Рецензии на книгу «Июнь» Дмитрий Быков

Быков и пустота

Для таких книг, как данный роман, вроде-бы и чем-то награжденный, и обласканный здесь хвалебными речами, у меня есть единственно подходящий ему тэг "в топку". Иначе говоря, сжечь как антипод слогану хранить вечно.

Терпеть не могу, когда за умением жонглировать красивыми словами, натасканными из разных источников, метафорами и другими разнообразными литературными приемами, призванными продемонстрировать эрудированность и интеллектуальность автора, скрывается пустота. Самая настоящая, практически осязаемая, сквозящая из всех щелей и дыр романа. Которые изысканно прикрываются.... изысканно прикрываются... Чем ? Чем ? Видимо, опять все закончится постелью... Конечно, ею, любимой и вожделенной в потаенных мечтах автора.

Тут она везде. Сплошные потрахушки на фоне якобы тяжелого времени во всех отношениях: внутри и внешнеполитическое положение СССР, например. Такое чувство, что героев, что автора только и заботит тема: кому-бы да как залезть в трусы. Просто о выживании даже и речи нет. Все мимо. Черт, ни секс, ни время, ни отношения, ни переживания, ни моральные дилеммы....Да какой темы не коснись, затрагиваемой в любом достойном произведении, везде выходит пшик, прикрытый пустозвонством здесь.

Тут псевдо все: интеллектуальность, герои, проблематика. Истинно только графоманство автора, от которого тошнит под конец. Картонные герои, никакущие любовные сцены, прорывающееся презрение к тем, кому адресовано сие и абсолютное бессилие свести воедино три разрозненные части, объединив мощной идеей. Очередная поделка на важную тему.

Отдельного упоминания заслуживает озвучка в исполнении автора. Тут тоже надо иметь крепкие нервы, когда разговор постоянно идет на повышенных тонах, переходящий в неуемный крик и ор.

Лина LinaSaks , как-же ты была права)
ТТТ 2019, Тур финальный
Собери их всех. Квест №8
Мир аудиокниг. Царь горы

Вы не это хотели сказать - господин лектор!

Я очень люблю Быкова. Нет, не подумайте), только читательской любовью. Мы знаем, знаем, он чертовски умен. В литературе сегодняшних дней, он несомненно не побоюсь этого слова - один из великих. Минимум, хотя бы потому, что его анализ, критика, и ход мыслей относительно всей окружающей нас литературы(о другом и речи нет) не просто силен, а действительно по факту мощный. Это не мои слова, давно понятно, перед лектором, даже маститые литераторы "аккуратно" сняли свою шляпу. Если послушать его лекции, то вас уносит куда то в пустыню, где вокруг ни души и только он... Быков, ходит вокруг вас и вводит в гипнотический транс относительно всего, что говорится из его уст. Очень редко встретишь человека с сильной иммуной защитой, кто мог бы воспрепятствовать. Но эта книга... И Быков не будет Быковым... Впрочем, я напишу об этом в конце, хотя, это чисто лишь мои рассуждения. Заранее прошу прощения у тех, кто не согласен с моим мнением.

А теперь что касается его книги "Июнь". У меня была возможность прослушать ее. Но, мне очень хотелось именно прочитать книгу. Проглотила я ее за сутки, может чуть больше. Книга разделена на три части, совсем не похожие друг на друга, но объединяющие одну тематику - надвигающаяся война и то как эти герои проносят ее через себя.

В первой истории, мы видим персонаж, Мишу Гвирцмана. Его отчисляют за то, что он якобы домогался до своей подруги, которая в дальнейшем высосет из него не только все нервы и мозги... Он разочаровывается в идейности тех времен, в вере людей и то, как человек может меняться ради своей выгоды, используя фальшивость во благо своей натуры. Ну и... еще одна из составляющих этого рассказа, это то, что молодые люди в какой то преувеличенной форме одержимы плотскими утехами, так будет "культур-муртурнее" сказать как бы. Но, тем не менее, надвигающаяся война все время дает о себе знать, медленно но метко просачиваясь в их мысли, создавая некую тревогу.

Во второй истории, мы видим уже мужчину зрелых лет, Бориса Гордона. Его, судьба связывает с главной героиней этой истории, которая попадает в водоворот предательств и разочарованности. В моменты когда хочешь ты этого или нет, ты "должен" предавать, клеветать, идти вопреки своей человеческой совести, которой практически не хватает в те годы. А надвигающаяся война сгущает эти краски еще сильнее. Очень сильная история, из всех трех рассказов. Потому что, она показывает нам четко, насколько человек может сломать себя изнутри, поддавшись лишь страху и боли, и каковы последствия после этого.

В третьей части, мы видим некоего Игнатия Крастышевского - живущего в своем придуманном мире, где слово имеет волшебную ценность и свойство манипуляции над человечеством. Хотя где-то он и прав...

Очень легкий слог, три совершенно не похожие истории, согласна там есть любовь, предательство, трагизм, драма и боязнь перед огромной надвигающейся трагедией - войной. И во всем этом, несомненно есть первоначальный посыл, аккуратно обернутый в печальные дни тех дней. Но, Дмитрий Львович, я слушаю все ваши лекции, я влюблена в Ваш голос, и я прекрасно слышу ваши мысли, вы умнейший человек нашего времени и это не подхалимство, это факт, я живу в вашу эпоху, как бы я этого хотела или нет. Скажите, что вы хотели на самом деле сказать? Что скрывается за этим текстом? Что?

