Екатерина Гамова – одна из величайших волейболисток в истории. В команду мастеров она попала в возрасте всего 14 лет, а вскоре уже дебютировала в сборной России. В активе Гамовой – победы на чемпионатах мира и Европы, а также две серебряные медали Олимпийских игр. Простое перечисление всех ее командных и индивидуальных достижений заняло бы площадь, существенно превышающую размер данной аннотации. В течение года после окончания карьеры волейболистка Екатерина Гамова успела побывать и...
В куклы, разумеется, тоже играла. Сохранилась одна из них – красивая, немецкая, размером с настоящего младенца, – которую мне мама вручила в день рождения на пять лет. Друзья нашей семьи тут же надарили мне детской одежды, из которой их ребенок уже вырос. Поэтому моя кукла была одета даже лучше, чем многие настоящие дети.
За двойки и тройки тоже никто особенно не ругал. Мама просто всегда говорила в таком случае:
– Катя, ты можешь в принципе не учиться. Например, для того чтобы стать хорошим маляром, тебе с твоим ростом даже стремянка не нужна.
…Меня часто спрашивают журналисты: «В каком возрасте поняли, что волейбол станет вашей профессией?» Я в шутку отвечаю: «Только сейчас, когда карьера уже закончена».
Бабушка сначала трудилась на том же заводе ЧТЗ, что и мама. Причем пошла туда в 15-летнем возрасте, во время Великой Отечественной войны. Рассказывала, что на работу ходила босиком — обуться было не во что. А потом как-то увидела мои «гриндерсы» и узнала их цену. Сказала: «Нам такие в литейном цеху бесплатно выдавали».
Нас с детства воспитывали в духе того, что никаких других медалей, кроме золотых, не существует. И серебро, и бронза — это только разновидности поражений, гордиться тут нечем.
Мы расписывались в Хамовническом ЗАГСе, и в тот же день Хамовнический суд выносил приговор Pussi Riot. Журналистов понаехала огромная толпа. А мы ведь хотели, чтобы о нашей свадьбе пресса вообще не знала. Поэтому, когда увидела весь этот народ перед зданием — сильно растерялась. Попросила у Инессы палантин, замотала его себе на голову…Но меня все равно узнали. Смешно было, когда молодые ребята, стоявшие неподалеку, поочередно скандировали: «По-зор! По-зор!» и «Горь-ко! Горь-ко!»
Детишки все еще очень маленькие, а я уже тогда на их фоне выделялась ростом и имела возможность залезть на стол. Разумеется, я этой возможностью и воспользовалась. Получилась картинка маслом: все дети собрались вокруг и плачут. Им же завидно! А я, счастливая, довольная и гордая, лежу на этом столе, сучу ножками и балдею. Год мне был тогда примерно, не больше.
Еще на один из дней рождений мама предлагала мне два подарка на выбор: либо очень красивую и яркую книгу о строении человека, персонажами которой являлись герои диснеевских мультиков, либо еще одну куклу. Я выбрала книгу, потому что… куклу эту давно уже нашла. И играла с ней тайком, когда мама была на работе. Ну а потом аккуратно заметала следы и клала ее на место, чтобы никто ничего не заподозрил. Ко дню рождения уже в нее наигралась… Мама об этом так и не узнала, и в итоге куклу подарили дочке друзей.
Врачи никак не могли поставить диагноз.
А там работала одна нянечка – страшная матерщинница. Мама с ней как-то разговорилась – мол, уже целый консилиум докторский собрали, а все равно понять никто ничего не может. А эта нянечка на меня одним глазом глянула и тут же маме выдала мощную тираду:
– Трам-там-там, зови скорее Львовича!
Львович – это как раз был тот маленький доктор, который меня привез в больницу. Нянька ему:
– Эх вы, консилиум, трам-тарам-там. У ребенка же просто зубы режутся!
Выяснилось, что у меня действительно резались зубы, чего в этом возрасте еще быть не должно. Отсюда и температура, и судороги.
Спустя много лет мы с мамой переходили дорогу, и рядом остановилась машина «Скорой помощи». Из нее вылез Львович и сказал:
– Знаете, я теперь с трех месяцев у детей всегда проверяю зубки. Но таких уникальных случаев, как у вас, в моей практике все равно больше не было.