Рецензии на книгу «Вечер в Византии» Ирвин Шоу
Кино, литература, секс
Я старею. Каждый день. На один седой волос больше. Вот мне уже понравился роман про стареющего мужика. Скоро буду гулять по парку и искать лавку на горизонте. Почти как Джесс Крейг. Душевный кризис этого кинопродюсера меня привлекает. С женой оформлен развод. Дочь, которой всего-то 20-ть лет, едет навестить папочку. А ты смотришь, как 22-летняя девица выходит из твоего "люкса". Это же… затерянность посреди людей. Настоящая. Ты один даже тогда, когда её рука отдыхает на твоей груди.
В какой раз Шоу показал, что ему нравятся гомеровские каноны. Девицы из его романа словно вырвались из Одиссеи. Жена – Пенелопа, которая спит с другим, но не против открыть тебе дверь в комнату. Любовница из Парижа в зеленом платье и эффектными ногами дарит свой шарм в образе Цирцеи. Юная журналистка, выходящая из пены морской – Киприда. А Крейг, как стареющий Одиссей, который упал с корабля и поплыл к берегу. И сложно сказать, что загадает Джесс в комнате желаний. Скорее всего… тишину и бутылку виски.
Не хочу говорить о сюжете, так как он весь расписан в аннотации. Вообще, название и обложка этого романа навевают скуку. Ключевое здесь – алфавит писателя, который достигает своей наивысшей точки в беседах. Эти разговоры отдают естественностью. Они оживляют участников, показывая их стремления и прыщи. Именно в диалогах становится видна разница между поступком и мыслью персонажа. Причем не важно, сколько людей в эпизоде. Ты все равно будешь сидеть за столом и ощущать молчание других, пока кто-то толкает речь.
Ровно также дела обстоят с проблематикой произведения. Литература и кино сталкиваются между собой в образе алкоголика-романиста и успешного режиссера. Уже в 1973 году сценарист и писатель Шоу нарисовал победу идеи в фильме, над мыслью в тяжеловесном романе. Авторское предчувствие. Хочешь иметь возможность снимать "люкс" в 21 веке… переходи на сценарную бумагу. Я бы с удовольствием почитал стёб Йена Уодли о каком-нибудь современном "классике". Например, о Кинге. Но даже без актуальных отсылок на страницах хватило дерзости. Писатель из книги напоминал Буковски. Йен Уодли разгуливал в плавках, втягивал живот и постоянно занимался поиском денег, да строчек.
Женщины в Византии.
На этих страницах гуляют:
- Супруга. Пенелопа. Как бы парадоксально не звучало, но именно с ней Джесс связывает своё самое счастливое время. Пик наивысшей близости с женщиной.
- Любовница в Париже. Как не рисуй персонажа, а читатель запомнит свое. Я запомнил. Зеленое платье и её притягательные ноги. Лучшие во всем Париже. Ритм женственности.
- Секретарша. Женщина, которая доказывала свою преданность на протяжении всех страниц. Жаль, что она не обладала тонким вкусом и элегантностью.
- Журналистка. Гейл. Самый интересный участник. Именно она открывает дверь в номер Джесса в начале книги. Образ совмещает в себе юность и зрелую дерзость. Ключевое в ней – темные очки (снимала они их как карнавальную маску) и изменчивость. Она, в своей сути, разная по-настоящему. Из внешности: небесные голубые глаза, длинные волосы… Наверное, самый красивый образ, который я видел у Шоу (Портье, Люси Краун). В романе Гейл получила сравнение с Кипридой.
- Дочь. Забавный персонаж. Раскрывает Джесса с новой стороны. Убежала от жениха с лексиконом викторианской эпохи.
В итоге.
Читал в удовольствие. Очередная гармония судеб и легкости в алфавите. Женщины, словно переплетение разноцветных нитей. У каждой свои уязвимости, фразы и привычки. Роман я поставлю выше "Ночного портье" и "Люси Краун", ведь вечер в Византии говорит мне - да придет рассвет.
"... На ковровой дорожке при полном параде соберутся все Голливудские тети..."
"... Если хочешь знать правду, то, по-моему, ты был бы гораздо счастливее, если бы вообще забыл о кино. Тебе придется иметь дело с ужасными людьми. И все это так жестоко и зыбко – сейчас тебя превозносят как рыцаря искусства, а через минуту ты уже забыт А публика, которой ты должен угождать, эта Великая Американская Публика? Ты пойди в субботу вечером в кинотеатр, в любой кинотеатр, и посмотри, над чем они смеются; над чем плачут… Я же помню, как ты работал, как изматывал себя до полусмерти к концу картины. А для кого? Для ста миллионов болванов..."