Ставлю свои скромные пять звезд за то, что вы дали мне возможность думать на этой книгой.

ОГРОМНОЕ СПАСИБО всем, за прочтение этой рецензии :)

Привлекательность Быкова-автора, пожалуй, в том, что он умеет удивлять.
Удивил и в этот раз. С первых строк.
С первого предложения - недоумение: э...м, а это действительно Быков? Или подделка под Быкова? Уж очень упрощенный слог, явная стилизация под советский стиль - немного газетный, немного свойский, как бы заигрывающий с массовым читателем: эгей, ребята, я такой же как все. Но вдруг в этой простоте проскакивает что-нибудь эдакое из другого словаря, более свойственного настоящему (или привычному) Быкову.

Не думаю, что эти вкрапления в тексте случайны, скорее всего так и задумано. Больно уж текст совпадает с характером главного героя - Миши Гвирцмана.
О главном герое: бывший студент, чью судьбу исковеркала немужняя вдова - однокурсница Валентина. Интрига. Как бы. На самом деле ничего интересного в данной ситуации нет. Ну как бы приставал, ну почти поцеловал. А его за это выгнали из института. Так себе конфликт для романа. (Кстати, не спойлер. С этого начинается роман)
Но надо же автору за что-то зацепиться, рассказать миру, что вот живешь-живешь, книжки читаешь, а тут - бац!
Под этим "бац" могут быть любые обстоятельства: полуграмотная девица ломает планы на жизнь, а еще раньше преподаватель ставит под сомнение твои глубокие знания в области литературы только потому, что вот ну не нравишься ты ему. А еще чуть позже - почти нежданно-негаданно - война. Хоть и говорили о ней, ждали ее, но, как всегда, война неожиданна, неуместна, она делит время на "до" и "после" и т.д.

Маленькие герои с их мелкими бедками суетятся и обижаются на мелкие обидки. А ведь завтра война. Главного героя заботит прыщ на причинном месте. А завтра война.
Фон "а завтра война" везде. Читатель вовлекается в игру, он знает о грядущей зловещей дате - 22 июня, а главный герой - нет. Намеренно ли автор делает своих героев мерзенькими, чтобы на фоне большой трагедии обычные слабости казались незначительными, чтобы полюбил читатель героев черненькими, а то беленькими их каждый полюбит? Вот прыгает по ухабам бессмысленного существования бессмысленный человек Мишка Гвирцман, а завтра он пойдет вас защищать. И, может быть, умрет за вас. А может и нет. Но его призовут в армию, несмотря на слабое здоровье. А вы сидите, читаете, и Мишка вам может не понравиться - ростом мал, помыслами невелик. да и по всяким помойкам ходок. Не герой, одним словом. Но ведь завтра война...

На фоне "а завтра была война" трогательно воспринимаются мальчики из книги Бориса Балтера, обостряются характеры героев повести Бориса Васильева, в романе "Июнь" практически нет конфликта, нет характера, нет действия. Обострять нечего. Очередное "хождение по мукам" невнятного главного героя, немного похожего на других таких же героев из "Орфографии", "Списанных", "Эвакуатора", даже в "ЖД" тема та же: кто бы ты ни был, ты проходишь свой путь, и вырваться из сансары к мокше не в силах человека. Не может человек подняться над собой, разве что вот только иногда, в определенных обстоятельствах, при определенных условиях, которые от самого человека не очень-то и зависят.

В принципе, Быков повторяет уже написанное, когда-то сказанное в других работах, только здесь, в новом романе, Быков очень уж упрощает до примитива и даже опошливает своего подпольного* человека. Круг бесконечных блужданий героя сузился до размеров ширинки, унылая бесперспективнось всего не впечатляет, не побуждает к чтению. Пятьсот страниц текста - пустяк, роман небольшой, но вот не читается. Ну никак. "Это же Быков, он обязательно выведет повествование, роман должен заиграть, как это было с Орфографией" - подыскиваю причины к чтению. Проваливаются причины. Потому что Быков в этот раз удивил тем, что мало похож на Быкова. Больше на Трифонова ("Дом на набережной") и где-то на Рыбакова ("Дети Арбата"), даже на Владимира Орлова, который очаровал романом "Альтист Данилов", потом затаскал своего героя (под разными именами) по всем своим произведениям, в конце концов, опустил его в помойную яму в романе "Земля имеет форму чемодана", принизив последней книгой все ранее написанное.
Что понравилось? - А черт его знает. Если честно - ничего.
(впечатления от прочтения первой части)

Вторая часть - как приз пробравшимся сквозь часть первую.
Вторая часть романа - это ух! Вторая часть оправдывает необходимость первой, переворачивает с ног на голову (или наоборот) не только предыдущее повествование, но и закадровые читательские эмоции. Помните, как Фаулз играет с читателем? Так вот Фаулз отдыхает. Потому что в этом романе автор переворачивает сознание не главного героя, а ваше, наше, моё. Мы не наблюдатели за процессом переосмысления себя главным героем. Главного героя здесь как бы и нет. Ну, постольку поскольку. Такой главный, что и бросить не жалко. А вот читатель становится практически участником (или даже основной персоной) романа. Вам придется вступить в диалог с автором. Вам придется провести ревизию собственных убеждений. Не факт, что вы примете точку зрения автора. Не факт, что сохраните и свои родные установки.
Уточню только, что здесь в основном о войне. Причины войны, следствия, неизбежность, необходимость войны, "война всё спишет" с разных ракурсов.
Война здесь и абстракция (как враждебность мира, борьба за место под солнцем, жизнь на фоне смерти), так и конкретика (что уж уточнять). Конкретики довольно много. Грядущая война (не только и не столько вторая мировая) практически в каждом слове. Она есть и тогда, когда о ней не говорят. И: ну нельзя же жить только чумой* войной - тоже есть, но война заставит с ней считаться помимо воли героев.

