Рецензии на книгу «Кысь» Татьяна Толстая
Именно из-за «Кыси» мне не хватает на ЛайвЛибе кнопки «Перечитать» с возможностью написать вторую рецензию. Правда, первую я уже не смогу написать, так как не смогу воскресить то чувство восторга, которое охватило меня лет восемь назад, когда я впервые открыла для себя этот роман. Но второе впечатление настолько отличается от того, первого, что я с удовольствием посмотрела бы, как изменится моё отношение к книгам после перечитывания их лет через пять-десять.
А что же «Кысь»? А я про «Кысь» отпишусь всего чуть-чуть, не лежит душа, хотя от обложки этого издания я млею.
Где-то там, когда-то там произошёл большой взрыв, неизвестно, то ли на территории России-матушки, то ли вообще везде всё разнесло к чертям, теперь и не узнать, потому что русские mouzhik’и, подстёгнутые радиацией и отсутствием чётких рамок, тут же взяли и по-свински деградировали. Мир-то в целом получился довольно интересный, читать первый раз смешно и занятно, как читаешь любую фантастику про «что бы было, если бы», эдакая полуславянская фэнтези вперемешку с современными реалиями и архетипами. А вот глядеть за эту лубочную разноцветную ширму страшно и неприятно. «Кысь» эта, страшная и ужасная, селится не в тёмном лесу, а в людских головах, вот они и дуреют, цепляются за то, что вот сию секунду перед носом лежит, а ни в прошлое, ни в будущее не заглядывают. Это как взять недостатки целой нации и начать пристально разглядывать их под лупой в одном большом уродливом стереотипном мире: тут и невежество, и повальное пьянство, и дурь молодецкая, и той неизбывный чисто русский долбоЛАЙВЛИБизм на авось, руководствуясь которым живёт большинство. Впрочем, остались и «прежние», и тут уже социальная ненависть Толстой прорывается изо всех щелей. Простым пролетариям в жизни человеческой она отказывает напрочь, будут они перерожденцы вонючие, четвероногие и в хлеву, а вот голубая кость, интеллигенты, в университетах выпестованные, станут бессмертными, умными, разумными, да ещё впридачу и с какой-нибудь суперсилой (ну прямо марвеловский комикс), например, огонь выдыхать. Ну, конечно, выдавать мутации — так по происхождению, кому-то фуагра, а кому-то корочку хлеба. Вот одна только проблема, эти «прежние» должны любовь вызывать и уважение, ну, может быть, печаль, а они такую же гадливость вызывают, как и презренная чёрная сошка: всё помнят, всё знают, да только сидят каждый по своим углам и ничего не делают, разве что только какой-нибудь Фёдор Кузьмич, у которого непомерно раздуто тщеславие, начнёт пытаться что-то менять под себя, снискав всеобщее ворчание от прочих вялых бывших нормальных людей.
И вот этот душок неприятный так и витает в воздухе во время прочтения всего романа. Да, сюжет довольно интересный: как личность, которая могла бы вырасти в полноценного человека, попадает не в ту струю и отдаётся во власть своей внутренней кыси, деградируя точно так же, как и все другие, разве что более сыто. Хочешь вкусно кушать — придётся любимый хвостик обрубить-с. Но мысль за этим всем кроется в основном только "Ах, какая ж мы немытая Россия, фуфуфу".
Книгу прочитать, конечно, стоит, хотя бы посмотреть, как можно поэкспериментировать с языком. Первый раз все эти игрушки — хвощи, огнецы, мышки сушёные — читаются на ура, со здоровым смехом и интересом. А вот насколько глубока эта антиутопия — каждый сам для себя должен решить. По мне, так картинка вышла прелестная, текст получился восхитительный, но копает автор не вглубь, а вширь.
Всегда с опаской относился к современной русскоязычной прозе, но тут просто не смог удержаться. Фантастика, антиутопия, постапокалипсис - разве можно пройти мимо столь многообещающих тегов? Но на деле вышло, что "Кысь" штука в первую голову сатирическая, а остальное уже потом.