Наверное, одним из наиболее тяжелых чувств является осознание того, что ты оказался на обочине жизни... И чем выше успел взлететь, тем болезненнее переживать подобное чувство. Еще совсем недавно у тебя было все - работа, деньги, статус, поклонники, влияние в обществе... К твоему мнению прислушивались, с тобой считались... А сегодня ты уже не у дел... Нет, денег, конечно, на жизнь (и даже вполне безбедную) хватает, но в работе на пятки уже наступают молодые и амбициозные конкуренты да в личной жизни женщины все чаще выбирают не тебя... Это очень горько и обидно, поэтому как только на горизонте забрезжит малейший проблеск надежды на возможность вернуться в строй, ты не преминешь им воспользоваться... Ты ухватишься за него так, как хватается за любую соломинку утопающий... Ведь тебе нужно доказать не только себе, но и всем вокруг, что они слишком рано списали тебя в утиль...
Все это прекрасно описывает ту ситуацию, которая сложилась в жизни главного героя - Джесси Крейга. Несмотря на то, что его судьбе мог бы позавидовать любой, на мой взгляд Крейг глубоко несчастный человек. И в Каннах, куда он приехал чтобы попробовать вернуться в мир кино, его окружают такие же как он глубоко несчастные люди. Да, конечно, они прикрывают свою душевную боль дорогими нарядами, драгоценными украшениями, премиумными машинами, хорошо отрепетированными светскими репликами и смехом, но это все такая же роль, как и ту, в которой их можно увидеть на голубом экране. Ежегодный съезд сливок киноиндустрии на французском Лазурном берегу - это парад лицемерия, фальши, зависти и злобы... И на вершине может оказаться только тот, кто этом болоте чувствует себя как рыба в воде...
Читая книгу, я постоянно задавалась вопросом, как Джесси Крейг вообще мог пробиться и добиться чего-либо с своей профессии. Выражение "акула шоу-бизнеса" относится явно не к нему. Он слишком мягкотелый, слабохарактерный, легко прощающий и забывающий. Он прощает своим друзьям то, что они спали с его женой. Прощает жене то же самое и безропотно дает ей огромные суммы денег, зная, что сейчас она с любовником кутит в Женеве. Он прощает хамство и необоснованные обвинения своему первому сценаристу Эдварду Бреннеру и его супруге, хотя их пьеса была провальной и он знал это изначально. Он не может отказаться в деньгах опустившемуся на дно Йену Уодли, хотя знает, что тот их обязательно пропьет. Он не может выставить за дверь хамоватую и нагловатую Гейл Маккиннон. Он не способен просто встать и не выслушивать нытье бывшего парня своей дочери. И так можно продолжать до бесконечности! Он сам страдает от этого, он недоволен собой, предается по этому поводу самобичеванию и ничего не может (или не хочет?) с этим поделать...
Но подобное притягивает исключительно подобное. И вокруг Крейга собралась компания ему под стать... Гейл Маккиннон - с виду вся такая наглая, самоуверенная, пробивная, а в душе - глубоко уязвленный подросток, болезненно переживающий материнский уход из семьи. Дочь Крейга Энн - в виду довольно странных отношений матери и отца, имеющая весьма смутные понятия о том, что такое нормальные взаимоотношения полов, возложившая на себя миссию матери Терезы по отношению к опустившемуся алкоголику... Йен Уодли - пьющий, устраивающий алкогольные истерики на публике, винящий в своем профессиональном крахе всех вокруг, но только не себя. Мэрфи, давно потерявший былую хватку, но все еще как-то держащийся на плаву. Констанс, пытающаяся казаться сильной, независимой, эмансипированной женщиной, выступающей за свободные отношения, но на деле отчаянно ищущая любви, ласки, верности и постоянства.
Когда на горизнте Крейга замаячила Гейл Маккиннон, мне хотелось чтобы он хоть раз в жизни проявил стойкость и смог сказать "нет". После ее фразы неизвестному спутнику " Я была у него. Он клюнет. Попался, старый прохвост...", мне казалось, что она втянет Джесси в какую-то нелицеприятную историю, оскандалит, опозорит и выставит его в дурацком свете. На практике вышло несколько иначе и это меня озадачило. Ее попытки прорвать оборону главного героя показались мне несоразмерными с теми целями, которые она преследовала... Хотя Гейл стоит отдать должное хотя бы в том, что ее линия поведения оказалась верна - она прекрасно изучила, на что Крейг поведется и, соответственно, как с ним стоит себя вести.