Часть третья.
Часть третья - красота, кочующая из книги в книгу, мысль о том, что кто-то держит небо на каменных руках. Что мир зависит от двух половинок флейты или от кружения сумасшедшего мальчика. Или от гласных. Или еще от чего.
Суета и разговоры в третьей части отступают. Быков приоткрывает дверцу кухни алхимика (или вершителя судеб, заодно и авторской кухни, кстати). Это интересно. Забавно. Забавно в том смысле, что понимаешь, что автор переиграл читателя. что он профессионально вёл тебя по заранее спланированным тропкам, выжимал заранее известные ему эмоции.

Роман 100% искусственный (синтетический, химический, как больше нравится). То есть, не поток сознания, а выстроенная многослойная конструкция. Приходило сравнение с "На дне". Только в пьесе Горького немногословие, исключительная краткость, где за каждым словом море отсылок, бездонная глубина, на поверхности простенькая картинка, а в этой картинке (или за картинкой) космогония, космология и антропология; здесь же на первом плане тоже так себе картинка, но многословие, упрощение, забалтывание главного и заворачивание в обертку цинизма чего-то ценного. Но за этим, вместе с этим, основная тема -мироустройство, миропорядок, место и роль человека в этом мироустройстве.
Кроме того, в этом романе, как и в предыдущих, явно просматриваются какие-то логические построения, да автор не очень их и прикрывает.
Практически во всех книгах Быкова кишмя кишат тени авторов почивших и здравствующих, цитаты из кого-то, повторения из сказанного или написанного самим Быковым. Не стреляйте в пианиста. Что делать, если всё давно уже написано, сказано, да и автор, как правило, всю жизнь пишет одну книгу.

Оценить роман довольно сложно. Читаешь - ругаешься: и это не то, и другое не так. Много чего не так. А многое именно то что надо. И многословие не пустое. И провокации человечные. В общем, хоть и не идеальная (в сравнении с Л.Толстым) проза, но вполне читабельная . Правда, закрадывается подозрение, что автор таки использует обыкновенный коммерческий приём: тащит в лавку всякого разного товару на всякий вкус. На каждое слово найдется свой ценитель, свой покупатель. - но это тоже не факт, так, к слову.
Вот за последние странички романа - браво. Еще мои аплодисменты за фразу о втором томе "Воскресения", который следовало бы назвать "Понедельник"(кстати, весь роман "Июнь" как бы тот самый понедельник - заглядывание за пределы конца сказки). Ну и отмечу очень сильную тему, вернее, так схваченную и раскрытую автором, что пробирает до косточек: тема серости. О том, что в наших просторах не прощается яркость, не прощается ум, не терпится чужое счастье (в пейзаж не вписываются, что ли...). Вначале человека ломают. Потом жалеют. Такая традиция. Об этом ярче и пронзительнее - в "Остромове", за него, кстати, Быкову отдельное спасибо.
Что еще сказать? Роман неоднозначный. Но равнодушным Быков не оставляет - это точно.

P.s. Повторю, что роман раскрывается постепенно. Чем дальше от страниц романа, тем бледнее становится та самая "простенькая картинка" (которая по сути декорация к авторской философии). Остается только главное, что можно выразить в одном предложении: роман о войне и мире, всё о жизни. Наверное, автор совершенно правильно сделал, побросав своих героев, чтоб не застили главное. Да их и не жалко. А то, проведи их через весь роман, получится как с горьковской пьесой - уйдет читатель с головой в первый план, попробуй, расскажи, что не о Мишке Гвирцмане книга и ни о ком из героев конкретно. Роман как бы без героя вообще. В этом его отличие от предыдущих романов Дмитрия Быкова. Ну и я не почувствовала в этом романе нерва как в "Остромове". Даже в "Орфографии" он есть, а здесь какая-то усталость и чистый разум. Знание без эмоций: "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем". И, судя по всему, автор прекрасно знает, как вырваться из этого замкнутого круга, но зачееем...

Эта музыка вдруг зазвучала в "Орфографии", но оказалось, что идеально подходит к "Июню", да и ко всем романам Быкова, пожалуй.

_______________________________________________________________________

Совсем уж лишний абзац, которому не нашлось места в рецензии.