Да, по антуражу это чистой воды постапокалиптическая фантастика. Толстая описывает мир после катастрофы, в котором люди, деградировавшие примерно до средневекового состояния, выживают как могут. Но из этого абсолютно фантасмагоричного и безумного мира повсюду торчат уши нашего с вами прошлого и настоящего. Тотальная нехватка продуктов, очереди, задержка получки, бесправные работяги-перерожденцы, красные сани, на которые местные нквдшники сменяли былинный черный воронок за недостатком бензина, кухонная философия, вечный тихий протест себе под нос, стенания по умирающей культуре и засилью бездуховности, пьянки до рассвета и пение хором. Знакомо? Знаю, что знакомо, даже и мне, хоть и не жил я в те времена. Да в сущности и неважно, что вокруг - союз, федерация или вот удельное княжество великого мурзы Федора Кузьмича (слава ему!). Люди-то всё те же, хоть и с хвостами.
К сожалению, этот же социальный даже не подтекст, а смысловой пласт играет с романом злую шутку. Вся эта злая сатира и ёрничанье уже изрядно приелись. Из-за них сильный и талантливый текст воспринимается как умная и мастреская, но всё же пародия на классические антиутопии. Все люди как люди, а нам, русским, подавай духовность и благолепие. Мы та ещё рвань мечтательная, нас хлебом не корми - дай порассуждать о смысле жизни и тайнах бытия всласть. Волю дай, так и просидим на кухне всю жизнь, до хрипоты споря, что делать. А тем временем всякие там кудеяр-кудеярычи пойдут - и сделают, да такого наворотят, что ещё долго будем охать и вопрошать в пустоту: кто виноват-то? У Брэдбери книги жгут, ведь в них ответы для каждого, кто готов искать. А здесь - читай не хочу. Вот только разумения никакого, Бенедикту нашему что Кафка с Камю, что проблемы выращивания огурцов в средней полосе, всё едино. Ему главную книжку подавай, чтобы все ответы разом, русским по белому. Не бывает так, чтобы сразу всё на блюдечке. И интеллигенты-прежние хороши: в себе, дескать, ответ ищи. Опять двадцать пять, загадочная русская душа и неисповедимый русский менталитет. Да не бывает чего-то из ничего, не бывает просто так ни озарения, ни катарсиса. У героя 451 по Фаренгейту было все, кроме искусства. И ради него он пожертвовал устоявшейся спокойной жизнью, бросил вызов системе. А Бенедикту всё одно даром подавай, в книжке али само из глубины души придёт. Болтать не мешки ворочать, болтать у нас все мастера. А как задницу оторвать от стула, а себя-любимого от горькой - нет желающих. Кысь у них в головах, эвон как. Была разруха, стала кысь. А что изменилось-то?
Вот поэтому-то диалога с Брэдбери не получилось. Идея понимания, осознания искусства очень хороша. Книг недостаточно, они не дают ответов, а только показывают путь и помогают выбирать. Но иррациональная авторская вера в избранность русского народа и какую-то присущую нам особенную духовность всё портит.
Отдельного упоминания заслуживает язык. Толстой отлично удалась стилизация под старорусский говор, всё очень уместно, складно и не вызывает раздражения (см. Цветочный крест) . Авторские придумки-добавления тоже очень хороши. Вообще, над стилем и цельностью проделана огромная работа. Это ещё один плюс.
"Кысь" - вещь местами тревожная и мрачная, но всё же для эпохального романа-предупреждения, способного встать вровень с грандами антиутопии, в ней многовато типично русских навязших в зубах тягомотных рассуждений о духовности и обустройсте России. Но прочитать в порядке ознакомления безусловно стоит. Очень самобытная, душевно и с любовью написанная книга. Персонажи, юмор, стилистические красивости - всё на месте. Словом, отличный роман, но мог быть великолепным.
"Во деревне то было в Ольховке..." (с)
Да не в Ольховке, и не в деревне , а в самом что ни на есть городе!
