Франция, 1890-е годы. Сотрудник французской спецслужбы капитан Альфред Дрейфус объявлен особо опасным преступником, подвергнут гражданской казни и сослан на тропический остров в Атлантическом океане. Официальное обвинение – шпионаж в пользу Германии. Жорж Пикар, бывший наставник Дрейфуса, а затем начальник одного из отделов департамента разведки, ведет собственное расследование этого противоречивого дела, к тому же откровенно окрашенного в националистические тона. Главный обвинительный материал...
Если он попытается произнести речь, генерал Дарра подаст знак и оркестр начнет играть, чтобы заглушить его слова. – Интересно, какие же мелодии нужно играть, чтобы заглушить человека? – задумчиво говорит Мерсье. – Может, морскую песенку, министр? – предполагает Буадефр. – Неплохо, – рассудительно говорит Мерсье...
Как часто бывает в жизни, это просто лучше, чем другой вариант.
То, что он предлагает, хуже преступления, это ошибка. (Слова, принадлежащие французскому политическому деятелю Антуану Буле де ла Мёрту (1761-1840), сказаны в связи с убийством герцога Энгиенского, расстрелянного в 1804 году по приказу Наполеона: "Это хуже, чем преступление. Это ошибка")
Я говорю о мощи государства, используемой для того, чтобы сокрушить нас: трепать наши имена в газетах, в судах, изобретать про нас всякие гадости, выдавая их за правду. Никто не в силах выстоять против этого.
"Используй, если только это возможно, огонь, - говорю я ему. - Пользуйся услугами незнакомых людей для доставки твоих посланий. Ни в коем случае не доверяй почтовой службе. Старайся избавляться от привычек. Оставляй, если можешь, ложные следы - встречайся с людьми, чьи взгляды могут вызывать подозрения, только для того, чтобы сбить с толку шпиков. Не выбирай кратчайшие маршруты до места назначения. Пересаживайся с одного такси на другое. Помни, их ресурсы велики, но не неистощимы: их можно разорить, если постараться..."
Четыре моих золотых принципа сейчас еще актуальнее, чем всегда: не прыгай через три ступеньки, подходи к вопросу бесстрастно, избегай поспешных суждений, не доверяйся никому, пока не получишь неопровержимых доказательств.
Позднее Бланш спрашивает: - Как по твоему, когда лучше заниматься любовью - до обеда или после ? - Есть доводы "за" и "против" для одного и другого. Я думаю, вероятно, лучше до. - Но вообще-то, - говорит она, - правильный ответ - и до, и после.
Секретов не существует - в современном мире с его фотографией, телеграфом, железными дорогами и печатными машинами это условное понятие. Рано или поздно почти всё тайное становится явным.
Перевожу еще одну страницу из Достоевского: "Что делает человека героем ? Мужество, сила, нравственность, способность противостоять превратностям судьбы ? Эти ли черты истинно показывают и создают героя ?"
И тут стоящий рядом со мной человек сказал: – Заметьте, майор Пикар: римляне скармливали львам христиан, а мы – евреев. Прогресс мне кажется очевидным.
Возможно, мсье Шарпантье и считает, что его слуги выше подозрений, но мой опыт доказывает: к сожалению, слуги нередко оказываются информаторами уголовной полиции.
Иногда культурный уровень сограждан может вводить в отчаяние.
Первое правило выживания любой бюрократии: вербуй сторонников.
- Я продолжаю верить, что мой долг – поиск правды и справедливости. И считаю, что это наилучший способ для солдата служить в армии, а еще считаю, что это мой долг честного человека.
Я думаю о Дрейфусе, (...). Теперь наши судьбы переплелись окончательно. Я завишу от того, останется ли он в живых, в той же мере, в какой он зависит от меня. Если Дрейфус выстоит – выстою и я. Если я выйду на свободу, то и он тоже.
Лабори кладет большую ладонь на металлическую решетку и говорит:
– Пикар, я хочу пожать вашу руку. (...). Поздравляю, Жорж.
– С чем?
– Верховный апелляционный суд приказал армии вернуть Дрейфуса для пересмотра дела.
– Я здесь для того, чтобы защитить честь мою и моих детей. Я ничего не буду говорить о пытках, которым меня подвергали. -(Дрейфус).
Ложь охватила все своей хрупкой паутиной – она не сможет выдержать давления времени и пристального взгляда. (...). Я уверен: возмездие неизбежно.
– Дело сделано. За Дрейфусом уже отправлен военный корабль, чтобы доставить его на новый суд. И на сей раз заседания не будут проходить при закрытых дверях – на сей раз за ними будет наблюдать весь мир.
В стране царит гнусная атмосфера насилия. На президента, посетившего скачки, напал с тростью антисемит аристократического происхождения. Сожжены чучела Золя и Дрейфуса.
Дрейфус предпочитает ненависть армии ее жалости. То, что кажется холодностью, на самом деле – решимость не выглядеть жертвой. Я уважаю его за это.
Я знаю армию. На дипломатию она не реагирует. Она реагирует на силу.
– Это необыкновенно – сделать то, что сделали вы, и в результате оказаться членом кабинета Французской республики.
– Но самое странное, если хотите знать, я бы никогда не достиг этого без вас.
– Нет, мой генерал, – отвечает Дрейфус, – вы добились этого потому, что исполняли свой долг.
– Просто фантастика! – восклицает Золя. – Самая удивительная история, какую я слышал.
– Такая история, что начинаешь стыдиться Франции.
– Реальность должна быть преображена в произведение искусства, если угодно.
– Она уже произведение искусства, полковник, – отвечает он. – Теперь требуется только угол атаки.