Они сумели выжить и закрепиться в не самом дружелюбном месте нового мира. Сумели обеспечить себя крышей над головой и продовольствием. Сумели сберечь людей в суровую зиму. Не сумели лишь одного — и дальше развиваться, укреплять позиции на уже освоенных землях, расширять свою территорию. Увы, место оказалось куда недружелюбнее, чем полагали поначалу, и вопрос выживания требует непростых ответов. Так что бросай все, что нажито трудом последних месяцев, и отправляйся туда, где, возможно, обстановка...
Никогда не придирайся к гениям, от этого импотенция развивается
— И что это значит? — спросил Грач.
— Он показал, что они приняли то, что мы им выделили. Между нами нет ссоры, — ответил Толик. — У дикарей такой обычай.
— Мы теперь у волосатых почти что свои: вместе от гопников отмахивались, — добавил Киря. — Может, даже друзьями станем, будем бухать на одних полянах и вместе коптить соленую человечину.
– Откуда знаешь?
– Я гений, а гении знают все.
– Тогда сформулируй мне принцип неопределенности Гейзенберга, раз такой гений. Ну а если нет желания, я все еще готов послушать историю твоих познаний о золотодобыче.
– Ладно, уговорил, и правда нет настроения о химии болтать.
– Вообще-то эти принципы относятся к физике. Квантовой физике.
– Никогда не придирайся к гениям, от этого импотенция развивается.
– Я ведь тоже узкоглазый.
– Остынь, китаеза, я без расизма. Если напрягает, называй меня в ответ белой тварью или бледнолицым фашистом, мне вообще по барабану.
Первое, что предприняла Кэт при виде живого и на вид здорового Рогова - от всей души врезала ему по лицу. Вторым делом расплакалась. Третьим объяснила, что он не имел права пропадать дольше чем на пятнадцать минут даже в лавовом потоке, не говоря уже о каком-то жалком ручейке.
Усталость - первая причина травматизма после безалаберности.
Так уж вышло, что люди злы и завистливы, к тому же у них короткая память. Некоторые никогда не вспомнят, что ты за десятерых шкурой рисковал ради их благополучия, зато их будет сильно занимать вопрос, почему именно тебе достался один из лучших домов, к тому же выстроенный в числе первых.
– Если в аду все так же плохо, я хочу жить вечно.
– А праведником – никак? – уточнил Сусанин. – Чтобы потом в рай.
– Какой из меня праведник, не смеши.
– А ты попробуй исправиться.
– Да мне проще жить вечно, чем исправляться. Рогов, сколько мы там проторчали?
– Если верить часам, сорок две минуты.
– Выкинь свой ржавый будильник, моя гулящая жена, объясняя причину позднего возвращения домой, врала раз в сто меньше, чем он.
– Вообще-то мне тоже кажется, что проторчали в пустыне куда дольше, но часы в порядке. Да и по солнцу посмотри.
– По золоту ходите и ничего не замечаете. Чистый песок им подавай, ну конечно. Красиво бывает в женских ушах и на витринах, а геология – это прежде всего грязь, грязь и еще раз грязь. Все эти украшения от кутюр, императорские короны даже и ваши обручальные колечки свой путь начали из такой вот грязищи.
Вот ведь отмороженная, у нее точно не все дома. Кругом стоны и слезы, а она радуется вещам, отобранным у умирающего. Не первый раз поступки подруги коробят Рогова. Он и сам временами грубоват, но он же мужчина, ему простительно.