Рецензии на книгу «Смерть героя» Ричард Олдингтон

XX век — первая четверть...

Я люблю читать романы Ремарка. И именно Ремарк, да ещё Хемингуэй и Дос Пассос (за последнего спасибо LL и Долгой прогулке!) считаются представителями и выразителями "потерянного поколения" — поколения, опалённого Первой мировой бойней. Именно ремарковские "На Западном фронте без перемен" и "Три товарища" считаются одними из самых ярких романов о той всеевропейской и даже всемирной войне. И, соответственно, самыми антивоенными книгами, относящимися к тем временам.

А вот имя Ричарда Олдингтона почему-то в этих "потерянных" списках не мелькает! И на его роман "Смерть героя" я наткнулся совсем случайно — попросту пару лет назад бегло просматривая ленту рецензий пользователей LL, на которых я подписан, и остановив свой едва ли не мимолётный взгляд на рецензии satanakoga. Что-то меня привлекло, что-то зацепило тогда — может быть рецензент нашла верные слова и нужные интонации, может быть обложка показалась нетривиальной, а может быть просто название книги привлекло — не знаю, не могу сейчас вспомнить. Но в любом случае именно тогда "Смерть героя" была помечена "галочкой" "хочу прочитать" и положена в соответствующую долговременную папочку. И... и не то, что забыта, но как-то надолго отложена по непонятным невнятным мотивам... или совсем без мотивов.

С тех пор список "хотелок" пару раз мной вычищался — часть книг (большинство) переходили в категорию "прочитано", а некоторые просто были удалены из списка — ибо невозможно расширять и пополнять свои "хотелки" до безумно огромного количества, попросту времени не хватит всё хотимое прочитать... Однако книга Олдингтона неизменно проходила все мои проверки "на вшивость" и терпеливо ждала.

Я не зря начал этот отзыв о прочитанном романе Олдингтона упоминаниями о ярких представителях "потерянного поколения" и их книгах о Первой мировой. Потому что после прочтения "Смерти героя" первое место в списках лучших военно-антивоенных книг от ремарковских романов перешло к книге английского автора. Кажется мне, что Олдингтону удалось немного больше, чем сделали Ремарк и Хемингуэй, имея ввиду целое их поколение.

Олдингтон сумел не просто написать книгу о войне и личном индивидуальном участии в ней и восприятии её. В своём романе он плавно подводит читателя к военной теме, но помимо чисто военного содержания он пишет целый портрет поколения, по крайней мере, портрет людей английского буржуазного слоя — буржуазного и интеллигентского. Мы вовсю и с головкой погружаемся в глубины личной жизни главного героя романа, вместе с ним проходим все извивы личного жизненного пути и едва ли не на себе ощущаем все кочки и ухабы его семейной драмы — кажется, что ни один пример ничего никогда не доказывает и является частным случаем, однако по мере чтения всё больше возникает ощущение, что ты читаешь типичную историю жизни молодых людей того поколения...

Военная часть романа попросту безупречна и читается на одном дыхании — собственно говоря, и обе предыдущие части книги великолепны и безупречны в не меньшей степени, просто я выделил военную составляющую в силу личной тяги и приверженности к военной теме. И, как мне кажется, закономерен финал романа, потому что Олдингтон сумел провести своего героя сквозь всю мясорубочную машинерию войны, сохранив его живую трепетную утончённость. И потому таким резким и несовместимым с жизнью диссонансом стал период учебного отпуска и встречи главного героя романа с женой и любовницей и с теми, кто считался его друзьями и знакомыми...

Олдингтон, язва этакая, как же здорово распластал он брачные узы, взращенные на пустотах, а также и модные свободные отношения, за которыми всё та же пустота. Но кроме того, что это замечательная едкая и остроумная драматическая вещь, я могу сказать, что она и очень моя вещь.
К сожалению, мне прекрасно понятно, от чего Джордж Уинтерборн однажды встал во весь рост и позволил пулям себя изрешетить.
Он просто устал, понимаете? То, в чём он жил, что делал, иссушило его до самого дна.
Что он видел на войне? Кровь, бессмысленную смерть, вонь, грязь, беспросветность. Было ли ему куда вернуться? Нет, не было. Были у него женщины для плоти, да, но для души они не годились совершенно. Таким образом, оставшись без светлых источников силы, Джордж просто спёкся. Бедняга.
Я его понимаю. Это не пустые слова, потому что я, хоть и не воюю, а живу на войне последние полгода. В то время как другие, более удачливые люди, готовятся к разнообразным событиям, праздникам, ходят на работу, ездят в отпуск, прогуливаются по улицам, заруливают в кино, на каток и в макдональдс, мы сидим по своим квартирам/подвалам/убежищам, наблюдаем за тем как горит наш родной город и ждём. Хоть чего-нибудь, напоминающего конец. Каждый день становится всё темнее, но конца так и нет. Ты словно погружаешься в безмолвие, отсекаются контакты, многие боятся и стесняются тебе писать и звонить, потому что отчаяние заразно, и кому это нужно - нагружать себя чужой ношей, ведь не меня пока - и хорошо, спасибо, да святится имя того, кто уберёг, а в обычной трепотне тебе участвовать сперва не хочется, потом невыносимо сложно, потому что внутренний визг заглушает, а потом цепляешься за неё, пусть эта соломинка насквозь гнилая, чужие разговоры незначительны, они пусты, они с той стороны, куда тебе путь заказан, ты немного завидуешь им, и немного раздражаешься, но в основном ты просто вне, отстранён, извлечён.
За всё время ожидания меня несколько раз посещали чётко оформившиеся мысли о том, что я не хочу больше, не могу, устала, выгорела, пусть уже что-нибудь прилетит мне в голову и на этом всё. Впервые за годы моего сражения с мыслями о смерти ко мне пришло понимание того, что в смерти нет ничего страшного. Потому что когда ты умрёшь, ты просто закончишься и тебя больше не будут беспокоить, волновать, смущать, разрывать на части те вещи, которые с тобой случаются сейчас. Они просто исчезнут вместе с тобой. Разве это не чудесное избавление?
Поэтому я понимаю Джорджа, хорошо понимаю.
Герой погиб - да здравствует герой. Герой - не потому что совершил подвиг, а потому что он свою роль исполнил, замечательно сыграл её, довёл до логического завершения и эффектно ушёл со сцены.
Я за него искренне рада.

