Когда тебе несколько сотен лет, вокруг уже ничего не удивляет — надоело. Какой смысл в огромной магической силе, если в мире для тебя нет равного противника? Остается только одно — искать развлечений, шагая через хрупкие человеческие жизни. А когда человеку, за чей счет ты хочешь развлечься, всего шестнадцать, исход схватки предопределен. И юная девушка, что мечтала о свободе и любви, получает рабский ошейник и возможность оборачиваться кошкой. Казалось бы, легкая победа. Но твоя победа...
"Есть много способов разузнать о человеке. Задать вопрос - самый простой, но не самый верный. Вещи, которые мы выбираем, порой способны рассказать о нас больше, чем близкие друзья. Главное - уметь слушать."
"Человек так устроен, что жаждет недоступного."
"есть вещи, от которых не убежишь. А есть такие, от которых нельзя бегать, если хочешь потом уважать себя."
"- Ах, ну почему все самые потрясающие мужчины достаются тебе? - Возможно, всё дело в моем благочестивом и добром нраве...А сотня виноградников и красильни здесь совершенно не при чём."
"Маскарады. Они, как ничто иное, помогают людям избавиться от масок."
" Никогда не сражайся с мужчинами мужским оружием...Наша сила в нашей слабости."
Ужасно скучная книга — от сухого и нудноватого языка клонит в сон, герои кажутся горсткой паяцев. Бумажные куклы, бумажные страсти.
когда между тобой и твоими желаниями не стоит ничего кроме совести и умения держать себя в руках, это… опасно.
– Я же говорю – он влюблен в тебя, – с горящими глазами повторяет Бьянка. – Ах, ну почему все самые потрясающие мужчины достаются тебе?!
– Возможно, все дело в моем благочестивом и добром нраве, – предполагаю я, чтобы ее утешить. – А сотня виноградников и красильни здесь совершенно ни при чем.
...- Ты хочешь, чтобы я ушла? – прямо спросила Франческа.
- Не хочу! – это вырвалось прежде, чем я успел осмыслить и осознать вопрос.
- Хорошо, - она закусила губу. Бросила на меня короткий отчаянный взгляд. Снова проглашлась по комнате. Нервный стук ее каблучков по паркету прозвучал, как удары судебного молотка перед оглашением приговора.
Надо было договорить клятву, отпустить ее и уйти. Оборвать эту тягостную сцену. Но я молчал.
- Ох, ну почему ты такой идиот?! – в голосе Франчески зазвенела обида.
- Чего?
- Ладно, я же знаю тебя. Ты никогда не признаешься!
- «Не признаюсь» в чем?
Она снова как будто не услышала. Подошла ближе, встала рядом и сказала:
- Я хочу остаться. Здесь. С тобой.
«Почему?» - спросил я неслышно, одними губами. Но она поняла.
- Потому, что я тебя люблю.
Мне показалось: я ослышался. Или сошел с ума.
Мое «Повтори, пожалуйста!», сказанное хриплым шепотом заставило ее улыбнуться. Одними губами, глаза оставались серьезными, и в них светилось что-то такое, чего я никогда не замечал ранее.
- Я люблю тебя, Элвин, глупый Страж. А еще я думаю, что ты уже очень давно любишь меня. Это так?
Я выдавил «Да». Продолжить, расписывая в цветастых выражениях, как сильно и как давно я ее люблю, не смог. Все слова казались фальшивыми.
Франческа все так же смотрела на меня с улыбкой и молчала. Я тоже молчал - дурак дураком. Никогда никому не говорил подобного. Никогда не чувствовал подобного к женщине. Я играл в эти игры сотни раз, но сейчас все всерьез, и я вдруг понял, что позабыл правила.
- И что теперь? – ее голос прогнал оцепенение. Я, наконец, догадался встать и обнять сеньориту. Неуверенно и неловко – память о том, как она десятки раз вырывалась из моих объятий, была слишком свежа. Но в этот раз все было по-другому. Она прижалась в ответ и спрятала лицо у меня на груди.
Никогда не понимал, отчего женщины так любят «серьезные разговоры». Честное слово, проще уничтожить десять армий, чем пройти через подобную сцену.