"А зовется наш город, родная сторонка, – Федор-Кузьмичск, а до того, говорит матушка, звался Иван-Порфирьичск, а еще до того – Сергей-Сергеичск, а прежде имя ему было Южные Склады, а совсем прежде – Москва." (с)
Странное это место: здесь зайцы по деревьям скачут, мыши — основной промысловый зверь, куры несут черные яйца (хотя был случай — тьфу, тьфу, тьфу! — снесли там несколько недотёп белые яйца, так казнили бедолаг, нечего заразу распространять!), люди рождаются разные — кто с петушиными гребешками, кто с хвостиком, а у кого-то когти на ногах сквозь лапти торчат. Такие вот последствия Взрыва. Хотя остались ещё и те, кто жил до него. Они-то вроде нормальные, только вот заклинило в них что-то — не старятся они и не умирают, если только не траванутся какими-нибудь огнецеми, как матушка Бенедикта.
Но это всё зачин. Сказочка-то впереди будет.
Удивительный роман создала Татьяна Толстая. Что в нём первично: фантастика, антиутопия, постапокалипсис, сатира? Трудно сказать.
Мир, придуманный Толстой, закрыт от всего. Что там за чертой городка? Неизвестно. Вот и живут в этом своём примитивном, убогом мирке тёмные люди. Верят в неведомых существ, говорят на убогом языке, боятся неведомого Кыся. А как его не бояться, если он разум у человека высасывает?! А кто говорит, что нет этого Кыся — сам дурак! Не видел, так помолчи. Умных послушай. Люди зря болтать не будут!
Бенедикт, главный герой романа, человек молодой и любознательный. И учёный по тамошним меркам. А то: три поколения ЭНТЕЛЕГЕНЦЫИ в роду было! Вот и выучился по настоянию маменьки на писаря. Сидит теперь в тёплой (относительно) конторке и книги, которые Федор Кузьмич (Слава ему!) сочинил переписывает. Ну там: "Горные вершины Спят во тьме ночной...", или сказку "Колобок", или там "Зима недаром злится – Прошла ее пора..." Переписывает Бенедикт строчки да на красавицу художницу Оленьку поглядывает. Ну и догляделся. Жениться пришлось. А Оленька-то невеста непростая — дочка Главного Санитара.
Вот тут-то и пошла мощным потоком политическая сатира. Ох, и разошлась тут Татьяна Никитишна! Всем досталось: и советский строй заклеймила, и по нынешним политикам проехалась, и номенклатуре досталось, и приспособленцам...
Об этом можно много писать, там столько всего заложено и скрыто, но очень хочется вернуться к Бенедикту. И к книгам. Старым, печатным и, как оказалось, не Федор Кузьмичом написанными. Вот и читает, читает Бенедикт всё подряд: от древних философов до справочника по столярному делу, от великих поэтов до «Гигиены ног в походе», от романов до детских стишков.
Он читает и не видит никого вокруг. Он не замечает перемен с женой, рождение странных детей, он ненавидит всех, кто пытается вырвать его из плена книг.
А затем он прочитал всю библиотеку. И оказалось, что уметь читать — не главное. Главное — осмыслить и понять.
"Кысь" — это такой коктейль из забавных сценок, глубоких мыслей, политических зарисовок, фольклорных элементов, сказочных персонажей, завуалированных истин. Недостаточно один раз прочитать эту книгу. Мне кажется, что там много пластов, которые будут открываться постепенно.
Обязательно вернусь к этой книге ещё.
Дочитала таки я "Кысь".
Язык! Каждое предложение, каждая строчечка, каждый оборот собран, продуман и цепляет глаз. К языку привыкаешь и глотаешь его, не жуя, поэтому надо перечитывать.
История идёт по кругу. Снова катастрофа али Большой Взрыв, коли угодно. Весь 20-21 века стёрты с лица земли. Теперь не Москва, а Федор-Кузьмичск. Простой народ у нас - голубчики, а, скажем, побогаче и в управлениях разных мурзы сидят. Над ними Наибольший Мурза - Федор Кузьмич.