О "потерянном поколении" с горечью и сарказмом

Не припомню, чтобы я когда-либо читала настолько саркастичную книгу. Все в ней, начиная с названия и заканчивая последними строчками, пропитано самой злой и горькой иронией, какую только можно себе вообразить. Это довольно-таки непривычно и необычно, но в некотором смысле очень "бодрит". Может быть, даже заставит кое на что взглянуть под другим углом.

Само построение книги тоже необычно. Вот взять даже название. Оно уже содержит в себе и "спойлер", и издевку. Потому что мы сразу узнаем, что герой наш умрет да к тому же и героем никаким он не был (да и что это вообще такое - "герой"?), и смерть его была далеко не героической, а глупой и бессмысленной, как и тысячи на других на войне. О да, ему, конечно, отдали все положенные почести, как "павшему герою", да вот только кому они нужны? Человека-то уже нет. А когда был - никому не был нужен. И умер - никто о нем не помнит...

Вы, кто пал в этой войне, я знаю: вы погибли напрасно, вы погибли ни за что, за порыв ветра, во имя пустой болтовни, во имя идиотского вздора, газетной лжи и воинственной наглости политиков.

Автор - единственный, кто помнит о Джордже, кто переживает его преждевременную смерть. Он пытается найти причину: почему так произошло? Кто в этом виноват? Почему так вышло, что человек в полном расцвете лет добровольно подставил себя под пули? Неужели ему настолько не хотелось жить и как случилось, что у него не было ни единого человека, который искренне бы о нем пожалел? В лице Джорджа он вспоминает всех тех, кто разделил его судьбу, рисует картину жизни и смерти всего "потерянного поколения".

Он начинает издалека. Рассказывает нам о бабушках и дедушках Джорджа, потом переходит к родителям. Мы видим всю изнанку их жизни, ее тусклость, бессмысленность, подлость и тупость. Видим, как родители калечат души своих детей, ломают их в угоду своим стереотипам, которые, в свою очередь, были взращены их родителями и обществом в целом. А потом дети вырастают и все повторяется сначала. Каждое новое поколение думает, что оно умнее предыдущего и, уж конечно, проживет жизнь лучше и счастливее, но по факту выходит замкнутый круг, вырваться из которого дано немногим, а если верить Олдингтону, то и вовсе никому. А если человек, на свою беду, обладает восприимчивой и впечатлительной натурой, не успевает вовремя обрасти "защитной оболочкой" или хотя бы чувством юмора и органически не приемлет глупость, лицемерие и тщеславие, то ему очень тяжело придется в этой жизни...

На самом деле, первая половина книги, та, что о мирном времени, традиционно считающемся "Золотым веком", читается куда тяжелее, чем "военная" часть. Автор обрушивает на нас такой беспощадный поток сарказма и злой, едкой горечи, что это трудно выдерживать в больших количествах. Я читала эти моменты понемногу, иначе не смогла. Конечно, многое здесь очень правдиво, какую бы сторону жизни - семейную или общественную - автор ни взялся рассматривать. И редко кто высказывается так резко и метко. Но настолько беспросветная и тяжелая картина вырисовывается, настолько мерзкая изнанка оказывается у самых обыденных вещей, что в конце концов даже возникает какой-то внутренний протест: ну не все, не всегда и не у всех ведь так! Не все люди такие, какими их изображает автор (хотя их и немало). Появляется ощущение, что в мозг намеренно стараются вложить идею: все плохо, все еще хуже, чем ты думаешь, а если что-то хорошо, то это так кажется, потому что на самом деле все плохо, а если правда хорошо, то закончится точно плохо. Безнадежность, абсолютная и всепоглощающая...

В какой-то момент чувствуешь, что количество нападок на окружающих слишком уж зашкаливает. Автор в огромной обиде на весь мир. Ну прямо-таки все-все вокруг виноваты в "смерти героя" - его родители, которые не так его воспитывали и не понимали, родители его родителей, которые, в свою очередь, неправильно воспитали их и вырастили несчастных и глупых людей, "вымещающих" загубленные иллюзии и несбывшиеся надежды на своих детях, его приятели, его жена, его любовница... Хочется уже спросить: а сам-то ты столь ли безупречен? Ты никогда и никому, вольно или невольно, не причинил зла или боли? (Конечно, это это вопрос к автору, а не к главному герою. Это ведь его глазами мы видим все окружающее).

