так вокруг него крутится, что кажется единственным. Что важнее - вот я, пылинка, песчинка, пусть и уникальная, или вот Оно, большое, общественное, непонятное, будущее. Я уйду, Оно останется. Ответ такой же однозначный и решительный, как-то очень в лоб, ещё не по-стругацки с разных сторон проблемы. Но даже на фоне этого простоватого конфликта и типичного антуража: космолёт, парни с квадратными челюстями и горящей красным огнём верой в победу социалистических идеалов, изобилие технических описаний и едва ли не супергеройские способности отдельных персонажей – даже в этих усреднённо-расплывчатых декорациях уже чувствуется живинка, которая сделает позже Стругацких непохожими ни на кого. Я вообще считаю, что братья Эс смогли сделать практически невозможное — показать огромного количеству людей, что фантастика — это не лёгкий и несерьёзный развлекательный жанр для отдохновения мозгов, а гибкий и тонкий инструмент, который как ты настроишь, так и он и зазвучит. Для понимания многих произведений Стругацких нужно попотеть и пошевелить мозгами так же, как при усвоении иных закрученных философских трактатов. Вот в "Стране багровых туч" пока ещё потеть не надо, можно расслабиться и спокойно рассмотреть эту "искорку", которая позже выделит фантастические тексты братьев из огромного ряда других писателей. Что в этой искорке? Не уверена, что смогу сформулировать. Даже при грубоватой стереотипности "Страны багровых туч" и незамысловатости сюжета всё равно что-то есть именно в описании самих сцен, построении диалогов, картинки, недосказанности, словом, в построении полотна повествования, есть гармония, которая позволяет утверждать: нет ничего лишнего, любое движение плеча нужно, причём нужно не тексту, не замыслу автора, не для раскрытия чего-то там по школьной схеме анализа произведения - это нужно читателю. Зачем? А чёрт его знает. Вот нужно, чтобы персонаж А в девятнадцатой сцене чихнул, значит, нужно - и вы скорее почувствуете, чем поймёте, что так действительно нужно. Для атмосферы и цельности.

Давненько я не читала научную фантастику. Настолько давно, что и забыла как это, когда читаешь и решительно ничего не понимаешь. Но продолжаешь, потому что безумно интересно. Закрываешь последнюю страницу, а в голове дробно стучат совершенно нелестные мысли по поводу собственных мыслительных способностей. И пытаешься картину повести подстроить под человеческое понимание, восприятие, и никак. Не выходит каменный цветочек.
Хорошие земляне (даже здесь у меня парадокс. Сложно воспринимать нас, как желающих чтобы всем было хорошо, а не эгоистами, размахивающими ядерными установками) готовят необитаемую планету для расы гуманоидов чей дом должен вскоре погибнуть. Планета кажется пустой, хотя и пригодной для жизни, но все не так уж просто. Группа исследователей обнаруживает человеческого ребенка, который оказался на этой планете в результате ужасной катастрофы, будучи совсем младенцем. Малыша вырастила и воспитала раса не гуманоидов. И теперь, исследователи надеются установить контакт с аборигенами с помощью этого космического Маугли.
Вот Стругацкие они такие - философы заоблачных пространств, космические мыслители, но в то же время предельно земные и вопросы они поднимают близкие нам - что такое человек? как человечество выглядит со стороны (если отбросить наши нормы морали)? как далеко может завести наше любопытство? имеем ли мы право вторгаться в чужое существование со своими правилами (создавать Землю в космосе)?
Много вопросов, ни одного ответа. Пойду поразмышляю...
Оценка: 10 из 10