Живут голубчики в деревянных домах, кушают мышей и червырей. Вот наловят мышек, да поджарят, да со ржавью, да с гребышами и червырями настоявшимися, вкуснота-то! Так и живут. А в лесу кысь ходит и грозно так, - "кыыыысь!" и в селе у народу-то трясётся всё от страху. Придёт же кысь, хрясь! и нетути голубчика.
А ещё книжки старопечатные читать нельзя - Болезнь придёт, приедут санитары и заберут. Нет-нет-нет, не придуть, нет-нет-нет, свят-свят!
Живут в Фёдор-Кузьмичске ещё Прежние - люди, кои после Взрыва-то уцелели. Уцелели и живут себе бессмертно. Это у них Последствие такое. Живут и о странных вещах говорят - о "пушкине" - что за чудо-юдо, слыхать не слыхали, видать не видали - о ксероксе, холодильнике, всё одно - непонятно.
И живёт себе Бенедикт. Матушка померши давно, живёт один работает переписчиком. Книжки, значит, переписывает, чтоб голубчик простой читал и образовывалси. Нравится Бенедикту Оленька, переписчица тоже. Красива баба, ничего не скажешь. Это тебе не Лукинишна с петушиными гребешками по всему тулову.
Так и живёт..
А История в это время повторяет свои обороты.. Если вглядеться, если заглянуть за чудесный язык и простой быт народа, всё повторяется. Тут и духовное невежество, и революция, и "ФЕЛОСОФИЯ", и всё по кругу, снова и снова. Только кысь всё та же.
– Вот я вас все хочу спросить, Бенедикт. Вот я стихи Федора Кузьмича, слава ему, перебеляю. А там все: конь, конь. Что такое «конь», вы не знаете?
– Должно быть, это мышь.
– Почему вы так думаете?
– А потому что: «али я тебя не холю, али ешь овса не вволю». Точно, мышь.
– Ну а как же тогда: «конь бежит, земля дрожит»?
– Стало быть, крупная мышь. Ведь они как начнут возиться, – другой раз и не уснешь.
Автора не знала вообще, ни разу не попадались на глаза книги-как ни странно, и мнения заранее не было ровно никакого.Встретила в подборке у кого то из друзей уже здесь, увидела тэг "постапокалипсис", скачала...
и провалилась в этот мир после Взрыва...
Тут шелестит дергун-трава (из крапивы хоть щи сваришь, а в эту руку только сунь, и поймешь-дергун-трава), заросли клелями холмы (красивые деревья, листья кружевные, а стволы -с наплывами, опят же польза от них недюжинная-орехи там, или на топку), дюбель-деревья тоже так и просятся пользу принести, колосится хлебеда,мыши водят хороводы под полом (ждут ,когда их на прокорм и сугрев наловят), а где то там, за околицей ходит Кысь... поджидает ,когда добрый человек , ею выбранный и заманенный, забредет в лесок,чтобы кинуться сверху, подрубить жилку ,кровь пустить и разум выпустить..
Такая неоднозначная сказка для взрослых.
Если серьезно: "По Сеньке и шапка..." а по Бене - жизнь (мышиная беготня). Еще и дадена та шапка (культура) "на вырост", от того ,что мать из Прежних, и учитель -Никита Иванович из них же,и Пушкина как-никак,пусть и о шести пальцах ,а вырезал. Да и в-целом, приобщен к искусству, и есть "что-то" в его душе.
Культура такова... что же,какова и может быть после Взрыва.Да,и любовь забыла-Оленька,свет очей о когтях, и телесах-красавица-вот уж кто мне понравился) Надо ведь,и зятя подобрала родителям, и мужа себе "шутки шутковать" и для "окота" самое оно. После свадьбы сразу и культура и книжки закончились, зачем ей "из французского рода" такие глупости?...Зато Терентий из перерожденцев стал полезным Терентием Петровичем (ФУ!).