Особенный упор автор словно бы делает на то, как героя "испортили" женщины. Если среди мужчин на его пути еще встречались вменяемые, то женщины все, как на подбор, стервы, эгоистичные, непоследовательные, тщеславные, глупые, фальшивые, мстительные и не умеющие любить - ни мужа, ни ребенка, ни подругу, ни вообще кого бы то ни было, даже себя. (Интересно, автору правда встречались в жизни исключительно такие люди или он намеренно изобразил в романе именно их?) Теперь уже появляется вопрос к Джорджу: а своя-то голова у тебя есть? А если извинением служит то, что он был "наивен, молод и глуп" или "его таким сделали", то чем это не оправдание и для всех остальных, хотела бы я знать? В частности, если ты был в душе против представлений Элизабет, то зачем терпел все это? Более того, зачем сам поступал точно так же? Потому что она так сказала? Потому что вы так договорились? Как взрослые современные люди? Серьезно, да? Ну-ну.

Конечно, сам-то Джордж никого ни в чем не обвинял. Как бы его ни обескураживала сложившаяся идиотская (если не сказать - мерзкая) ситуация, он готов был жить так и дальше, принимать Элизабет и Фанни такими, какие они есть, со всеми заскоками, если бы и они принимали его таким, какой он есть. И таким, каким он стал. Таким, каким его сделала война. Но они не принимали, они желали, чтобы он оставался таким, какой нужен им, а это после всего пережитого было уже физически невозможно. Новый Джордж стал для них обузой, чужим и ненужным человеком, и он остро это чувствовал.

Ужасно пережить самого себя, увильнуть от своей судьбы, засидеться в гостях, когда ты уже никому не нужен.

Персонажи, за исключением самого Джорджа, получились очень уж карикатурные и условные. Они, конечно, более чем подходят на ту роль, что избрал для них автор: показать разлагающуюся и насквозь лицемерную викторианскую мораль и нечто непонятное, что выросло в качестве протеста, но по существу ничем не лучше. Вот только очень бы хотелось видеть героев ну чуточку более живыми, не одним большим скоплением мерзости, глупости, лжи и всяческих пороков. А иначе возникает ощущение, что во всей Англии единственным живым человеком среди этих ходячих и воняющих трупов был Джордж. Да и тот, глядя на все это дело, предпочел с такой жизнью расстаться (вот и я начинаю сарказмить, не обращайте внимания,).

"Чего не хватает Уинтерборну - это дисциплины. Дис-цип-лины. Он чересчур своеволен и независим. Армия сделает его Человеком". Увы, армия сделала его трупом. Но опять же, как всем нам хорошо известно, за высокую привилегию называться истинно мужественным, бравым парнем не жаль заплатить любой ценой.

Нам показывают на примере одного человека, как все искреннее, живое и настоящее, что может быть заложено в душе, с самого детства беспощадно выкорчевывается и пресекается обществом. Любой проблеск индивидуальности, любой живой порыв, любая честная мысль, не укладывающая в "рамки" - и вот ты уже "белая ворона". Куда как легче "соответствовать" и быть как все, но вот лучше ли? И как не поддаться и сохранить себя настоящего?

Джорджу трудно найти себе место в жизни, он не видит для себя будущего, ощущая вокруг только фальшь. Впрочем, судьба распорядилась за него. Ведь он один из того самого поколения, что потом назовут "потерянным".

«Вы – военное поколение. Вы рождены для того, чтобы сражаться в этой войне, ее нужно выиграть – и вы ее выиграете, это мы твердо решили. Что до каждого из вас в отдельности – не имеет ни малейшего значения, будете вы убиты или нет. Вероятнее всего, вас убьют, – во всяком случае, большинство. Советую заранее с этим примириться».

Когда начинается война, ирония исчезает со страниц. Остается жестокая реальность, горечь и непримиримое непонимание того, как вообще подобное возможно, если этот мир считается нормальным. Кому нужны были смерти всех этих "героев"? Ради чего все они погибли, физически или душевно? Почему никто не хочет помнить о них, как будто их и не было никогда? Последняя часть книги оказалась для меня особенно сильной. Тут буквально на себе ощущаешь страшную пропасть между людьми, пережившими войну и теми, кто о ней только рассуждает. Пропасть, которую уже ничто не сможет преодолеть и душевные раны, которые и время не всегда может излечить...

Для меня недостаток книги оказался в том, в чем для кого-то, вероятно, заключается достоинство. В слишком агрессивной, надрывной ненависти ко всему, о чем он пишет. И ведь прекрасно понимаю, почему так. Накипело, хотелось высказаться, заклеймить все и вся, выкрикнуть на весь мир всю боль и злость, что накопились в душе. Вот только меня не покидало ощущение, что, говори он чуть спокойнее и не пытайся так рьяно убедить, чуть ли не "вколотить" свои мысли в голову читателя, на меня это произвело бы гораздо более сильное впечатление... А так временами получалось, что, несмотря на то, что со многим из сказанного автором нельзя не согласиться, мне хотелось возражать.

Вот бывает так: читаешь и ценишь и общий заложенный посыл, и отдельные мысли автора, и его слог, и главного героя... Все правильно, все "в точку", а до конца не срастается. Нет того самого, что зацепило бы окончательно, сделало бы книгу одной из любимых. Вот это как раз такой случай. Тем не менее, прочитать ее совершенно точно стоило.

