"Должно же быть в жизни что-то хорошее. Кроме самой жизни."
"«Когда женишься до двадцати, то женишься не на женщине, а на своих фантазиях»."
Враг, который работает за деньги, ради власти, ради славы - уязвим. Даже враг, которым движет ненависть, имеет слабые места. А вот враг, который искренне считает, что он тебя облагодетельствует, который тебя любит - это очень серьёзно
"Можно сколько угодно сопротивляться, придумывать себе правила и запреты, но жизнь всегда берет свое. Пока ты жив - жизнь сильнее тебя."
Не стоит ждать от жизни слишком многого. Тогда меньше придётся разочаровываться.
- Давай все-таки не будем спешить, - сказал он. - Лучше подумать перед работой, чем приступать к ненужным действиям.
- Позиция лентяя, - восхищенно сказал я. - Уважаю!
Иногда так бывает, что от нас уже ничего не зависит. Но ты знаешь, именно в этот миг становится легко.
– Прекрасно, – сказал я. – Вы убьёте всех взрослых. А мы – всех кваzи и восставших. Дети унаследуют чистый прекрасный мир, без идиотов.
Приступив к ненужной работе, очень трудно понять ее ненужность. В итоге больше времени тратится на выполнение излишних действий, чем на выработку правильного регламента работ.
Все хорошие песни – они о смерти.
Он, конечно, был грубым солдафоном, откровенным мужланом, строил из себя мачо, а его взгляды на прекрасный пол ужасно огорчили бы всех женщин на свете. Но среди толпы восставших мертвецов он был куда лучшим спутником, чем самый тонкий, рафинированный, интеллигентный, политкорректный и толерантный педераст.
Обычно в любом заборе есть дырка, даже если это забор сверхсекретного военного завода, но тут мы не сразу нашли выломанный прут.
-Человек всегда надеется на чудо. Человек чудом живет, потому что ни для чего другого жить не имеет смысла.
Я толкнул дверь и неторопливо вышел на балкончик.
Ого!
Вот это ветрила!
Будь у меня шляпа - она бы улетела.
Будь у меня крылья - я бы сам улетел.
А будь у меня мозги - рванул бы обратно.
Настя заглянула мне в глаза. - Зачем мы живем, Денис? - Чтобы быть живыми, - ответил я, отпирая дверь.
Философы и гуманисты говорят нам, что каждая человеческая жизнь – равноценна. Что для мироздания одинаково важен и одинаково ничтожен каждый. И Бетховен, и Пастер, и Королёв не более и не менее ценны, чем китайский крестьянин, что проводит всю жизнь на рисовом поле, шотландский безработный, каждый день надувающийся «Гиннесом» в пабе, и латиноамериканский наркоторговец, продающий на улицах Нью Йорка белую смерть.
И мы даже склонны с этим соглашаться, в душе морщась, но кивая и бормоча про то, что каждый человек – целая Вселенная, и каждая жизнь – бесценна, а каждая смерть – непоправима.
Ровно до тех пор, пока на чашах весов оказываются не абстрактные Авиценна и египетский каменотёс, а два совершенно обычных, незнаменитых человека, но один из которых – твой близкий, родной и любимый.
Вот в этот момент весь гуманизм и вся софистика спадают с нас будто шелуха.
Потому что смерть своего ты простить не можешь, а смерть чужого – запросто. Ну хорошо, не запросто. С некоторым усилием и лёгким дискомфортом.
Так уж устроена жизнь.
Наверное, это несправедливо.
Но в этой жизни даже Бог никому не обещал справедливости.
Пить, к сожалению, все время невозможно. Чтение - хорошая замена водке...
Не стоит ждать от жизни слишком многого. Тогда меньше придется разочаровываться.
Жизнь очень нелогична. Но порой, только утратив всякую логику, жизнь обретает смысл.
Должно же быть в жизни что то хорошее. Кроме самой жизни.
Когда ты по настоящему готов отнять чужую жизнь, надо быть готовым отдать и свою. Потому что за жизнь есть только одна справедливая цена.
Правда не может провоцировать. Правда приводит к справедливости. Даже если она грубая, неприятная и страшная.