Честно-поверила, что может выродится вот так вот человечество, память не вечна, и Прежние пусть не стареют ,но умирают.Вместе со знаниями,опытом,навыками и Ентеллегенцией... Только книги остаются, и так о них хорошо:
Ты, Книга! Ты одна не обманешь, не ударишь, не обидишь, не покинешь! Тихая, – а смеешься, кричишь, поешь; покорная, – изумляешь, дразнишь, заманиваешь; малая – а в тебе народы без числа; пригоршня буковок, только-то, а захочешь – вскружишь голову, запутаешь, завертишь, затуманишь, слезы вспузырятся, дыхание захолонет, вся-то душа как полотно на ветру взволнуется, волнами восстанет, крылами взмахнет! А то чувство какое бессловесное в груди ворочается, стучит кулаками в двери, в стены: задыхаюся! выпусти! – а как его, голое-то, шершавое, выпустишь? какими словами оденешь? Нет у нас слов, не знаем! Как все равно у зверя дикого, али у слеповрана, али русалки, – нет слов, мык один! А книгу раскроешь, – и там они, слова, дивные, летучие
Замечательная притча-роман-фантастика 5/5 , в любимые.
Лучшая антиутопия.
... Переизбыток чувств (эту часть можно пропустить)...
Нет слов выразить восторг, вызванный этой книгой, она идеальна. Почти десять лет я жила, будучи уверенной в том, что из книг перечитывать можно одного Гарри Поттера, и тут... вот оно. Прям сейчас уже можно начинать.
О книге
Завязка книги очень отдаленно напоминает 451 градус по Фаренгейту, но, развивается, конечно, по сценарию, который был бы возможен только на постсоветском пространстве. Энное количество лет прошло после неизвестного апокалипсиса. Человечество деградировало, на территории Москвы раскинулся современный Федор-Кузьмичск, которым успешно правит поэт, писатель и политический деятель Федор Кузьмич, слава ему.
Печатные книги, разумеется, запрещены, но разрешены современные, берестяные. Еды мало, гражданских свобод вообще нет, медицина отсутствует. Тех, кто заболеет, увозят страшные санитары в балахонах с крюком... навсегда...
Татьяна Никитична часто говорит о том, что она долго пишет свои тексты, ей нужно чтобы буковка к буковке, тут зеленое, там синее, тут теплое, там мягкое, потом перечитывать и редактировать редактировать... А эти её словечки! Понятно теперь, почему эта книга писалась 14 лет.
Не могу удержаться и не поместить один из диалогов, которые накаляют атмосферу постапокалипсиса в книге:
Тёща:
- Доедай, зять, каклеты стынут.
- М-м.
- Каклеты хорошие, жирные.
- М-м.
- С грибышами упарены. Поди, час в печи томила.
Оленька:
- А еще хорошо к каклетам пюре с репы.
Тесть:
- Пюре, почитай, ко всему хорошо.
- Нет, к каклетам - особливо.
- Ну да и то сказать: не кажный день каклеты парим.
- Не кажный.
...
- А о прошлом годе, помните, кусай-травы набрали да с репой масседуан сварганили.
- А то.
- А еще бы для духу козлякового сыру в масседуан-то наблякать, оно бы еще вкусней было.
- А то.
- А еще вермишель хорошо.
- А еще бы не хорошо.
- А кабы в вермишель маслица, да травок лесных, да кваску чуток, да запечь, да протомить, а как заскворчит - на стол.
- А сверху - грибышей толченых.
- Ага.
- А к этому вертуту рассыпчатую, орешками фаршированную.
- С папоротом.
- Но.
- Опосля пряники. Плетеные.
- Зачем плетеные? На поду лучше.
- Ща, на поду. На поду они с горчинкой.
- Но? И чего? Оно и хорошо.
- Чего ж хорошего? Плетеные куды лучше. В их яйцо кладут.
- Что ты понимаешь. Плетеные!.. Еще скажи: блины!..
- А что блины? Что блины-то?
- А то, что неча!.. Блины!.. Тоже мне!..
- А чего тебе?
- А ничего! Вот чего!
- Ну и ничего! А то: блины!..