Умереть сегодня – страшно, а когда-нибудь – ничего. (В. Даль)

А если в этом мире остались только страх, боль и разочарование? Не проще ли покончить разом со всем именно сегодня? Перестать мучить и себя и окружающих своим присутствием, ведь очевидно, что ты им только в тягость. И даже родители не сильно расстроятся, занятый каждый своим делом. Но именно страх – причина такого решения. Ведь никто не в состоянии выдерживать это чувство месяцами, тем более, когда не видно ни конца, ни края мучениям. Когда вокруг война. Война, которой не должно было случиться. Война, которая не должна была длиться дольше месяца. Война, которая идет который год…

Такая книга! Простор для мыслей и достоверный источник восприятия эпохи Первой Мировой Войны. Как чувствовали, как мыслили, во что верили и чего хотели те молодые люди, самое несчастное поколение. Тогда они еще не знали, что будет и Вторая Мировая… И это к лучшему. Сколько исковерканных судеб! Сколько неизвестных героев! Олдингтон, как очевидец событий, рассказывает историю одного солдата, довольно образованного человека, творческой личности. Книга в некоторой степени автобиографична, что придает особую соль всему роману. Если разделить книгу на три части: родители, сам Джордж и война, то из двух последних очень сложно выбрать наиболее яркую и главную. Конечно, рассказ о его бабушках и дедушках, а затем и о родителях здесь не является частью семейной саги, но вводится автором исключительно для лучшего понимания характера героя, этапов его формирования. И, надо сказать, писателю удается добиться нужного эффекта: скоро возникает чувство абсолютного единения с героем. Многие его мысли лично мне местами казались абсурдными, но тем не менее понятными и логичными для данного персонажа.

Еще одна сильная сторона романа – это множество отступлений-размышлений автора, чем Олдингтон напомнил Фаулза в романе «"Любовница французского лейтенанта". И так же, как и там, словоблудие совсем не раздражает, а даже наоборот, является огромным достоинством писателя, и опять-таки дает лучшее понимание той эпохи. Не перестаю удивляться, насколько в один и тот же исторический период страны, расположенные не так далеко друг от друга (я имею ввиду Англию и Россию) жили настолько разными идеями, дышали таким разным воздухом. Те мысли, которые бродили в головах «потерянного поколения» англичан находят свое место в умах их советских сверстников лет через шестьдесят. Понятно, что в те годы у нас и помимо Первой Мировой были другие трудности, но такая разница! И еще много похожих мыслей и рассуждений навевает "Смерть героя".

Вот такой многоплановый, дающий пищу для размышления роман Олдингтона, утративший со временем былую популярность. А жаль. Во истину великая книга, летопись своего времени, поражающая своей достоверностью и откровенностью. Такие романы должны быть в программах ВУЗов и как пример зарубежной литературы начала ХХ века, но и как передающие историческое настроение, царившее в то время в Европе. В общем, просто прелесть, что за книга.

Язва, ох, язва, Ричард Олдингтон пишет сатирический роман о том, как укатали сивку крутые горки. Только под горками здесь воспринимается не столько война, сколько окружающая героя (да-да, того самого героя, чья смерть в заглавии) британская подтухшая действительность. Это один из немногих романов "потерянного поколения", над которыми можно ухохотаться, но только непременно сквозь горечь, иначе с подобного рода сатирой не получится. Вроде как наших бьют, а мы хохочем. Война над всем британским социальным болотцем работает в качестве экзистенциального прожектора, освещая особенно дурно пахнущие места, ведь все мы помним, что в экзистенциальных ситуациях по традиции обнажается самое нутро людей, вещей и явлений. У Британии начала века нутро ой какое зловонное. Любимая пафосная сверхдержава плевать хотела на своих сыновей, жизнь их совершенно не нужна стране. А вот смерть пригодится.

Если вы после заглавия "Смерть героя" ждёте действительно героя с подвигом и прочими прилагающимися регалиями, то спешу вас остудить: времена таких героев давно уже миновали, "богатыри не вы". "Герой" Олдингтона — это коллективный собирательный недотыкомка Джордж Уинтерборн, который представляет собой вовсе не героический образ молодого и наивного поколения людей, которые перед началом войны не успели ещё побороть свой инфантилизм и стать цельными личностями, а война им этого сделать и не дала. Останься Уинтерборн в живых, то он бы уже не смог продвинуться дальше этого фрагментарного зачаточного образа взрослого человека, так бы и ходил всегда неприкаянным, потерянным, разбитым и кривовато склеенным. Но смерть его наступила не только и не столько из-за тягот военной службы, хотя это тоже поспособствовало (Родина-мать вообще не заморачивалась с пушечным британским мясцом, ну двинул кони и фиг с ним). Уинтерборн начал заживо умирать ещё до того, как попал на фронт. Вот маменька и папенька его давно уже бродили по свету мёртвенькими, мёртвенькими покупали дома и ссорились, мёртвенькими ударялись из одной крайности в другую, потому что нельзя назвать настоящей жизнью это пошлое ханжеское существование с атрофированным мозгом, которое как раз и приветствовалось в старой доброй Англии тех времён. У молодого Уинтерборна был неплохой шанс вынырнуть из гнилого общества вокруг своих родичей, но для этого надо было поднабраться силёнок, пообломать немножко крыльев и набить шишек и пообтесаться, словом, вместе с опытом нахвататься и уму-разуму. Впрочем, с таким же успехом он мог бы лох-лохом покатиться за пошловатенькой жёнушкой, которая словно картинка с блёстками и голубыми цветочками: мила и тошнотворна одновременно.