На примере истории с Крейгом Ирвин Шоу также прекрасно иллюстрирует подноготную мира киноиндустрии 1960-х годов, все склоки и распри, в нем существующие, упадок вкусов у зрителей, создание фильмов из расчета невзыскательности и примитивности потребителей массовой культуры, а не потому, что сценарий и сюжет действительно стоящие... Думаю, что подобное актуально и поныне... Искусство перестало быть ориентированным на что-либо иное, кроме получения барышей...
Финал произведения мне понравился. Несмотря на то, что обычно я не особо жалую открытые концовки. Но в этот раз Ирвин Шоу, хорошенечко встряхнув главного героя, дает ему шанс действительно начать все сначала. Не просто дать себе обещание, что, мол, с понедельника начну новую жизнь, а реально начать! Автор избавил главного героя от всех тех, с кем он запутался в отношениях и дал ему ступеньку для того, чтобы вернуться в профессию... Воспользуется ли Крейг всем этим? Вряд ли... Во всяком случае финальная сцена говорит явно не в пользу его стремления измениться...
Кстати, подобный финал напомнил мне тот, который Шоу уже воплощал в "Допустимых потерях". Да и вообще романы оказались очень схожи между собой и личностями героев, и сюжетом, и интригой, но "Вечер в Византии" понравился мне как-то больше. В последнее время я стараюсь реже браться за романы Ирвина Шоу - не потому что я не люблю этого автора, а как раз наоборот... С каждым прочитанным его произведением, нечитанного у него остается все меньше и меньше и я стараюсь растягивать удовольствие :)) Это произведение не самое сильное у писателя и значительно проигрывает таким шедеврам как "Богач, бедняк", "Нищий, вор" или "Ночной портье", но все равно заслуживает внимания!
"В центре романа - история одной неудавшейся жизни..." - так начинается аннотация на книгу. Хорошо, что я не прочла ее перед тем, как начала читать книгу. Сама не знаю как это произошло. Но, прочитав после последних строчек романа эту фразу, я слегка возмутилась. "Неудавшейся жизни"? Нет, серьезно?
У главного героя есть все, о чем тысячи людей могут только мечтать: талант, деньги, любимая женщина (причем даже не одна). Он пять лет ничего не делает, а с ним все равно хотят работать, его не забыли.
Да, жена у него шлюховатая особа (пардон!), но и сам он далеко не образец порядочного семьянина. Дочки росли на лес глядя и не удивительно, что каждая далека от идеала любящего папочки. Ну и т.д. и т.п.
Если на то пошло, то весь земной шар даже не имеет понятия о счастье, ведь нет идеальных семей, разваливающихся браков с каждым годом все больше, все дети далеки от идеала, большинство людей ничего или почти не добивается в карьере, у каждого своя болячка. И что?
Короче, я совсем не согласна с «неудавшейся жизнью». Тут скорее будет правильно сказать, что Джесс Крейг просто смотрел на свою жизнь не с той стороны. Слишком много смотрел назад, слишком много пропускал в настоящем, слишком мало желал будущего.
От прочтения книги на самом деле получила массу удовольствия. Читается на удивление легко, очень атмосферная. Четверка, потому что удовольствие получила, но восторга особого не испытала.
А вот не соглашусь я с тем, что «Вечер в Византии» лучший роман Шоу.
Даже при том что мной прочитаны лишь три книги автора, "Вечер..." делит почетное второе место вместе с «Ночным портье», но явно после трилогии «Богач - Бедняк – Вор».
Обе книги написаны примерно в одно время /1973-75 годы/, и в обоих романах использован прием не выстреливших ружей, оба скорее развлекательны, чем остро-социальны. Впрочем, «Вечер в Византии» в этой паре явно сильнее действует на читателя - события более драматичны и ближе к любой читательской судьбе, хоть главный герой и принадлежит к творческой богеме, а действия разворачиваются на Лазурном берегу.
И как не далеки большинство читателей и от киноиндустрии, и от Лазурного берега середины прошлого века, самоопределение в меняющемся мире, семейные проблемы, отношения родителей и выросших детей нам вовсе не чужды, хотя ответов на большинство вопросов тут не найти - лишь один путь из множества возможных.
В целом, роман оставляет приятное впечатление и совсем не жаль времени, проведенного за его чтением.