- А вот и блины!
- Сама ты "блины".
- Да я-то вот блины. А ты-то что?
- А ничего!
- Ну и молчи!
- Сама молчи!
- Ну и помолчу!
- Ну и помолчи!
- Ну вот и помолчу! "Блины"!
- Ну и молчи! Тише будет!
Не перестаешь удивляться тому, насколько деградировало общество. Например, вот. Современный, умный, начитанный Бенедикт рассортировал свою библиотеку по категориям:
Маринина, "Маринады и соления", "Художники-маринисты", "Маринетти - идеолог фашизма", "Инструментальный падеж в марийском языке";
Клим Ворошилов, "Клим Самгин", Иван Клима, "Климакс. Что я должна знать", К.Ли "Максимальная нагрузка в бетоностроении: расчеты и таблицы. На правах диссертации;
...
"Муму", "Нана", "Шу-Шу. Рассказы о Ленине", "Гагарин. Мы помним Юру", "Татарский женский костюм", "Бубулина - народная героиня Греции", Боборыкин, Бабаевский, Чичибабин, "Бибигон", Гоголь, "Дадаисты. Каталог выставки", "Мимикрия у рыб", "Вивисекция", Тютюнник, Чавчавадзе, "Озеро Титикака".
Хочу отметить, это лишь малая часть перечисленных категорий, хохотать над книгой можно в голос и очень долго. Атмосфера постапокалипсиса с деградирующим и самоуничтожающимся человечеством создана до дрожи в коленках прекрасно.
Саммари
Книга достойна всех-всех положительных превосходных степеней.
- Я очень люблю ПЖ.
- А я его еще больше ку!
"Кин-дза-дза"
С первых строк я окрестила для себя Федора Кузьмича, слава ему, господином ПЖ. На этом аналогии с фильмом "Кин-дза-дза" для меня не закончились - они всюду: мурзы - чатлане, которым голубчики-пацаки поклоны бьют, т.е. делают "ку", большие мурзы - малиновые штаны - им земной поклон или два раза ку, да с благоговением.
Все это и неудивительно, ведь и "Кысь" и "Кин-дза-дза" - сатира на советское общество. Слепое следование указам, законам, порядкам, почитание начальства - все это есть, а зачем - никто и не спрашивает, так повелось, так надо. "Кысь" была написана намного позже, чем был снят фильм, может, поэтому в романе есть и вторая революция - свержение режима Федора Кузьмича - ведь он все развалил, слава ему, - и введение нового режима , Кудеяра Кудеярыча. Он-то уже не сделает тех ошибок, что и прежний режим, ведь
Мы тут сидим себе али на лежанке лежим в теплом тереме, все у нас чисто и культурно, с кухни блинами пахнет, бабы у нас степенные, белые, румяные, в бане распарены - а там, в городе-то, голубчики в неметеных избах, в копоти да срани своей неизбывной, с побитыми рылами, со взорами мутными...
Что ни говори, а новое начальство - люди образованные, культурные, понесут просвещение в массы, т.е. вылечат, как и полагается истинным санитарам. На деле же мы знаем, что развал Советского Союза не дал нам нового общества, да и о каком новом обществе может идти речь, если люди все те же, меняться не хотят. Разворотили общество, страну. Пытались построить заново да лучше - да и плюнули на полпути, просто взяли старые реалии да назвали новыми именами. Вся суть романа для меня заключается в следующей цитате:
Господа, это символично: мир гибнет, а мясорубка неразрушима. Мясорубка истории. Мясорубка, господа. Со сменными насадками. Но все та же. Только насадки поменялись. А свобод как не было, так и нет.
Пока люди не начнут сами думать - ничего в стране не изменится, как ты ее или политическую систему не называй.
Еще одна параллель, которую мне хотелось бы провести - это всеядное чтение Бенедикта и рассказ Моэма "Сумка с книгами" (полный текст).