Читать Олдингтона, безусловно, стоит. Острый язык, не дающий спуска никому, включая самого себя, при этом юмор тот самый английский, когда, как определил один мой знакомый, прежде чем улыбнуться, надо сначала пару минут подумать. Пара минут, конечно, многовато для каждой шутки, но определённые интеллектуальные усилия всё же потребуются.

Забавно, что о смерти главного героя говорится уже на первых страницах книги, да что там, и из названия понятно, что весь текст мы будем читать о мертвеце. Мертвец родился, мертвец вырос, мертвец влюбился и пошёл на фронт, где его полностью вылюбила Отчизна. Первую половину книги мы будем изучать его родственников, его женщин, его увлечения и окружение, так что можно даже и забыть, что война с косой уже подкрадывается. А вот вторая половина — сочный хлюпающие грязью и отдающие вонью и идиотизмом военные будни. Будто совсем другая книжка другого автора. Ан нет, та же.

Зачем же писать книгу о герое, погибшем в самом начале? Да чтобы показать, от чего именно он погиб. Не от конкретной пулемётной очереди, не от военной суровой службы. Поколение потеряно не только войной, его сознательно теряли на протяжении многих лет, воспитывая не личностей, а серый фарш. Этот фарш как раз в контекст войны отлично и вписался, славься, Британия.

"... Когда будущего нет, а смерть – не слово, а реальность..."

"... мы все же принадлежим к одному поколению -
к тем, кто детство и отрочество свое, точно юный Самсон,
провел в попытках разорвать путы викторианства
и чье возмужание совпало с мировой войной.
Многое множество наших сверстников унесла безвременная смерть.
Нам повезло - а быть может, не повезло: мы уцелели..."

Я в восторге. И восторг этот начался буквально с первых строк. Я еще не перешла к самой книге, а только читала вступление, но уже поняла, что Ричард Олдингтон - мой автор. Мне понравился его сарказм, его едкость, его резкость по отношению к своим героям, к обществу с его нравами и правилами и к эпохе, в которой все это происходит. Я не жалую авторов, которые любят своих героев - любить созданного тобой персонажа легче, чем не любить - ведь это твое детище и хочется донести его до читателя так, чтоб и он разделил твое чувство. Даже если это анти-герой. А вот Олдингтон очень нелоялен к своим персонажам - он чихвостит их в хвост и в гриву, высмеивает на все лады и делает это мастерски! И порой даже кажется, что он сам получает от этого небывалое удовольствие! Чтение однако было неровным - первая часть была прочитана очень легко, вторая шла несколько туго и со скрипом, третья - читалась с большим интересом, но из-за того, о каких событиях шла в ней речь, чтение нельзя назвать легким.

Итак, Первая мировая война. Она сводила между собой людей, которые в обычной жизни вряд ли когда-нибудь встретились бы, а уж тем более - сдружились. Наш рассказчик в ходе войны встречает молодого английского художника Джорджа Уинтерборна. Нет, они не сдружились - просто прошлись по касательной в судьбах друг друга. Но все таки этот юноша чем-то его тронул. Он был далеко не бравым воякой и в условиях войны среди сослуживцем смотрелся белой вороной. И шансов выжить в этой мясорубке у него было маловато. Но у него было какое-то шестое чувство и потрясающее везение - он как будто заранее знал, куда и какими путями идти чтоб не попасть под обстрел. Но когда в него буквально за несколько дней до конца войны попадает снаряд, его друг начинает размышлять над обстоятельствами его смерти и склонятся к тому, что уж больно она смахивает на самоубийство.

Но разве такое возможно? Разве мог человек, ненавидящий войну, любивший жизнь и строивший грандиозные планы на нее, бросится добровольно под вражеский огонь? Когда в этом поступке не было особой стратегический необходимости. Начав думать об этом, наш рассказчик уже не может остановиться и не копаться в судьбе Джорджа Уинтерборна. Что-то он узнал из бесед с ним, что-то ему стало известно уже после его смерти, когда он выполнял функции его душеприказчика. И на этой основе была воссоздана относительно полная картина жизни, которая может рассказать нам не только о судьбе погибшего Джорджа, но и дать цельное представление о сотнях и тысячах подобных ему судеб, которым выпало жить в начале XX века, бороться с нравами и устоями, доставшимся им в наследство от консервативной викторианской Англии, с обществом, которое в штыки воспринимало любые перемены и новые веяния, с упрямством и самодурством отдельных его членов и, естественно, с внешним врагом - Германской империей, развязавшей Первую мировую войну...

Печально осознавать, что человек прожил пусть и короткую, но все таки жизнь, и никто, кроме случайного военного товарища, о нем по-настоящему не грустит. Ни мать, ни отец, ни жена, ни любовница, ни коллеги по художественному цеху... Для них с уходом Джорджа жизнь вообще не изменилась. Как будто его и не было в их судьбах! Как будто он был таким себе лишним человеком и никто не замечал ни его присутствия, ни его отсутствия. Эти люди через призму Джорджа видели только себя и слышали только свои эмоции и чувства. Для них он был всего лишь декорацией, но фоне которой они играли свои роли и старались показать себя в более выгодном свете. И именно война открыла Уинтерборну на это глаза.