Роман "Июнь" собирается в единую картину и всё становится на свои места, если прикрепить к нему маленькую бирочку: "Внимание, всем постам постпостмодерн!". Тогда понятно почему "Июнь" похож на пьесу "На дне" - постпост действительно похож на модерн (как старое похоже на малое), только обременен опытом постмодерна . А пьеса Горького - идеальный образец модерна, если конкретнее, "На дне" - неоантичная пьеса, в которой сочетается дионисизм с аполлонизмом (гениальная, кстати, пьеса), именно в духе своего времени.
Горький строит свою пьесу по правилам "Органона"* о котором прямо и неоднократно говорит. В качестве "строительного материала" в пьесе используются Платон, Бэкон, Гоббс, Шекспир, Беранже, Достоевский, Библия, (и др., даже Дюма). Цель этой "постройки" (как мне кажется) не только же красота и стройность сооружения, не только игра "правда - ложь", а обоснование необходимости рождения нового человека.

Быков хоть и не скрывает конструкцию, но либо я не заметила ссылок на формулу построения романа, либо Быков действительно не указывает источник. Предположу, что былинность, влезание в подсознательность, просчитывание психологии - это тропинки, обозначенные когда-то Кэмпбеллом*, но не факт, что Быков использовал именно их, а не что-то другое. Также считывается и конструкция "Фауста" Гете. Только вместо одного героя действуют три, но общие черты героев с архетипом просматриваются, будто срисованы под копирку.

Остальное проще. Тот же самый "строительный материал" - интересная штука. Кого только нет в романе Быкова: Трифонов, Рыбаков, Гамсун, Чехов, Гайдар, Веллер, даже привет Франклу считывается - вполне возможно, что список имен не полный, кого-то я могла не увидеть, кого-то вообще не прочитать. Заимствования не удивляют, когда знаешь, что так и должно быть, что это такая игра, вернее, это и есть составляющая метамодерна, того самого пост-пост-а. За (или над) всем этим - метафизика. Но говорить об этом не хочется, слишком выходит она за пределы слов.
Так вот, оказалось, что роман идеален!
Роман - перевёртыш во всём. Сплошное отрицание отрицания. И искусственность романа - искусственная, и слова, предназначенные для того, чтобы закрыть автора от читателей, служат с точностью наоборот. Великолепная вещь получилась, правда. Вот уж не ожидала, что скажу эти слова.

Браво, Быков.
_________________________________________________________________________
Немного о пост-пост-модерне в романе "Июнь".
Начну от Адама, вернее - от рождения модерна. Модернизм - ребенок, рожденный временем, научным прогрессом, в некоторой мере - дарвином и прочими обстоятельствами. Если проще - пришло время, оно и родилось. Такое новое, с надеждой на лучшую жизнь и светлое будущее, которое этот ребенок способен построить своими руками.
Постмодерн посмеялся над романтизмом модерна, поплевал в сторону ценностей модерна, скорчил рожу (показал карикатуру на идеи предшественника), но сам оказался в глубочайшем кризисе. Выхода из этого кризисного состояния будто и нет. Помойная яма, все тлен, мир катится в пропасть и так ему и надо (и т.д.).

Мета (или пост-пост) - модерн в свою очередь отрицает постмодерн.
Кстати, это отрицание легко считывается. Не такой уж я специалист в тонкостях жанров, чтобы с ходу определить, к чему относится тот или иной литературный продукт, но вот быковские романы очень просились под это определение. Оказалось, что и термин такой существует. Уже кто-то давно выцепил это направление и дал ему название, (скромно) совпадающее с моим пост-пост. Так вот, если постмодерн вышучивает жизнь, а за этим вышучиванием как бы криком кричит: "что делать?, жизнь - ... , выхода нет", то Быков откровенно показывает то, о чем стеснялся сказать даже бессовестный постмодерн.
До этого направления как бы еще с уважением (или с прикрытыми глазами) относились к традициям и общепринятым ценностям, посмеиваясь, подшучивая, бросая вызов традиции, но с нею, с традицией, считались.
Послепостмодерн, вернее - Быков откровенно и спокойно подает новую картину мира. К примеру, его рассуждения о войне - сборные мысли различных авторов, где его, где чьи - неважно. Мысль о том, что как бы ни страшно это звучало, но война - более естественное состояние для мира, чем мир. (И многое другое в таком же духе, что отнюдь не провокация, а констатация, облекание в слова мыслей, растворенных в сегодняшнем дне.)

Другая история - одиночество, любовь. Возможность и невозможность любви.
Даже Уэльбек не решается на такую прямолинейность, хоть и подступает к ней в "Покорности", схватывает идею, растворенную в воздухе, но она все же выглядит пока еще как провокация.
В романе "Июнь" отношения долг - чувства не окончательные. Открывается дверь в тот самый Понедельник. Быков не отвозит свою женщину к маме (как тот же Уэльбек), не убивает ее (а куда еще ее девать из романа), его герой (Борис) просто оставляет своих женщин. Потому что вот так. Потому что отношения исчерпали себя, долг выполнен и перевыполнен. Для себя герой выбирает единственный возможный вариант - молодую здоровую бабу (девушку), которая наверняка родит ему здоровых детей, в которых, возможно, и будет новый смысл существования.
То есть, новые циничные ценности - возврат к тем самым дохристианским, почти первобытным (или вечным) идеям:
Мир кем-то и для чего-то создан (если явны какие-то законы, по которым создано всё, то должен же быть и программист, и должна быть цель программы)
Человек может воздействовать на мир, но зачем
Нет общественных рамок, есть "я" и гармоничное сосуществование "я" с миром
Самое главное для человека - сам себе человек, его гармония с собой и с природой (в самом широком значении этого слова)
Список не окончательный

Ну, как-то так.

