Позже, уже на съемной квартире в том самом городе, я узнаю, что это Олег писал моей дочери и склонял ее к суициду, затаскивая в одну из групп смерти. Едва я это понял – вынес ему приговор. Он был окончательным и бесповоротным. Понял, что убью его. Даже придумал как сделаю это при нашей встрече…Ведь у меня есть фора – Олег не знает, что я его раскусил.
Я чувствовал себя как больной пес, которого забрали из приюта на передержку. Смотрел, как она голову от меня отворачивает и старается сделать вид, что я пустое место, и злиться начинал. И нервничал.