Лихие дела стали твориться в лесной деревушке с приходом молоденькой ворожеи: волколак целый обоз пожрал, первая краса села утопла, украли папарать-цвет, что должен был черную силу отвадить. А после молодцев да мужей невиданная хворь косить стала. И, кажись, не конец это вовсе… Да черная ведьмарка, что грозилась всю деревню извести, тут, видать, ни при чем…
Мать всегда наставляла: люди завсегда в помощи нуждаются, даже когда сами не ведают, что творят страшное. И коль уж ей случилось тут оказаться, видать, сама богиня Макошь такую судьбу посчитала надобным спрясть
— Бабка у нее помирает, иль неведомо тебе? Чурбан! — разозлилась Воста. Но Алесь даже не поглядел на нее. Словно зарок себе дал — пропускать мимо ушей все ее колкости.
— Помочь ей надобно, — мягко пояснила Милава.
— Как это помочь? — не понял молодец.
— Палкой добить! — бросила Воста.
-Вот болваны!
-Бестолочи пустоголовые!
-Ну что ты с ними делать станешь?
Кожевенники на чем свет стоит ругали селян.
-И вроде ежели по одному, так и не совсем дураки.
-И поговорить можно.
-Ага, и чарку потянуть...
-А как толпой соберутся, так сразу тупеют. Точно наваждение.
Просто верь. Все помыслы рано иль поздно в жизнь претворятся, так пущай они будут светлыми.
Мамка с детства ее готовила к тому, что люди не привыкли слушать свои сердца, для них куда вернее очи да уши.
— А я вот что мыслю — иди-ка ты, Алесь, домой, — как можно жестче сказала Милава. — Пущай Рафал твою рану осмотрит, травами омоет. Не то ведь и помереть можно. Некогда волынку тянуть.
— Вот-вот, и я о том же, — поддакнула смуглянка.
— И ты, Воста, не обижайся, но тоже на постоялый двор возвращайся, — полностью скрывшая лес тьма не дозволила разглядеть ни лика Алеся, ни смуглянки. Но по усилившемуся вразнобой сопению двух носов ворожея без труда догадалась, как «радостно» восприняли ее слова спутники.