Одни читают для пользы, что похвально; другие для удовольствия, что безобидно; немало людей, однако, читают по привычке, и это занятие я бы не назвал ни безобидным, ни похвальным. К этим последним отношусь, увы, и я. Разговор, в конце концов, нагоняет на меня скуку, от игры я устаю, а собственные мысли рано или поздно истощаются, хотя, как утверждают, размышления - лучший отдых благоразумного человека. Тут-то я и хватаюсь за книгу, как курильщик опиума за свою трубку.
Полезно ли было такое чтение Бенедикту, если он ничего из книг для себя не вынес. Огромное количество прочитанных книг - не всегда является показателем высокой образованности человека, и наш главный герой этому прекрасное подтверждение.
Отдельно хотелось бы отметить "вкусный" язык, которым написана книга: каждую фразу хочется перекатывать на языке и смаковать, даже при всем обилии мышей в меню.
Долго меня отговаривали от знакомства с Толстой, то бишь книжки у нее мрачненькие и, бывает, заносит тетю в неправильную сторону пафосных размышлений с элементами гарной ФЕЛОСОФИИ людской. Да только натура я ведь противная, не послушаю и прочитаю. И правильно сделаю!
Знаете, вот что больше всего в этой книге мне понравилось, так это ее картинка. Не идея, вовсе нет. Все идеи стары и скучны. С Бредбери мы вместе что ли не плакали, когда книжки сжигали? На сегодня главная задача литературы – это не внести новое слово, а приукрасить старое новыми одежками и застежками. И у Толстой этой получилось просто превосходно. Показать внутреннюю пустоту человека на фоне мутированного мира, который, несмотря на некоторые патологии, все же напоминает декорации для старой доброй русско-народной сказки, было очень смелым шагом. А ведь «Кысь» - она и есть сказка. Для детей преклонных лет.
Необъемлемую бессмертную заразную бездуховность в «Кыси» я начала ощущать, когда в трагикомичной тираде Бенедикта имя Пушкина стало проскальзывать в тексте с маленькой буквы.
Маленькой черной палочкой в путанице улочек стоял пушкин, тоненькой ниточкой виделась с вышины веревка с бельем, петелькой охватившая шею поэта.
Героев-то своих мы помним и в лицо знаем. Проблема в том, что мы уже не ценим их, а оцениваем.
Но уж какой есть, терпи, дитятко, – какие мы, таков и ты, а не иначе!
Ты – наше все, а мы – твое, и других нетути! Нетути других-то! Так помогай!
Мы гнием и ты вместе с нами.
Помогай нам, мутированным детям своего тяжкого века.
Да, культурное достояние будет жить вечно. Вопрос в том, сколько еще раз его будут переосмыслять? Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. А вместе с нами и Пушкин. Ведь так и доживем до этого ядерного взрыва. И будет у Блока в стихах нестись не степная кобылица, а мышь.
Мало было сказано об образе самой Кыси. Страх перед неизвестным? Да буде так. Но лично мне при каждом ее упоминании в помощь сразу приходила горьковская «Во что человек хочет, в то и верит». А ведь это становится очень знаковым, если вспомнить, как Бенедикт в каждой книге находил не какое-то скрытое автором послание, но извращенную, наболевшую только ему, параллель с бытовухой.
А разве мы не такие же? Разве каждый из нас не видит в книге что-то свое, даже если она совсем о другом?
[Без какой-либо умышленной связи на ум приходит сериал South Park, когда Картмэн написал тупую книжку про какашку, а люди нашли ее серьезным глубоким произведением с кучей затронутых проблем].
Ядерный взрыв произошел уже давно. И Кысь подбирается все ближе, вытягивая шею и скребясь когтями о половицы. И кричит, и стонет она: «Кыыыыысь. Кыыыыыысь».
И упиться, упиться, упиться буквами, словами, страницами, их сладким, пыльным, острым, неповторимым запахом!.. О маков цвет! О золото мое нетленное, невечернее!
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!.. – крикнул в блаженстве Бенедикт.
P.S.: Благодарю за внимание, сэр.
