Шестнадцатилетняя Аза с рождения страдает загадочной болезнью легких. Она не может нормально дышать, говорить, жить. Недуг медленно убивает Азу, и доктора не знают, как исцелить ее… Однажды она видит плывущий по небу старинный корабль. Все уверены, что Азе это привиделось: просто галлюцинация, вызванная лекарствами. Но вскоре девушка исчезает из этого мира. И оказывается в другом… Там, наверху, в Магонии.
Человеческая история на семьдесят три процента состоит из рассказов людей о погоде.
У неё на запястье татуировка – стилизованный вихрь, и я такую уже где-то видела. Не все вихри плохие. Некоторые приносят новые семена на плодородные земли. Некоторые носят корабли по небу. Но Дыхание из тех, которые тебя убьют.
Голод приводит к войнам. Еда их заканчивает.
Оказаться дома даже лучше, чем дышать.
Как доказать, что ты не умер? Как доказать, что ты жив, когда вся семья видела твою смерть? Как доказать, что после всего произошедшего и того, что ещё произойдет, ты вообще человек? Не знаю. Надо просто верить в людей.
«Я { } тебя больше, чем [[[{{{(( ))}}}]]]».
Знаю, звучит занудно. Да, я люблю читать, хотите - забросайте меня камнями. Я могла бы сказать, что выросла в библиотеке и книги были моими единственными друзьями, но нет, из милосердия к окружающим ничего такого я не делала. Я не вундеркинд, да и в волшебницы не гожусь. Я - это просто я. И я люблю читать. Нельзя сказать, что книги - мои единственные друзья, но мы с ними определенно на короткой ноге. Вот и все.
Аза. Долгие годы я думала, что если уж решили сделать меня палиндромом, обозвали бы тогда kuulilennuteetunneliluuk. Это эстонское слово, обозначает часть пистолета, через которую пролетает пуля, прежде чем тебя убить. Если уж что-то делаешь, делай по максимуму, правильно?
В тот момент, когда я начинаю слегка переживать, что она стопроцентно не на моей стороне, она говорит "Wo ai ni" - "Люблю тебя" по-китайски. А потом "Nakupenda" - то же самое на суахили. Мы выучили, как сказать "Я тебя люблю" на тысяче языков, когда я был маленький. Такая вот Кэрол мама
Подростки явно очарованы смертью.
Некоторые из нас – те, что действительно умирают, – наверное, очарованы чуть меньше остальных.
Я не думаю о голосах, которые слышала.
Не думаю о небе.
Не думаю о том, что вся моя жизнь – сплошной апокалипсис. Апокалипсические мысли, как известно, признак проблем с мозгом, а мозг – единственная часть меня, которая никогда не подводила.
Я думаю о космическом хламе. Возможно, каждая планета в солнечной системе отброшена в сторону гигантскими руками. А каждая звезда – скомканный листок бумаги, любовное письмо, охваченное огнём, тлеющий кусочек сигаретного пепла.
Удивительно, чему можно научиться, когда мозги на месте и мотивация правильная.
Итак, о моей иррациональности по поводу Азы. Думаю, на самом деле мои мамы видят в этом карму. Они помнят реакцию своих родителей на их отношения, которая в основном сводилась к «ЧЁ?!».
– Не волнуйся, я не владею древневерхненемецким, – говорит он.
– Вот и хорошо, – отвечаю я. – Если бы ты его без меня выучил, это было бы уж совсем нечестно.
Всякий раз, как кто-нибудь находит новое животное или что-то иное, не менее удивительное, означает, что мы пока не всё уничтожили
У взрослых гораздо меньше желания обсуждать смерть, чем у моих сверстников. Смерть – Санта Клаус мира взрослых. Точнее, Санта Клаус наоборот. Парень, что забирает все подарки. Закидывает на плечо большой мешок, поднимается по дымоходу, унося с собой всё, из чего состоит человеческая жизнь, и взлетает с крыши на санях, запряжённых восьмёркой оленей. Санях, гружёных воспоминаниями, бокалами, горшками и кастрюлями, свитерами и поджаренными сэндвичами с сыром, носовыми платками и эсэмэсками, уродливыми комнатными растениями и шерстью трёхцветной кошки, наполовину использованной губной помадой и так и не постиранным бельём, письмом, что ты не поленилась написать от руки, но не отправила, и свидетельством о рождении, порвавшимся ожерельем и одноразовыми носками, протёртыми от визитов к врачу.
И записками, что ты клеила на холодильник.
И снимком парня, в которого была влюблена.
И платьем специально для танцев, в котором ты плясала сама с собой, пока не стала слишком тощей и задыхающейся, чтобы танцевать.
А также, возможно, – хоть это и не удостоилось серьёзных изучений, – душой или чем-то вроде того.
В любом случае взрослые не верят в Санту и очень стараются не верить в Санту-наоборот.
Даже тот, кто никогда не видел ничего удивительного, может поверить в чудо.
Целая страна магов - это как-то скучно, ведь вся суть волшебства в том, что оно подвластно не каждому. Иначе это уже не волшебство, а обыденность. Страна магов - это все равно что страна механиков.
Знаю-знаю, банально. Да, я книголюб. Убейте меня. Я могла бы сказать, что выросла в библиотеке и книги были моими единственными друзьями, но ведь не делаю этого, правда? Потому что у меня есть совесть. Я не гений и не ребёнок, которому суждено стать волшебником. Я – это просто я. И я предпочитаю читать. Книги не единственные мои друзья, но мы дружим. Как-то так.