Но герои интересны не столько сами по себе, сколько в том ключе, что все они - воплощение существовавших тогда нравов, обычаев, предрассудков и заблуждений. Добрейший папаша, дражайшая матушка, Джордж Огест и Изабелла шикарно иллюстрируют собой пережитки прошлого, а сам Джордж, Элизабет, Фанни и их лондонские друзья-товарищи - это такие себе новые веяния, свежая струя в этой стоячей заводи. Но смешны и те, и другие. Одни - своим нежеланием расставаться с прошлым и следовать духу времени, другие - уж слишком рьяным стремление отречься от уклада жизни своих предков, попрать все существующие ценность и подменить их новыми, гибридными, извращенными. Они похожи на детей, впервые оставшихся без присмотра взрослых и не знающих, что им делать с внезапно свалившейся на них свободой. Но все это на самом деле позерство и показуха - и ситуация, когда Элизабет подумала, что она беременна и резко поменяла свои феминистические взгляды и откреклась от исповедования Генерального Плана Идеальных Взаимоотношений Между Полами, тому отличное подтверждение.

А как шикарно описано отторжение обществом Джорджа-солдата! Когда вся Европа полыхала в огне, лондонские интеллигенты вели привычный для них образ жизни, по-прежнему предавались всевозможным удовольствиям и увеселением и с философским видом предавались рассуждениям о тактике и стратегии войны и прогнозировали потери в войсках! А на Джорджа, который воевал и знал войну не по наслышке, смотрели как на какое-то исчадие ада, сторонились его и бросали брезгливые, пренебрежительные взгляды! Не сопереживать Джорджу и не почувствовать всю его растерянность и отчаяние может только какой-то сухарь! Читать о том, что человек стал чужим в своей родной среде, но и смог стать своим в армии очень тяжело. Видеть войну глазами Джорджа, буквально со страниц ощущать удушливость химических атак, чувствовать его страх, его усталость, его растерянность... Я не так много читала книг о Первой мировой войне - все больше о Второй, поэтому этот роман стал для меня в в некотором роде неожиданным. Я знала, что Первая мировая была первой еще и в том плане, что в боях было применено химическое оружие. Но одно дело знать этот факт, а другое дело - когда Ричард Олдингтон так красочно расписал ощущения людей, которой недели подвергались газовым атакам и не расставались с противогазами!

В начале романа я не слишком то сочувствовала Джорджу. Вернее, я вообще не испытывала к нему каких-либо эмоцией. Но третья часть все поставила с ног на голову. Мне стало безумно жаль этого юношу. Он потерпел крушение по всем фронтам своей жизни. Его кружило как щепку в бешеном водовороте войны и он, потеряв последние крохи самообладания, не смог пристать ни к одному из берегов. Таких Джорджей Уинтерборнов было миллионы. И, естественно, что государство, история и живущие ныне потомки не могут воздать всем им должное, ведь их было так много, а личный вклад в победу каждого на первый взгляд мог показаться незначительным. Но для своих то семей эти парни должны быть героями! Должны, но почему-то не все ими стали... Джордж Уинтерборн стал героем только для своего случайного сослуживца, для мимолетного знакомого... Остальные же забыли его так же быстро, как разошлись круги по воде от брошенного камня. Чувствуется, что автор знал все это не по наслышке...

P.S. И каким прозорливым оказался Ричард Олдингтон! Когда писал "Смерть героя", еще в 1929 году он в романе неоднократно говорит о том, что будет еще одна такая же война и что вряд ли удастся ее миновать. Может тогда его и посчитали пессимистом и "каркающей вороной", но факту-то он был прав...

Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А все же – дай, оглянусь на тебя.

Ох и славно же исполнил мистер Ричард Олдингтон свой «роман-джаз», свой милитари-джаз (уже мое определение). Под «славно» я подразумеваю вовсе не триумф военного пафоса во славу Британской империи, а писательское мастерство, позволившее автору столь ощутимо передать на примере судьбы одного героя судьбу всего «потерянного поколения» и тягостный ужас Первой мировой. Сообщив каждой главе романа музыкальный темп, Олдингтон облегчил задачу читателю и рецензенту: первый заранее может предположить характер повествования и действа, второму удобней в соответствии с темпом выразить собственные впечатления. Упуская Allegretto (умеренно-быстро) пролога, в котором не терпевший лицемерия автор огорошивает нас сразу фактом смерти главного героя, и стихотворный эпилог, я приступаю к трем основным главам.

Часть первая. Vivace (оживленно): «А наверху, у него в комнате, - томик Китса, искусно вытащенный из книжного шкафа».
Воистину оживленно честит Олдингтон устаревшую викторианскую мораль на примере семьи Уинтернборнов: несостоятельность родительского союза Джорджа Уинтерборна-старшего и матери Джорджа Уинтерборна-младшего, нелегкие школьные будни последнего, когда склонного к искусству - уж сколько так было раз! – паренька принуждают быть достойным - по меркам честных викторианских юношей тогдашней Англии – молодым человеком. Мы наблюдаем становление личности юного героя – уж сколько так было раз! – но! Олдингтон невероятно увлекает, переходя от тона, подобающего идеалистическому гимну юности, к тону язвительному, саркастическому, насквозь ироничному так неожиданно, что оставляет читателя на минуту отчасти недоумевающим: не двое ли, трое авторов ему повествуют?.. К чести юного Джорджа, он выдержал испытание и остался верен своей мечте – быть художником.