Мы долго стояли в обнимку. Я поцеловал ее в макушку, вынул шпильки из прически, выпустив на волю водопад каштановых волос, и теперь гладил их, пропуская пряди меж пальцами. Франческа прижималась ко мне и молчала. Странно, но я чувствовал не столько счастье, сколько облегчение. Облегчение и нежность...
Не знаю, откуда женщины берут бредовые сказки о мерзавцах с золотым сердцем и почему верят в такую чушь, но проверено - работает.
– Мир умирает. Я скептически улыбнулся. – С чего бы ему заниматься такой ерундой?
Должно быть, желание продолжить себя в детях тесно связано с ощущением своей смертности.
будем честны — роль злодея всегда удавалась мне куда лучше геройской. Последняя накладывает слишком много ограничений в выборе средств.
Если бы взглядом можно было пытать и убивать, сеньорита… Оооо, страшно представить какая участь ждала бы меня тогда.
Писаки в своих комедиях обожают маскарады и всяческие неразберихи, сопутствующие им, но я совсем не понимаю, как можно не узнать хорошо знакомого человека. Волосы, походка, жесты, голос — всего этого достаточно, чтобы не ошибиться.
Я старался не думать о странности этой то ли дружбы, то ли пародии на семейную жизнь. Словно слишком пристальный взгляд мог разрушить что-то хрупкое, но бесконечно важное…
Мертвецы всегда лучше живых. Поэтому их так удобно любить.
И все же в том, чтобы обладать ею, не обладая, есть особое, болезненное наслаждение. Я – большой любитель стучать в запертую дверь.
...- Вы – злой человек, – сказала Франческа.
- Тоже новость. И признайте, я прав насчет сеньоры Скварчалупи.
- Вы правы в том, что она – несчастна. В ее годы не иметь дома и детей, жить милостью троюродного брата мужа…
Я пожал плечами:
- Почему одни люди в подобных обстоятельствах продолжают быть добры и приветливы, а другие превращаются в озлобленных карликов? Я верю, что у человека есть выбор.
- У вас он тоже был?
- Хотите намекнуть, что я – озлобленный карлик?
Девушка улыбнулась, показав ямочки на щеках. Вроде и слова не сказала, но стало ясно – именно на это и намекала.
- Хорошо, вы правы.
- Нет, я не это имела в виду.
- А что?
- Мне кажется, вас преследует какая-то ужасная тайна. Эта встреча в храме. О ком вы скорбите, Элвин?
Надеялся, что она умнее. Но шестнадцать лет – это шестнадцать лет, голова набита сверкающей розовой кашей.
С точки зрения конечной цели, наша встреча в храме была настолько удачной, что ее стоило бы подстроить. Дальше, поддавшись на расспросы, я должен был рассказать слезливую историю. Или хотя бы намекнуть на существование таковой.
- Франческа, что за романтические бредни? Не надо лепить из меня падшего святого. Я просто гулял, палило солнце, а в храме прохладно.
Она остановила лошадь и долго вглядывалась в мое лицо.
- Вы так во мне дырку взглядом просверлите, сеньорита. У меня что – пятно от соуса на щеке?
- Мне кажется, вы лжете.
- Мне кажется, вам ужасно хочется найти какие-то оправдания, в которых я не нуждаюсь. И давайте уже двигаться, так мы никогда не доберемся.
- Ну ладно, – она отвернулась. – Что же тогда сделало вас таким, какой вы есть?
- Не собираюсь валить вину на обстоятельства. Считайте, я просто испорчен и с детства решил быть наказанием миру. Может, хватит обо мне? Давайте о вас, сеньорита. Назовите трех самых ужасных людей в вашей жизни. Кроме меня, разумеется.
За беседой мы поднялись на холм. Отсюда открывался восхитительный вид на замок. Я спрыгнул с лошади и поймал ее в объятия, наслаждаясь этой дозволенной секундной близостью.
- Люблю встречать здесь закат. Знаете, если бы я штурмовал Рино, то непременно расположил бы войска на этих холмах.
Девушка аккуратно высвободилась. Я не стал препятствовать.
- Вы воевали, лорд Элвин.
- Было дело. Но не обнаружил особого таланта к этому занятию.
Мы прошли к началу склона сквозь заросли дрока. Франческа опустилась на землю, расправив юбки. Мы сидели в молчании, только гудение пчел нарушало тишину.
- Вы были правы. Здесь красиво. И удивительно спокойно. Почему я раньше не замечала?
