Люди уже немного разобрались с тем, что такое мир «Ковчега», а это значит, что теперь начнется привычная человеческая забава: кто-то будет сразу агрессивно карабкаться наверх, к власти, а кто-то будет на это смотреть, выжидая подходящий момент для того, чтобы нанести удар своему противнику. А еще есть те, кто всегда готов половить рыбку в мутной воде, и, разумеется, не без выгоды для себя. Просто в этом мире наступило такое время – время рокировок.
Хорошо, что люди вокруг меня собрались разумные и самодостаточные, хоть и не без тараканов в головах. Правда, с теми, которые без тараканов, жить неинтересно, у них полета фантазии нет. А без этого тоже никак.
– Что-то маловато – полсотни, – засомневался я. – При такой-то технической базе? – Он больше пугает, чем убивает, – очень серьезно ответил мне Салех. – Он умный. Он хочет, чтобы мы боялись, испуганный враг не так опасен, особенно когда начнется серьезная война.
– Ты мудрый человек, Асланбек, – уважительно протянул Голд. – С тобой приятно иметь дело. – Дураки не становятся визирями, – важно произнес посол.
Любой тиран хочет стать богом, а богам не нужны свидетели того, что они когда-то были людьми. – Сказано красиво, – признал я.
Вот что за мир такой – козырем всегда является порок, ведь только-только решил для себя, что не стану торговать этой дрянью.
Война – двигатель прогресса, производства и металлургии, но могильщик торговли. То есть оптовую торговлю она движет, а розничную гробит.
А веселье шло своим ходом. Люди смеялись, радуясь теплу огня, незамысловатой еде и компании друг друга – всем этим простым, по сути, вещам, которые были за века совершенно забыты человечеством. Человечество предпочло им тонкую кухню и элитное публичное одиночество, считая, что таким образом оно добралось до самых-самых вершин совершенства. Но стоило только ему все потерять, как оказалось, что именно эта простота и есть подлинная истина, а все остальное не более чем придумки двух-трех рафинированных людей не от мира сего.
В последнее время то, что он делает, не всегда находит отклик в душах преданных ему людей. Он слишком отдалился от нас, слишком уверовал в то, что его величие безгранично, забыл о том, что его величие находится на кончиках стрел его воинов, а не в его шатре. – Зазнался, короче, – подытожил я
Если есть в человеке гнильца, то рано или поздно она себя проявит, причем непременно в самый ненужный момент.
Под конец мы закрепили пулемёт на носу «Василька», и Настя снова уцепилась за его рукоятки, поводив дулом влево-вправо и даже издав некий «ты-дыщ». Народ, устало рассевшийся на причале, с улыбками смотрел на неё. А Азиз - ещё и с завистью. Любил он подобные вещи, в смысле, пулеметы. Да и вообще всё, что массивно выглядит и громко стреляет.
- Может, на нас нападут? - с надеждой спросила она у меня, погладив пулемёт как кошку.
Воинское счастье как качели - то ты наверху, то кто-то другой.
Всегда найдется идиот, которому не писаны правила и у которого в голове только дерьмо под названием «Всех завоюю и буду ими править».
Лучшие люди нашей кунсткамеры, - пробормотал я...
Он больше пугает, чем убивает, - очень серьёзно ответил мне Салех. - Он умный. Он хочет, чтобы мы боялись, испуганный враг не так опасен, особенно когда начнется серьёзная война.
И это тоже было верно. Мы вот как ни старались, а банальное колесо сделать не могли. Вроде бы простая вещь, всем понятная, сложностей не вызывающая, его даже изобретать не надо, просто возьми и сделай. Только вот фиг. То, что выходило из рук наших мастеров, пока полноценным колесом не назовешь. Позор, конечно, но вот так получилось. Мы знаем всё про атомы, космос и органическую химию, но не можем сделать простейшую вещь. Потому что работать руками и работать головой - это разные вещи.
- Вы кто? - не успокаивался атомщик, весь вымазанный землёй и травой, по которой его вволю поваляли ногами степняки.
- Служба девять-один-один, - дружелюбно ответил ему я. - Мы всегда там, где творится беззаконие и людям нужна помощь.
- Смешно, - просипел мужчина.
<...>
- Смешно, - согласился я с ним. - Но по факту так оно и есть. Вы живы, плохие парни - нет. Так что правду я вам сказал.
Жалко, не жалко... Умер Максим, да и пёс с ним, у нас так на летних сборах капрал говорил.
Не всегда извилистый путь приводит тебя туда, куда ты хотел попасть, дружище, - добавил от себя Мэнси. - Сват, если все время везде искать подвох, то непременно когда-нибудь его не заметишь. Мало того, ты еще и людей начнешь ненавидеть, а это совсем уж плохо.
Мы отошли шагов на десять от остальных, после Мэнси остановился и снял руку с моего плеча.
- Джон просил поблагодарить тебя от его имени, - деловито сообщил он мне. - Ещё просил извиниться за то, что не может это сделать лично.
Он сказал, что в этом мире, очень и очень паршивом, по его мнению, люди, на которых можно положиться, встречаются редко, а потому с ними надо как минимум обменяться рукопожатием и фразой: «Как дела, старина?»