Часть вторая. Andante Cantabile (медленно, певуче): «Англия? Я что, голубой?» (с)
Здесь тоже полным-полно саркастичного Олдингтона, рассуждающего о вопросах пола и брака вслед за своими героями. Героев прибавилось, да: наш Джордж встречает свою возлюбленную. Скучный Лондон, где, тем не менее, молодежь любит, развлекается, творит; увлечение работами Фрейда и «свободной любовью», раздельное проживание супругов, коими становятся все реже в свете новомодных половых теорий; неверие в перспективу надвигающейся войны. Джордж, к чести своей, станет опасаться ее раньше многих и, к еще большей своей чести, не будет уклоняться от нее, подобно большинству своих богемных знакомых отсиживаясь в тылу.

Часть третья. Adagio (медленно): «Где она, пуля, которая нам причитается?»
Вот оно, грубое полотнище войны, пропитанное грязью и кровью, напичканное вшами, длинное, насколько возможно растянутое над Европой. В самой объемной заключительной части я, ни разу, кажется, не читавшая ничего столь детального о Первой мировой, прочувствовала, насколько это вообще дозволяет литература, окопный мрак. Здесь в роли рассказчика уже не встретишь того упражняющегося в остроумии обличителя застарелых нравов, который был двумя главами раньше; сам в прошлом боец на западном фронте, Олдингтон окончательно сменяет тон. Следом окончательно меняется Джордж: о каком искусстве может быть речь, когда во сне по нему снуют жирные крысы, а пейзаж вокруг – окопные норы, осколки снарядов и трупы погибших от них?! О бедные мальчики «потерянного поколения»!..

Страшно говорить такое, но Джордж сроднился с войной. Пробыв некоторое время солдатом, он признается, что довоенная жизнь стала для него будто бы никогда не бывшей; признаюсь, что таковой довоенная жизнь Джорджа становится и для читателя, стоит только прочесть немного «окопной» части романа. Как хотелось мне съездить по физиономии лондонским приятелям героя, которых он встретил, будучи в отпуске, которые попугаями трещали над ним, равнодушным и молчаливым. Как хотелось проучить Элизабет и Фанни, этих безмозглых куриц, продолжавших «любить свободно», не умевших и выслушать этого мужчину, когда надо было приласкать его за все эти страшные месяцы сразу! Я не удивлена тем, что Джордж бросился под пули: он не только смертельно устал, ему, контуженному душой, еще и не к чему было возвратиться.

P.S. Хочется слушать «Youth of today» британки Эми. Ознакомившись с эпиграфом к роману, вы меня поймете.

Нервотрёпка

ФМ 12/12

...лучшая любовь – та, с которой скоро расстаешься, которая никогда не ощетинивается шипами ненависти, но тихо уходит в прошлое, оставляя не болезненные уколы, а только душистый аромат сожаления. У него сохранилось не так уж много воспоминаний о Присцилле, но все они были, как розы в старом саду…

Ох, Олдингтон, ох и потрепал же он мне нервы. Никого не пожалел - ни описываемое общество-нравы-эпоху, ни читателей своих. Впрочем, чего их, читателей, жалеть? Если бы каждый мало-мальски стоящий писатель жалел своих читателей, в мире и литературы бы не было.

А было интересно. Вместе с Олдингтоном было интересно читать его сарказм по поводу всяких там дражайших матушек, свободных взглядов на половой вопрос или на религию. ХА! Религиозные убеждения – прекрасный предлог, чтоб делать людям гадости. Гениально! И нередко смешно. смешно. Порой до тошноты даже. Потому что хоть описывается Англия столетней давности, а вот подумаешь покрепче, и сам себя спросишь - а что, у нас иначе?

Они стали «семьей», извечным треугольником отец-мать-ребенок, – а это сочетание гораздо более сложное и неприятное, в нем гораздо труднее разобраться, и оно чревато куда большими бедами, чем пресловутый треугольник муж-жена-любовник.

Свобода нравов - это почти всегда вседозволенность. Ну а над вседозволенностью и шутить можно без ограничения.

Но это до тех пор, пока не начинаются военные действия первой мировой войны. Вообще бы если Олдингтон не задался целью показать все эти кошмарные явления войны, а ограничился лишь тем сюжетом, в котором Уинтерборн, главный персонаж, предстал перед нами до начала военных действий, то получился бы вполне себе неплохой сатирический роман об абсурдности своей эпохи. Но она, эта абсурдность, очевидна даже в военные месяцы. Только показана уже с другой стороны. Или, если хотите, показано её другое лицо. Как у Януса.

Нация мореплавателей и спортсменов, вполне естественно, достигла совершенства в двух родственных видах искусства: в умении бежать с тонущего корабля и бить лежачего.

Вот и бедняга Уинтерборн в этой асбурдности вперемешку с жестокой реальностью на фоне физической и моральной опустошённости совершенно скис. Только скис на самом деле он раньше, ещё до того, как пошёл на фронт. На самом деле он туда и отправился по причине того, что скис. Жалко беднягу Уинтерборна за то, что случилось с ним в итоге, но понятно же, что потерпи он ещё немного, дождись завершения войны - что, лучше бы ему было по возвращении домой. Нашёл бы он себя? Да нифига.