"Вечер в Византии" — добротный, качественный роман, но, к сожалению, оставил он меня вполне равнодушной. Я всё жду от Шоу таких же эмоций, как после прочтения "Хлеб по водам" или (особенно!) "Люси Краун".
Но нет. Ровно, интересно, но не задевает.
Это роман о человеке у которого вроде бы всё есть, но жизнь его просто пуста. Что это, кризис среднего возраста или, действительно, всё так плохо?
Каждый ответит по-своему.
Я бы сказала, что кризис.
Жена плоха? Да нет. Просто годы, просто обстоятельства, просто время их прошло.
Дочки дурны? Да нет же! Они просто выросли. У них своя жизнь, поступки, которые не всегда нравятся отцу, но это ведь их право, не так ли?!
Работа? Друзья?
По большому счету, всё у него нормально. А остальное — просто жизнь. Со своими неприятностями и затыками, с маленькими радостями и огромными сюрпризами.
В целом, понравилось, но перечитывать вряд ли буду.
Вот такое вот кино
Какой всё-таки великолепный мастер Ирвин Шоу. После первого знакомства с творчеством Шоу в 2012 году остались смутные ощущения прикосновения к чему-то мощному и мускулистому, глубокому и необъятному. Зато уже с апреля этого года, буквально влюбившись в этого классика американской литературы после прочтения "Богач, бедняк", бережно лелеял планы продолжить чтение книг Шоу — неспешно и смакуя. И вот выбиты все фишки из годового Флэшмоба и высвободилось время для чтения хотимого и пестуемого, лелеемого и вожделеемого.
Всё-таки, скорее всего мы имеем дело с кризисом середины жизни (кризисом среднего возраста). Герой романа Джесс Крейг в недавнем прошлом успешный творец из мира Голливуда. Имеющий в своём послужном списке несколько ярких и удачных работ и потому довольно широко известный как среди специалистов, так и среди тех, кто вращается в околокиношном мире. Однако вот уже несколько лет он испытывает некую творческую апатию, устраняется от производства кинофильмов и постепенно выпадает из этого нескучного мира. Ощущение неладного усиливается из-за семейных неурядиц, да и с личной жизнью Джесса не всё в порядке — случайные и неслучайные связи без особой привязанности даже к тем дамам, которые оказываются в постели Джесса на более-менее постоянный срок. Что делать? Не то, что этот вопрос мучает Джесса, однако смутное беспокойство безусловно присутствует на заднем плане его подсознания, потому что, будучи однажды спровоцированным прямым вопросом молодой ретивой журналистки, ответ буквально выплёскивается из Джесса коротким спонтанным "Чтобы спасти свою жизнь".
Ирвин Шоу намеренно накручивает событийно-психологический ряд, то и дело вводя в него всё больше новых для ГГ и старых персонажей и вбрасывая вводные одну за одной. Соперничающие женщины и девушки, друзья-соратники по цеху, оказывающиеся один за другим любовниками бывшей жены, взрослые дочери, тоже подкидывающие Джессу новые психологические головоломки, творческие метания Крейга — узлы противоречий всё более затягиваются и переплетаются, образуя почти что гордиев узел.
Попутно с личной судьбой Главного Героя Шоу демонстрирует нам внутреннюю кухню американского (и вообще зарубежного) кино. Тайные секреты успеха актёров и творцов кинобизнеса, намёки на истинные механизмы определения лауреатов Каннского кинофестиваля (действие романа как раз и происходит в дни одного из этих фестивалей), прочая кухня отношений в этой творческой среде дают читателю картину некоего распада и оскудения этого вида искусства, вырождения в среде кинотворцов.
И не случайно в конце романа Шоу не ставит точку, а оставляет своего Главного Героя наедине с самим собой и с Городом — хэппи энда нет и нет ясности, что там дальше будет с жизнью Джесса Крейга.
Вся эта история изложена в великолепной литературной манере, с сочетанием внутренних монологов и диалогов героев романа с диалогами внешними — такое смешение позволяет читателю проникнуть глубоко в мир внутренних переживаний героев романа, почувствовать всё то, чем живут персонажи великолепного романа Ирвина Шоу.
Понятно, что чтение произведений этого мастера американской литературы будет продолжено. Да и надобно же наконец узнать судьбу героев романа "Богач, бедняк", а значит прочитать "Нищий, вор".