Всё врут календари

Сразу скажу - аудиокнига прекрасна! Интонация Быкова - волшебная, он читает так, как никто никогда бы не прочел (#keepinginmind что это автор, интонация и должна быть такой!). Это необычно, но это очень круто. А еще, вероятно, потому что он не профессиональный чтец, он читает с нормальной скоростью! (Остальных чтецов приходится слушать на скорости 1.5-2)

Еще одна вступительная ремарка: не возьму в толк, почему люди ругают язык Быкова? Кажется, что все органично и все на месте...

Так, теперь ближе к книге.

Книга состоит из трех сумасшедших частей, каждая последующая прибавляет градус сумасшествия в такой мере, что к последней странице наступает кульминация и апогей вообще всего. И это, кстати говоря, невероятно круто. Можно читать только ради этого ощущения от "под шафе" в начале до "hammered" в конце.

А так, если честно, книга не очень-то и веселая, рассказывает про нелегкую жизнь и советские будни предвоенных лет. Рассуждения о жизни и будущем главных героев, разве что, кажутся немного из будущего. Все вот-вот предчувствуют, несмотря на чуть-ли не идиллическую дружбу гиттлеровской германии и сталинского советского союза (читай Гиттлера и Сталина) в те времена, что война-таки будет.

Первая история рассказывает о превратностях судьбы студента отличника, который в итоге потерял лицо перед комсомолом. Вторая история повествует о наивной девушке "возвращенке", которая приехала из Парижа, искренне веря в прекрасный режим советов. Ну а третья история - боже, она самая гениальная - рассказывает о том, как можно с помощью правильной расстановки гласных и согласных букв вызвать или отменить войну (с поясняющими примерами).

Очень шикарная книга!

Трудности начались еще на первых минутах прослушивания. Книгу читает сам автор, мне подумалось, так будет ближе к задумке, но я совершенно забыла свой опыт просмотра, как Быков ведет открытые уроки. Он же орет! Нет, не покрикивает периодически, он в принципе говорит, как орет, периодически еще и покрикивая уже от этого ора. Через какое-то время я все же привыкла и приладилась к этой манере и даже начала получать удовольствие. Книга состоит из трех частей, каждая последующая меньше по объему, но тяжелее для моего восприятия. Самая первая часть мне очень понравилась, я люблю реализм, люблю университеты и вообще читать про бытность студентов, особенно когда он такой невезучий и вечно во что-нибудь влипает, а потом якобы выкарабкивается. Но я поняла, что мне тяжело визуализировать эпоху. Когда я читаю книгу до 19 века (включительно), а так же от второй мировой войны и дальше, мне прямо комфортно мозг подкидывает картинки, а вот на 1901-1939 года в голове слепое пятно. Я натурально ничего не вижу. И если первая часть по молодости героя мне еще была близка, со второй стало чуть сложнее и менее интересно. А вот третья часть повергла меня в беспросветное уныние. Вспоминается 4 том «Войны и мира» Толстого, когда Лев Николаевич ушел в обсуждения и философствование в происшедших событиях 1812 года, только здесь Дмитрий Львович рассуждал о моем слепом пятне. Я чувствовала себя как кот в мешке: толи меня топить несут, толи не в курсе, что я вообще-то тоже тут. Мне кажется, я ничего не поняла. Я пыталась понять, вкусить, но когда смотришь в пустоту, а тебе рассказывают что из нее можно сделать, как-то совсем неловко.

Мне очень понравился язык, очень понравилась первая часть и вообще задумка. Но понимаю, мне нужно сначала обрести эпоху в голове, перечитать Июнь и вот тогда уже что-то о нем говорить.

Дмитрий Быков и Дмитрий Быков («В одном лице»)