- Некоторые вещи приходят в одиночестве. Одиночество – большое благо, Франческа, хоть люди часто этого и не осознают. Представьте, что справа хихикает Бьянка Фальцоне и рассказывает глупости, как она имеет обыкновение делать. А слева вдова Скварчалупи нудит, что приличной леди не подобает сидеть на земле.
Девушка засмеялась.
- Вы говорите и делаете ужасные вещи. Но мне почему-то нравится вас слушать. Почему?
- О, тому много причин. Вам скучно здесь, в Рино, а я – неплохое развлечение хотя бы потому, что не похожу на ваше окружение. Вы умны, я предоставляю пищу вашему разуму и фантазии. Я не пытаюсь угодить, повторяя то, что вы желаете слышать. На моем фоне легко ощутить себя средоточием добродетели и упиваться осознанием своей моральной чистоты. Но главное – я веду себя так, как вы втайне хотели бы, но никогда не осмелитесь.
- Что?! – она даже вскочила в негодовании. – Вы лжете или бредите!
- Успокойтесь, Франческа. Сядьте. Зачем столько эмоций? Вы же умная девушка – судите сами. Я говорю и делаю только то, что хочу. Не завишу ни от воли отца, ни от глупых правил. И при этом небеса не рухнули на землю, я принят и признан в обществе, мне прощают то, что вряд ли простили бы вам. Я свободен и сам выбираю, как жить. Не этого ли вы добивались, когда пытались бежать с Лоренцо?
Девушка открыла рот, но так ничего и не сказала. На лице ее отражалось глубокое возмущение.
- Да, при этом я эгоистичен и равнодушен к чувствам других людей. Но разве можно сказать, что вы, задумывая тайную свадьбу, заботились о ком-то, кроме себя? Или будете рассказывать сказки про неземную любовь?
- Вы неправы. Я любила Лоренцо.
- Один мой знакомый цинично утверждал, что любовь придумали поэты, чтобы не платить деньги.
- Фу, это отвратительно. Ваш знакомый испорчен еще больше вас.
- Да, это так.
- Разве вы никогда не любили?
- Один раз. И то не уверен, что не путаю это чувство с чем-то иным.
Мне неплохо знакома влюбленность. Очарование, когда выдуманные достоинства женщины затмевают весь свет, смешиваясь с желанием обладать таким сокровищем. Приходит легко и уходит незаметно, оставляя чувство утраты чего-то ценного.
Я далек от того, чтобы путать все это с любовью.
- Видимо, она вас отвергла.
- Глупости.
- Почему глупости? Все сходится. Вас отвергли, и вы ожесточились.
- Прекратите этот дешевый фарс. Так бывает только в романах. Ни один нормальный мужчина не станет мерзавцем просто из-за отказа женщины, если уже не был им изначально.
- Тогда почему вы не женились на той, которую любили? А может… она умерла?
- Нет. Она жива и, надеюсь, здорова. Сеньорита, вы же видите – я не хочу это обсуждать. Почему пристаете с расспросами?
Она потупилась:
- А почему вы злитесь, когда я об этом говорю?
Злюсь? Забавно, мне казалось, что я умело скрываю свои чувства. Что же, это по-своему неплохо, что Франческа так проницательна. Мне не хотелось ей врать.
- В следующий раз расскажу сентиментальную, насквозь лживую историю. Надеюсь, она удовлетворит ваше любопытство.
Она надулась и отвернулась, мазнув мне по щеке пушистой прядью. Я любовался тем, как солнце играет золотыми искрами в ее распущенных волосах. Хотелось поцеловать эти сладкие губы, но что-то в поведении девушки говорило – рано. Поспешив, я рисковал все испортить...
Человек так устроен, что всегда жаждет недоступного.
найти плотские утехи совсем не сложно. А вот найти человека или фэйри, с которым будешь на единой волне, — куда более нетривиальная задача.
— Подъем, лейтенант! Надо убираться— Сколько можно повторять, я — капитан.— Ты — труп, если не начнешь шевелиться,
Знаешь, в сказках принцессу всегда стережет злой дракон. Я — этот дракон, Бакерсон. Ты готов сразиться за ее руку?
– «Он думал». Тебе никогда не приходило в голову, что можно просто спросить, чего я хочу?