История немолодого американского продюсера, оказавшегося на перепутье: период его славы уже прошел, брак распался, а будущее неопределенно и весьма туманно. Все, что у него есть – это написанный им самим сценарий. Но стоит ли затевать эпопею с экранизацией? Не будет ли лучшим выходом уйти из мира кино, и попытаться начать все заново?
Книга-размышление о выборе жизненного пути, о правильности этого выбора и возможности его изменить. Как всегда, писатель на первое место выводит внутренний конфликт личности, а все остальное служит лишь фоном, декорацией, но от этого не менее красивой, тщательно и с любовью и знанием дела выписанной.
Признаюсь, всегда с большим удовольствием читаю Ирвина Шоу. Но эта книга не произвела на меня сильного впечатления, в отличие от других его работ. В ней есть все необходимые составляющие хорошего романа: интересный сюжет, приятные персонажи, красивый стиль повествования. Не хватает только эмоционального накала, драматичности, что могло бы поднять книгу до уровня важных, знаковых произведений, которые хочется перечитывать. На мой взгляд, получился обычный проходной роман и начинать знакомство с автором с него я бы не порекомендовала.
Все мы смотрим кино. Иногда наблюдаем за выходом звезд по красной дорожке. Расфуфыренные дамочки с томными взглядами, излучающие благополучие и довольствие. Брутальные и не очень мужчины в дорогих костюмах. А какова она обратная сторона кинобизнеса? В принципе это не основная тема книги, но и того, что я узнала достаточно, чтобы понять, что ничего хорошего там нет.
В центре книги - история Джесса Крейга, известного и влиятельного человека в киномире, у которого в последнее время дела идут не лучшим образом. В определенном смысле он переживает личностный и творческий кризис. Постепенной автор вводит в действие новых персонажей, которые так или иначе связаны с главным героем и помогают лучше раскрыть главного героя. А параллельно вырисовываются некоторые подробности внутреннего мира кино: распределение наград и ролей, секреты успеха людей, причастных к киноиндустрии, вечеринки для избранных, интриги, скандалы и прочая суета.
Герои романа остались для меня непонятными. Взять хотя бы самого Джесса. Автор представляет его как успешного воротилу киноиндустрии, у которого в последнее время дела идут не очень. Но взять хотя бы историю его отношений с женой, где он повел себя нерешительно и мягко, и становится не понятно, каким образом он достиг высот в делах. Супер-пупер крутая журналистка Гейл на деле недолюбленная девочка, погнавшаяся за кумиром мамаши. А дочь Крейга Энн совершенно не от мира сего, эдакий ангел спасения падших душ. Остальные персонажи также не раскрыты до конца.
Не скажу, что это произведение - легкое и приятное чтение. Поначалу было совсем скучно читать, хотя книга хорошо написана, не загружена излишними описаниями, но ей чего-то не хватает. Открытый финал и довольно блеклые герои тоже не добавили книге баллов в моих глазах.
Бывает кризис веры или среднего возраста, а бывает кризис утраты смысла жизни, когда ты оглядываешься назад и видишь лишь руины и понимаешь, что ничего не оставил после себя. У Джесса Крейга за спиной развалившийся брак с женщиной, которая спала с его друзьями и завидовала его таланту, карьера, которая окончилась, а так же несколько пьес и фильмов, несколько женщин, некоторых он даже любил. Внутри него пустота, он не знает чего хочет и куда ему идти. Да, он успешен, ли был таковым, у него были деньги, слава и любовь, но для творческого и талантливого человека этого не достаточно.
Книга о сожалениях и том что утрачено, о времени, одиночестве и верности. О том, как любовь угасает, а совместная жизнь двух людей превращается не просто в привычку возвращаться домой, а в пагубный водоворот из которого сложно вырваться. О том, как человек, которого ты любил, со временем становится тем, кто бьет по самому больному. Намеренно и безжалостно.
Неспешность повествования в котором сливается настоящее и прошлое похоже на переходы от джаза к старому-доброму блюзу, от ярких вечеринок и шумных компаний к ностальгии по былому. «Вечер в Византии» напоминает книгу «Ночь нежна», языком, атмосферой и образами, с той лишь разницей, что историей Крейга я по-настоящему прониклась и сопереживала ему. Последние же сцены оставили двоякое ощущение. Словно бы вот она свобода и возможность нового начала, вот она развилка, где нужно сделать выбор, но какой? Было ли это новым началом, или болезненным возвращением к былому? Он заслуживает нового начала.