Если убрать из литературы откровенную графоманию и низкопробные тексты, получится, что плохих книг нет вовсе. И всю литературу можно будет тогда разделить по принципу - «свой», «чужой». То есть, это – «моя литература»: трогает, вдохновляет, будоражит воображение. А это – «не моя литература»: раздражает, вводит в уныние, злит. «Июнь», вероятно, у меня попал во вторую категорию. Возможно, у кого-то он попадёт в первую! Как водится, о вкусах не спорят, есть тысяча мнений.
Итак, книга вызвала у меня далеко не радужные эмоции, оставив в замешательстве и даже, смею сказать, - в дурном настроении. Не хочется быть профаном в своей критике, человеком, рассуждающим огульно, без фактов, что способны доказать все «против». Потому буду рассуждать, как простой читатель-обыватель, который прочел эту книгу, и не понял, зачем ее читал. Он словно откусил «кусок нарядного торта», а на вкус – пустота, Качественная, нарядная, но пустота. Что хотел сказать автор? Все сделали вид, мол, очень многое, да никто ничего не понял? Итак, я слушала Дмитрия Быкова в его собственном себя прочтении. Признаться, в качестве диктора, Дмитрий Быков мне понравился. Однако в качестве диктора собственной книги… Он как-то слился со всеми героями и занял собою все пространство повествования. Что хочу сказать, в аудиокниге персоны автора оказалось, на мой взгляд, больше всех героев вместе взятых. Возможно, именно «Июнь» надо слушать в другой озвучке, а еще, возможно, что дело не в этом, дело в самой книге.
историческая тема. Да, настроение предчувствия войны 41-го в романе подано детально, но это все. Настроение. И дело даже не в том, что в книге присутствует нецензурная лексика, (которой мало), и не в том, что – «советская эротика», (которой неожиданно много), а в том, что за тем и другим, на мой взгляд, остается всего-ничего. Кстати, о чем книга… Спросила я себя и, не поверите, пошла читать аннотацию. Не думаю, что тут надо пересказывать историю студента Миши, (из первой части) которого подставила сокурсница Валя, и жизнь Миши полетела под откос. Да и о супружеской паре в свободном браке (из второй части), думаю рассказывать не стоит. Пересказывать историю безумного профессора (часть три), который изучает тайны звукописи, зашифровывая в свои тексты тайные послания, (кстати эта часть понравилась мне больше всего) тоже не буду. Сдается мне, события и люди тут не так уж важны, а важно… Прочувствовать то самое разлагающее настроение, которое, по словам Дмитрия Быкова, влияет на умы.
Почему-то, пока я читала «Июнь», мне то и дело вспоминались другие произведения. Возможно потому, что в тексте много всякого рода отсылок. Одна из книг, которая мне пришла на ум, – «Роман с кокаином» за авторством Марка Леви - Михаила Агеева. Роман был опубликован в 1934 году, за шесть лет до событий, описываемых в «Июне» Быкова. Однако исторический накал в нем чувствуется куда сильнее. Драматизм истории этой книге, помню, тогда оставил меня под большим впечатлением.
Вот зря я, наверное, окунулась в художественные книги Дмитрия Быкова, я всегда ценила его, как публициста, слушала его передачи и читала статьи. На том и надо было остановиться. Но подчеркнем плюсы аудиокниги, ведь мы все-таки из-за нее здесь сегодня собрались. Повторюсь, мне понравился Дмитрий Быков в качестве диктора. И еще мне понравилась его эмоциональность. Только с таким всепоглощающим чувством любви к своей книге и может читать автор.

Подробнее смотрите выпуск -

Триптих

Безумный нумеролог наверняка многое может рассказать о числе 1941, вывести какой-нибудь страшный смысл для нашей страны (нашей – это какой?). И еще больше он сочинит Вам, августовский читатель, про число три, объяснит, почему три богатыря, три медведя и три кита в литературе. Может быть, даже сможет обосновать, почему Быков составил свое произведение из трех частей. Лично мне этот выбор неясен, хотя мне все равно – три так три. Вот почему июнь – более-менее понятно. Хотя действие повестей под общим названием происходит в разные месяцы на протяжении примерно трех лет (1938-1941), именно начало войны в июне подводит некую черту под всем написанным. В композиции автор силен. И не только в ней, стилистика тоже безупречна, в книге все выверено до дюйма линейкой, штангенциркулем и нивелиром. Можно создать произведение по вдохновению и наитию, написать его как получится, может получиться гениально, а может не очень (смотри, побежал графоман). Опытный мастер слова может создать нечто очень хорошо, но искусственно донельзя (см. Клюев). Очень хорошо, когда автор может пройти через обе эти стадии и пойти дальше, создавая текст отточенный, но читаемый. Быкову почти получилось достичь этой третьей стадии, и хотя искусственность кое-где проглядывает, читать книгу приятно.

Что автору удалось плохо – это показать эпоху глазами героев. Слишком уж очевидно, что мысли и слова персонажам вложил человек 21 века, который не только знает, чем закончилась война (щитом на вратах Берлина), но и всю истину и ложь истории 20 века с культом Сталина и его развенчиванием, лагерями по ту и другую сторону границы, открытыми архивами и продолжающимися спорами о том кто виноват, и что нам, потомкам, с этим делать. Мне сложно представить, что даже образованные и интеллигентные люди конца 30-х могли вот так охватить и проанализировать все, что творилось в Европе и СССР в те годы, просто из-за недостатка информации. Отсюда просятся два (а не три) вывода: либо господин Быков все же не очень хорош в качестве автора, либо он изначально не пытался показать реалистичный взгляд на людей того времени. Мне кажется, для Быкова персонажи во многом только средство донести его собственные мысли о государственном строе советского государства, о причинах и обстоятельствах войны. Потому это произведение я и рассматривал двояко: как хорошо написанный художественный текст и как памфлет. В разных частях книги соотношение первого и второго различается, потому о каждой из частей по отдельности.

1. Учись, студент!
Сюжет довольно прост. Юноша Миша с взором горящим и тетрадкой с посредственными виршами собственного сочинения временно вылетает из литературного института за то, что на вечеринке осмелился поцеловать однокурсницу Валю, которая «вдова» погибшего на финской войне студента. Та оскорбилась, написала заявление, и студенческий совет комсомольцев решает признать Мишу аморалом и отстранить от учебы, пока тот не осознает ошибку и не познает жизнь. Миша устраивается работать санитаром и познает жизнь по полной программе, и через совместное распитие водки с инвалидом, и через любовь к комсомолке, спортсменке и просто красавице по имени Лия, которая крутит им как хочет и шикарно ему отказывает, и занимаясь сексом с Валей (да-да ей самой), которая тоже вскоре покидает институт и оказывается той еще проституткой. Чуть не попав в армию, Миша почти восстанавливается в институте, но наступает война.

