Цитаты из книги «Величина качества. Оккультизм, религии Востока и искусство XX века» Борис Фаликов

Модернистская живопись сделала немало, чтобы сдернуть с мира покров рациональных представлений о нем. Кубисты увидели его изнанку - таинственную конструкцию геометрических фигур. Кандинский заглянул ещё глубже и прозрел царство астральных форм. Предмет исчез из живописи. Аналогичным образом, рассуждали Балль и его друзья, из поэзии должен исчезнуть язык.

Вряд ли можно представить себе лучшего проводника для исследования бездн, в которые может рухнуть человек, чем Кроули. Однако доскональные сведения о греховности homo sapiens сочетались у него с надеждой на его грядущий божественный статус.

Гурджиев вначале ставил опыты над собой, а потом над людьми. Работа над собой — вот главное у Гурджиева, настаивал Гротовский. И напоминал, что эти слова содержались и в заглавии основного труда Станиславского «Работа актера над собой». Он словно бы примирял Гурджиева с МХТ, который тот, как известно, недолюбливал. Пытался уподобить работу гуру работе режиссера. С другой стороны, немолодой уже польский гений явно отождествлял себя с Гурджиевым в старости, по-своему интерпретируя коллизии, в которые тот попадал.
Этот удивительный человек, по мнению Гротовского, был вулканом. Надевая на себя маску злодея, он иногда переигрывал (энергии-то вулканические), оправдывая игрой то, что не мог контролировать в себе. Но к старости стал мягче. Не то чтобы растерял прежний максимализм, скорее понял — переделать человеческую машину слишком сложно. Отсюда отрешенная грусть, с которой он любил играть на гармошке. Гротовский даже расслышал в этих мелодиях польские мотивы и списал их на память мэтра о покойной спутнице жизни — Юлии Островской.

Елена Гуро умерла от лейкемии на даче в Уусикиркко в самом начале мая 1913 года, а в июле туда съехались ее соратники по кубофутуризму — Крученых и Малевич. Должен был подъехать и Хлебников, но не смог по курьезным, но вполне типичным для него обстоятельствам — утопил кошелек, в котором были деньги, посланные ему в Астрахань на поездку друзьями.

1900 году Кроули с головой бросается в орденские интриги. Он поддерживает Сэмюэля Лиддела Мазерса (1854–1918), который живет в Париже со своей женой Миной (переименованной им на кельтский лад в Мойну) Бергсон, сестрой знаменитого философа. В Лондоне станом противников верховодит не менее знаменитый поэт Уильям Батлер Йейтс. Кроули вламывается в лондонскую штаб-квартиру в маске, шотландском килте, с огромным тесаком на боку и объявляет себя тайным эмиссаром Мазерса. Йейтс вызывает констебля и с его помощью отбивает «магическую атаку».

Но не таков был Кроули, чтобы избрать обычную для британского джентльмена карьеру. Во всем, что он делал, прорывалась неистовая страсть. Стихи он строчил километрами, на снежные пики взбирался самым рискованным образом, а в постельных подвигах (как гетеро-, так и гомосексуальных) обнаруживал для себя некое сверхъестественное измерение. Его интерес к магии вырос именно из этого. Он верил, что путем максимального напряжения воли может выйти за пределы обыденного сознания и магически овладеть миром. Этот выход мог быть связан со смертельным риском (альпинизм), разрушением моральных табу (безудержный секс) и бескрайним воображением (поэзия). Со временем к этой гремучей смеси добавились наркотики.