Старый текст на новый лад
Книга началась очень бодро и многообещающе, напомнив мне о постапокалипсисе и вселенной игры «Сталкер». Мир этот пережил ядерный взрыв. Но книга сразу переквалифицировалась в сказку или былину какую-то. Получилась странная смесь фантастики, сказки и ужасов.
Здесь люди потеряли все технологии. Рождённые после взрыва совсем ничего не знают из прошлой жизни. Прежние — могут вспоминать и сооружать что-то из прошлого. Например, коромысло, колесо и тому подобные простейшие приспособления.
Многие люди имеют мутации, которые последовали за воздействием радиации и именуются тут - Последствия. У кого-то даже есть полезные для жизни. Есть люди с уж совсем печальными последствиями, их именуют Перерожденцами и их даже впрягают в повозки.
Кысь - это какое-то животное, которые кричит "кы-ысь". Люди его очень боятся. Упоминается оно в книге довольно часто.
Тут заметную роль играют книги. Простые люди боятся книг, думая, что от них можно заболеть. Но те, кто немного более развит и образован, понимают больше и знают толк в книгах.
Половина книги как бы раскрывает нам сам мир в общем, а дальше всё сводится к одному герою, и рассказ идёт уже локально.
Читать это произведение было тяжело, иногда я прямо пробирался сквозь слог. Слова тут используются часто не современные, иногда исковерканные. Оно и понятно, автор хотел изобразить отсталое общество косноязычных людей, возникшее после ядерного взрыва.
Прежние наших слов не понимают, а мы ихних.
То, что эта книга нечто совершенно уникальное, по крайней мере для меня, это совершенно точно. Если вы не против прочитать хотя бы первые 50 страниц, то очень вам советую это сделать. Наверняка получите уникальный опыт чтения.
Прочитано в рамках "Новогоднего флешмоба 2020". Спасибо Lemuria за совет книги!
Умом понимаю всё, а душа упирается и вопит: ай, отпустите, не пойду, не хочу, не нравится.
Я о чем? О том, что здравый смысл во мне отмечает все плюсы и все достоинства романа"Кысь", всё, о чем тут рецензенты до меня говорили-переговорили, - и язык, и удивительный мир, созданный на обломках и остатках прежнего, и ворох вопросов морально-этического характера... А вот сердцу - не нравится, хоть убей. И смысла не видится.
Пытаюсь, пытаюсь читать современную русскоязычную литературу и не хватает у меня сил продираться сквозь бурелом филологических наворотов, изысков и вычурностей.
Многим понравится. Многие посчитают "Кысь" великой литературой.
Но не я. Не обессудьте.
Кысь – литература с большой буквы, смесь философской сказки и антиутопии на постапокалиптическом фоне.
Толстой удалось создать в книге не только целый мир, но и своеобразный язык, который, как это ни странно, делает произведение только глубже и интереснее, не отвлекая от повествования. Хотя обычно такие авторские эксперименты оканчиваются громким пшиком.
Духовный голод, который внезапно обуял Бенедикта, не облагородил его, не произошло катарсиса, который происходил у других героев прежних антиутопий. Наоборот, одержимый духовным голодом, он первый раз убивает, чтобы просто завладеть книгой.
И еще: Бенедикт всеяден. Он с одинаковым интересом глотает и журнал «Коневодство», ни разу не видя коня и продолжая эксплуатировать перерожденцев, и «Сибирские огни», и прочее. Вот это самое странное. Он читает ради чтения, ради процесса, который его отвлекает от действительности. Это такая вот квази-виртуальная реальность, в которой только и может существовать герой.
А в реальности это опять грубый, неотесанный неандерталец, который, несмотря на богатство, не моется, зарастает паршой, продолжает материться и не видит разницы между культурным памятником и надписью «здесь был Витя».
Сама книга, пожалуй, про развитие главного героя, его мировоззренческий путь, его болезненный эскапизм и рефлексию. Так что сказочный антураж служит лишь фоном для роста личности Бенедикта от полного ничтожества до абсолютного эскаписта, а позже - революционера, так и не осознавшего себя.