Мы все взрослели понемногу. Молодость в любой период – это путь исканий, успехов и неудач. У Миши все было хорошо, даже слишком, потом случайность все резко изменила. Может быть, в юности читателя не было таких виражей: учеба по накатанной к красному диплому, девушки любили, товарищи сплошные мушкетеры и жизнь хороша и жить хорошо. Эй, читатель, ты точно в этом мире живешь? Автор через частный пример сумел передать всю сумятицу чувств характерную для молодого человека 18-20 лет, лично мне история показалась близка, хотя вроде бы что общего у героя со мной не так уж много: и эпоха другая, и комсомола в моей жизни не случилось, и девушки динамили иначе. Однако же цепляет.
Быков через поведение персонажей пытается поговорить об ответственности взрослеющего поколения за ситуацию в стране. Почему все так радостно и добровольно шли воевать с финнами. Почему ничего нельзя сделать с «единогласным» голосованием. Для кого грядущая Великая война станет очищающим пламенем – для старого поколения или нового. Быков в этой истории не дает ответов, но оставляет много возможностей для раздумий. Эта часть книги мне понравилась.

2. В ответе за тех, кого...
Во второй части книги главный герой умудренный жизнью журналист. Много знает, в высоких кругах общается. Имеет жену, которую любит, но с которой не спит. И любовницу, которую любит и с которой спит. Как бы типичная ситуация по Быкову. Любовница не простая, а дочь возвратившихся на родину эмигрантов. К тому же тоже журналистка и слишком прямо восторгающийся советской властью человек. Восторгалась так сильно, что попала в лагерь за шпионаж. Понятно, она ни в чем не виновата, но государственной машине все равно.

Почти вся часть состоит из размышлений главного героя (читай, Дмитрия Быкова). Художественного здесь мало, политического много. Автор пытается анализировать, как так получилось, что случился 39-й с массовыми репрессиями, почему доносы стали нормой, как тоталитарное государство ломает жизни. Быков приводит читателя к мысли, что война была неизбежной, и государство делало все, чтобы прийти к ней.
Честно, я не знаю, как оценивать этот период русской истории, не готов ни соглашаться с автором, ни тем более опровергать его. Но чрезмерная политизированность якобы художественного произведения произвела негативное впечатление.

3. Счастлив, кто падает вниз головой
Главный герой третьей короткой части, писатель и редактор, приходит к неоригинальной мысли, что форма произведения может оказывать влияние на читателя. Но сходит с ума и начинает считать себя чем-то вроде избранного, кто может подбирать буковки таким образом, чтобы программировать читающих на какие-либо действия. А так как читатели его отчетов – руководители страны, он начинает в одиночку рулить всей политикой. В какой-то момент понимает, что заигрался и шагает с крыши.

История безумная и, понятно, метафоричная. Вот только о чем должен задуматься читатель? О том, что руководители европейских государств конца 30-х годов тоже были безумны и заигрались в международную политику? Или о том, что роль личности в истории слишком преувеличена, что по факту идет обычный исторический процесс, чтобы не воображал себе безумец? Как и во второй части, здесь Быков пытается понять, кто виноват в наступлении Второй Мировой, только ли Гитлер. Какова роль Советского Союза, в чем его можно обвинить и как оправдать.

История написана мощно, но здесь, мне показалось, автор слишком примитивно подходит к истории, как многофакторному процессу, пусть Быков и не делает каких-то окончательных выводов и оставляет, как и в предыдущих частях, открытый финал накануне войны. Мое впечатление от этой части книги неоднозначное.

Долгая прогулка - 2018. Май. Команда "Кокарды и исподнее".

Книга из категории "просто не моя". Но самое печальное даже не это. В конце концов, у всех нас разные вкусы, непохожие интересы и темы, которые интересуют одного, вовсе не должны совпадать с интересами другого. Всё так и это нормально.
Но вот обидно мне от того, что я очень хотела прочитать этот роман. Мне крайне интересен автор, я обожаю книги из серии "завтра была война". Да и быт и устои советской молодежи мне всегда любопытны. Но при этом не сложилось. "То есть абсолютно!" (с) — как пели в известнейшем фильме.
Какое-то на редкость неинтересное изложение. Ни один из трех сюжетов не вызывал положительных эмоций. А уж вспоминая самодовольные высказывания автора о романе (о самобытности, о необыкновенной сложности и структуре), то просто становится грустно. Зачем же так?...
Хотя... Пусть лучше будет дело во мне: не поняла, не оценила, не прониклась. Пусть. В конце концов, это только моё личное негативное мнение. Если другим нравится — пусть. Но я /робко, робко/ не советую. Ух...

Для тех, кто не понял, повторяю три раза!

Очень ожидаемая мною книга Дмитрия Быкова вызвала целую гамму противоречивых эмоций. В романе есть все то, за что я люблю Быкова, и то, за что я его терпеть не могу. Когда он говорит о литературе - это бог. Но стоит ему раскрыть рот об обществе и политике, я тут же выключаю, так как иногда он ляпнет такое, что сомневаешься в его адекватности. Безусловно он имеет полное право на свое мнение, и уж тем более может высказывать его свободно. Но я его не разделяю, да и неинтересно.