Жалко лишь сам повествовательный стиль автора в военной части сюжета становится суше. Понимаю, тут уже не до такой острой сатиры. Но как-то непривычно становится читать - книга та же, сюжет продолжается, а язык словно другой. Впрочем, ведь и жизнь другая показана.

Или смерть?

Смерть героя

СПОЙЛЕР!
С термином "потерянное поколение" я познакомилась в 10 классе - тогда перечитывая 5-6 книг Ремарка подряд, я прониклась судьбой главных героев.
"Смерть героя" Ричарда Олдингтона - прочитала уже позже после окончания школы, даже не могу вспомнить почему я выбрала именно эту книгу с большой родительской библиотеки, помню только как она меня поразила и как я повторяла много раз имя автора что-бы не забыть.
Книга понравилась. В ней рассказывается о жизни Джоржа. Я считаю что такое подробное описание жизни главного героя, его юности, родителей, любимой девушки - необходимо. Лично я почувствовала себя Джоржем - обычная семья, обычная жизнь - ничего удивительно и уникально - то есть на его месте могла бы быть и я, или мой младший брат. Это очень сближает с героем ( и в конце дает на 100% чувства Джоржа и его поступок).
О поступке Джорджа в финале книги хочется подумать, поразмышлять - можно его трактовать по разному - 1.Джордж поддается минутному порыву и бросается под пули; 2.Он планирует свое самоубийство заранее, находясь в глубокой депрессии; 3.Он не представляет свою жизнь после окончания войны (после перенесенных зверств - а по другому я войну и не могу назвать, кроме как зверство) и не понимает как люди способны на такое; 4.Последний Джордж не покончил жизнь самоубийством, а погиб на войне (все остальное домыслы).
Лично для меня версия очевидно. И с самого начала я знала почему он так поступил. Каждый поймет главного героя по своему - и это правильно.
Рекомендую для прочтения всем начиная с 15 лет.
И самая главная мысль - нельзя изображать войну хоть хоть сколько нибудь привлекательной или романтичной! Потому что это не так ! Война это преступление, это жестокость и мерзость! И никакая книга не должна наводить на мысль ( особенно молодых мальчишек) что это не так!

Совсем неожиданно сложились мои отношения с этой книгой.
К автору (для себя пока незнакомому) я заранее почему-то уже относилась с симпатией, литература о войне, тем более о Первой мировой, меня интересует живо, да еще написанная непосредственным участником событий. Но что-то пошло не так. Попытаюсь объяснить.

Довольно скоро я освоилась в использовании слога Олдингтоном: с его хлесткими, колкими фразами. Про него можно утверждать смело - "не сказал, а отрезал". Сам принцип разворачивания сюжета очень занимателен: мы следим за трансформацией одного отдельно взятого человека в стремительной видоизменяющейся эпохе, от процветающего и донельзя традиционного времени правления королевы Виктории до мясорубки войны. Правда, начало повествования отдавало какой-то злобой, но я до поры до времени игнорировала этот факт.

Олдингтон явно не просто так начал свой рассказ именно с порицания старой Англии: таким образом он выражал всеобщее мнение, наболевшее и выстраданное участниками войны. Им думалось, что именно их законсервированная эпоха позволила произойти войне. И автор, подчас уклоняясь от сюжета, начал уходить в излишне ядовитые комментарии ко всему, что ему было так ненавистно - под его огонь попали зажравшиеся буржуа, отмороженное правительство, изнеженные представители искусства... А так же женщины, которые его обидели; матери, которые рожали и воспитывали своих детей "не так" и целый сонм прочих неугодных ему людей.
Иногда казалось, что я читаю не роман, а актуальную на то время политическую агитацию. Если разрезать на части некоторые авторские монологи, получится неплохой спич для трибуны какой-нибудь антивоенной коалиции.

Персонажи со временем стали казаться мне несколько отмороженными; марионетками, вплетенными в сюжетную кайму, чтобы был повод для отступлений с критикой на самые разные темы. Первая и большая половина романа, в которой еще не дошло до описания войны, читалась действительно тяжело, с неприятным ощущением, что автор мной манипулирует и вкладывает в мозг свои идеи самым безапелляционным способом.

Когда же повествование, наконец, подошло к войне, признаюсь, стало легче и как-то более упорядоченно. Тем не менее, тягостное впечатление отмыть стало уже не так-то просто.
Я не смею не соглашаться с позицией Олдингтона: мне, как любому нормальному человеку, ненавистна мысль о войне и абсолютно очевидна ее бессмысленность и жестокость. Он писал об этом взахлеб, с остервенением, почти с агрессией, что по моему мнению явилось неудачной тактикой. Вместо того, чтобы горячо его поддержать, мне не раз хотелось с ним горячо поспорить. У него был такой надрыв, который в излишке стал фальшивить.
Понять автора несложно, ему до боли надо было высказаться об этом страшном времени, но, чуть сбавив тон, он бы добился лучших результатов.

Печалит, что мое знакомство с Ричардом Олдингтоном не стало потрясающим впечатлением. Хотелось бы оценить книгу выше, но все же остановлюсь на нейтральной позиции.