Рецензии на книгу «Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89»» Вадим Ярмолинец
Купил ради обложки. В принципе, сразу понятно, зачем такую обложку сделали, и кто будет такое покупать. Есть такой подтип художественной литературы, по ходу действия которой у героев постоянно что-то звучит на вертушке или в плерее, и они либо бездумно сыпят названиями этого музла так, что тошнить уже начинает, либо музыка действительно как-то приурочена к событиям в их жизнях. В "Дирижабле" на удивление всё органично и лаконично, нет невыносимых сопливых откровений о том как на школьной дискотеке поставили «Soldier of Fortune» и все девочки тут же захотели танцавать белый танец, вот этого нет. Тут есть разрушение глиняного колосса СССР путём перепродажи зарубежного винила и пошива поддельных джинс, есть дайджест рок-сцены 80-х (есть пара аккуратных камео Сукачёва и Агузаровой, просто аккуратнейших, любо-дорого) ну и немного мифогенной трагической любви. В итоге получается очень близко фильму Шахназарова "Исчезнувшая империя". Наблюдается тот парадокс, когда бездействие (герой валяется дома на диване и слушает ЛедЗеп) и является самой жизнью, а любое действие (фарца, купи-продай) является лишь фактором разрушения сложившейся системы, причём система разрушается на всех уровнях: начиная от жизни героя, кончая жизненным циклом государства. Раскачали.
Поневоле усмехаешься, спрашивая себя: неужели система сама себя погубила? Неужели (естественно, при равноправном участии всех остальных факторов) простой запрет западной рок-музыки в СССР спровоцировал этот всплеск свободолюбия, неужели это тоже было причиной падения колосса?
А потом читаешь "Войну и мир":
"Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое-то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка."
"Когда созрело яблоко и падает, - отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно."
Сборник рассказов Кроме пейзажа можно считать заслуженным сиквелом "Дирижабля" - герой эмигрировал и жизнь наконец вошла в колею. Только теперь уже на диване вдоволь не поваляешься.