Если бы я оценивала роман "Июнь" только по первой части из трёх не связанных между собой, я бы осталась вполне довольна и выставила бы книге высший балл. Невероятно крутые "быковские" литературные находки - фразы, предложения и абзацы - выше всяких похвал! Я уже давно слушаю лекции Быкова, поэтому мне были понятны все его намеки толстые и тонкие, отчётливо видно, где он по касательной проходится по авторам первой половины двадцатого века, понятны все его метафоры и наконец то, какие мысли он хотел донести до читателя. Но вот первая часть закончена, начинается вторая, а всё идёт по кругу. Ни вторая, ни, тем более, третья часть, не даёт никакого качественного изменения содержания. В отношении формы - да, но зачем, спрашивается, изгаляться? Золотое сечение, повтор и акцентирование символики, а для тех кто не понял, автор вдавит свои мысли ногтем в ваши головы. Ну и самое неприятное, автор прошёлся по общественным и политическим темам, актуальным и сегодня (ведь автор, для тех кто не понял, тридцать пять раз намекнет, что "июнь" это метафора сегодняшнего дня, и все, что он говорит, относится в первую очередь к нам с вами), а я, как уже сказала, считаю это если не ересью и бредом, то по крайней мере сильно притянутым за уши.

Метафора раздвоения личности также понятна с первого раза - Миша вспоминает детство, когда ему в ответственные моменты казалось, что иногда он - это он, а иногда - инопланетянин. Но Быков в следующей же части тычет этой метафорой нам в нос. Ну не люблю я, когда мне объясняют одно и то же по кругу. Не знаю, стоит ли раскрывать смысл и значение этой ключевой метафоры, хотя это и не спойлер. Чтобы окончательно не убить интерес к этой части книги, сделаю толстый намек: раздвоение (или даже так: множественность) - личностей, а также трехчастность самого романа - это символ войны, ее природы и целей. Война не решает проблем, а загоняет их вглубь. В первой части очень хорошо показан практически физический образ бессмысленности войны: Германия и СССР - это две головы одного монстра, которые в итоге бросились друг на друга. По Быкову, зло - и то, и другое. А страдание приходится на участь того, кто во всех трёх частях романа упомянут вскользь, - на того, кто выходит на сцену только в Эпилоге, то есть на того, кто никак не участвовал во всей этой вакханалии с кликушеством войны. Леня - это такой Билли Миллиган, который спал, пока действовали другие личности, и он по сути не виноват, что случилось то, что случилось.

Скорее всего через некоторое время я перечитаю "Июнь", но не ранее, чем остынут мои эмоции (а на сегодняшний день это возмущение и раздражение) после первого прочтения. Я не согласна, что книга актуально сегодня как никогда раньше. По-моему, мы в России всегда сидим недалеко от пороховой бочки, поэтому будь "Июнь написан в девяностых или в начале двухтысячных, а может вообще через несколько лет, от этого ничего бы не изменилось.

Ключ от почтового ящика

Дмитрий Быков выкладывает на стол три карты местности - каждая со своей географией и узором, который можно рассмотреть только с высоты птичьего полета читательской мысли. Каждая из них складывается в ландшафт чьей-то истории.

На первой карте - московский Институт филологии и литературы, вокруг которого блуждает цепочка следов юного Миши Гвирцмана. Миша талантлив и наверняка станет новым классиком 20 века. Хотя это не точно. И вот уже на карте появляются новые отметки, а вместе с ними и новые смыслы - Боткинская больница, депо московского метро. Гладкий тротуар превращается в разбитый асфальт окраин: Миша обретает две любви, один внутренний конфликт и одно невнятное предчувствие.

Вторая карта - о Борисе Гордоне, журналисте и его раздвоенности. Его жизнь тоже завязана на двух женщинах одновременно, но только в отличие от Миши, Борис убеждает себя в том, что наслаждается этой двойственностью. Борис - человек взрослый и состоявшийся, он уже не терзается предчувствиями и поиском смыслов. До определенного момента, - а тогда жизнь бъет его наотмашь, да так звонко, что у героя подкашиваются ноги. И после этой пощечины жить уже нечем и некуда. Масштабы второй карты - гораздо больше первой: здесь уже не точки внутри узнаваемого города, а выход наружу, к чужому, незнакомому, ужасному. И если первый сюжет еще внушает читателю надежды на светлое сколько-нибудь выносимое будущее, то во время чтения второго чувствуешь такое бессилие, что даже чаю не хочется.

И наконец, уняв дрожь и тошноту, ты разворачиваешь третью карту - от которой в общем-то ничего уже не ждешь. А зря: именно здесь автор вычерчивает такой головокружительный маршрут для паркура, что во рту все пересыхает. Мы встречаем Игнатия Крастышевского, литератора-мистика - он верит, что может влиять на решения власти с помощью зашифрованных посланий в рядовых отчетах о театральной деятельности. И здесь география сжимается до размеров одной квартиры Крастышевского, а максимально проходимая дистанция - от письменного стола до выхода из подъезда, где Игнатий передает свои отчеты курьеру.

Все три сюжета кажутся никак не связанными, потому что автор-картограф прячет за спиной ключ, хитро посмеиваясь в усы. Но на последних страницах все же добреет - и протягивает его читателю. Ключ выглядит пожалуй слишком простенько, пахнет теплой латунью и больше всего похож на те, которыми открывали советские ящики для почты. А дальше наступает июнь.

В июне все отдельные истории схлопываются в одну. Правда, она будет больше походить на дурной сон запойного пьяницы, чем на связный рассказ.