Герой романа Ирвина Шоу - Вечер в Византии когда-то был успешным кинопродюсером. Сейчас же ему 48 лет, и уже достаточно долго за ним не числится успешных работ. У меня сложилось впечатление, что свою жизнь он проживал, как будь-то писал черновик, который можно всегда переписать набело. Но попытка начать все в профессии заново обернулось осознанием, что времени для воплощения замыслов может просто не хватить. И в личной жизни у героя не все гладко. Дети выросли, брак распался, надежного тыла нет, несмотря на многочисленные связи (серьезные и не очень). Удивляться не чему. Свои отношения с женщинами наш герой строит по принципу: дают - бери. Вот и приходится ему, уже солидному джентльмену скитаться по гостиницам.
Таких героев в реальной жизни предостаточно, и не только в сфере шоу-бизнеса. Когда итог прошедших лет не радует.
Во время чтения я постоянно ловила себя на мысли, что если бы автор писал свой роман в наши дни, то герой мог бы получиться более жестким, эгоистичным и не таким мягким. Я такие выводы сделала, учитывая последние скандалы в Голливуде.
1. Читать не раньше сорока, потому что в двадцать рискуешь написать бред, вроде этого: "В центре романа Ирвина Шоу "Вечер в Византии" история одной неудавшейся жизни. "
2. Жизнь как жизнь. Жизнь не очень счастливого, честного, порядочного, талантливого человека, то ли ограниченного этим талантом в выборе жизненных возможностей, то ли получившего шанс прожить свою жизнь именно так: не растеряв друзей, сохранив способность любить, понимать, не прощать подлости, что, согласитесь, в мире киноиндустрии, миллион раз обвиненном в продажности и бесчестии, совсем не просто.
3.Шоу, как никто, умеет писать женщин. Мужчины, окружающие Джесса Крейга, - это всего лишь декорации, на фоне которых отчетливо видна личность главного героя, пружинки и винтики, которые дают ему возможность повернуть свою жизнь в ту сторону, в которую он считает нужным ее повернуть сам.
Но вот женщины - совсем другое дело. Каждая - характер, каждая, даже разжиревшая Марша, появившаяся один единственный раз в момент бреда Крейга, имеет свое лицо, играет свою роль, ведет свою партию.
Удивительная способность женщин Шоу - не есть мозг мужчине. Когда (и если) начинается процесс поедания мозга главного героя, то с особой отчетливостью проявляется мерзость и низость сего процесса. Иногда это зеркало хочется разбить. При полном восхищении.
4. В книгах Шоу подкупает определенная, без уловок, ценностная ориентация: ошибиться в том, как стоит поступить, трудно, но жизнь, реальная, со своими сложностями, иногда вносит коррективы. За каждый неверный шаг, сделанный под воздействием, как кажется, непреодолимых обстоятельств, придется расплатиться.
Но никогда Шоу не опускается до морализаторства и диктата.
Разве только так:
Ты — беспомощная песчинка в случайных, непредвиденных поворотах истории своей жизни. Сам того не замечая, ты оказался в прошлом на пути многих людей. Необдуманно подшутил над человеком, с которым не был даже знаком: не считаясь с тем, что он существует, ты пригласил в ресторан его возлюбленную, и теперь этот человек делает все, что в его силах, чтобы навредить тебе. Глупая, помешавшаяся на театре девица забрела однажды к тебе в контору, твоя секретарша дала ей работу — в то время ты был еще молодым человеком, — и она месяца два скромно трудилась, никому не ведомая и никем не замечаемая. А спустя двадцать с лишним лет ты был наказан (или вознагражден?) за поступки, совершенные (или не совершенные) в молодости. Ничто не проходит даром, ничто не забывается. Человек, создавший первый компьютер с его неумолимой памятью, оперировал всего лишь системой проводов и электрических импульсов. Люди, не замеченные тобой, наблюдают за твоей деятельностью и фиксируют ее на своих собственных перфокартах. Хорошо ли, плохо ли, но информация о тебе уже собрана и хранится для последующего использования. И никуда от этого не денешься. Это происходит каждый день, каждый час. Что скажет о нем Сидней Грин в своей квартире с неоплаченной boiserie в Шестнадцатом округе Парижа? Что Дэвид Тейчмен попросит перед смертью передать Джессу Крейгу? Как будет вспоминать о нем в техасских особняках Натали Сорель? Как отреагирует на его имя дочь Гейл Маккиннон, когда ей будет двадцать лет?
Эта книга - действительно рассказ о закате жизни, о вечере жизни в прекрасной Византии киноимперии, многогрешной и такой притягательной.