Рецензии на книгу «Чапаев и Пустота» Виктор Пелевин

Утром я проснулась в твёрдой уверенности, что отзыв на «Чапаева и Пустоту» уже написан, но то ли кто-то случайно задел его за ночь бесшумным залпом из глиняного пулемёта, то ли его написала не я, а какая-нибудь Мария Пустота в 1864 году, в общем, и следов его не бывало. А теперь я не знаю, как вновь собрать в один пучок ощущения от того, что ты уже однажды описывал.

Дурочка я, что не читала «Чапаева и Пустоту» раньше при всей моей любви к Пелевину. Мне кажется, что это лучший его роман, а всё, что было после — лишь его тени разной степени яркости. При этом всю его успешность понимаешь не сразу. Во время чтения мысли такие: ну неплохо, неплохо, изящно, едко, остро, неплохо… И лишь после последней страницы собираешь воедино все сюжетные линии, все обрывки впечатлений и понимаешь, что вот оно: и император, и бабочка — одно целое.

Сюжет довольно изящный. Есть поэт Пётр Пустота, который волей судьбы становится связан с Василием Чапаевым, который потихоньку пинает его сапожками в сторону просветления. Где-то рядом маячит демиург Котовский, а вокруг — война. Этот Петька видит сны, в которых он Пётр Пустота в 1996 году. И есть этот самый Пётр Пустота 1996 года, который лежит в психиатрической лечебнице, и его глючит, что он тот самый Петька. Врачи пытаются его вылечить, а пациенты-«соседи» делятся своими чудными историями сумасшествия.

Реальность — зыбкая вещь, говорит нам Пелевин. Трудно с этим спорить, когда ты не знаешь, какой ты именно Пётр Пустота, да и Пётр ли ты вообще.

Длинная и годная телега, после которой начинаешь сомневаться сам в себе. И в то же время одна из прозрачнейших в своей неоднозначности вещей и хранилище огромного количества пасхалок, которые связывают «Чапаева и Пустоту» с другими книгами Пелевина. Очень круто.

Упасть в УРАЛ

Если вкратце, то по меньшей мере это было интересно, увлекательно, свежо, необычно и ново. Тот самый выход из зоны читательского комфорта, которого так порой хочется, не хватает и жаждет собственная натура.

Если по большей мере, то восторг и приятное чувство разрушения стереотипов или сложившегося предубеждения, кстати, как часто бывает, не основанного ни на чем.

Умение завладеть твоим вниманием с первых строк и удерживать его до последних дорогого стоит.
Хотя если следовать логике романа, слова ничто, находящиеся в пустоте, и все вокруг лишь плод твоего собственного сознания.

Сюжет романа строится вокруг Петра Пустоты, фигуры, одновременно находящейся в двух временных пластах. В одном из них - он поэт, живущий и творящий во времена революции 1917 года и гражданской войны, знакомящийся с легендарным комдивом Чапаевым и под его чутким руководством постигающий азы просветления, в другом - он клиент психиатрической лечебницы, когда все происходящее с ним там ему снится тут.

Что здесь сон, что явь не настолько принципиально в данном случае, как мне показалось. Как и буддизм как таковой не является определяющим для понимания происходящего в романе. Потому как многие парадигмы, звучащие здесь со страниц равно перекликаются со многими основными религиозными учениями, а также философскими направлениями. Главное, попытаться не просто воспринимать происходящий абсурд, но и попытаться понять его логику, а также ощутить резонанс со звучащими здесь мыслями и рассуждениями.

Вообще умение автора жонглировать словами, понятиями и смыслами, доводить до абсурда логические построения, призванные говорить о серьезном и наоборот, говорить о незначительном с серьезным лицом способны привести в восторг, когда хочется цитировать целыми диалогами.

Надо сказать, что абсурд - одна из основных составляющих данного романа. Воспринимать происходящее тут с серьезным лицом не получится никак. Да и возможно ли писать о героях анекдотов иначе ? (кстати, эти самые анекдоты про Петьку и Чапаева здесь здорово обыгрываются). Да и насколько приятно, когда можно, подобно одному из героев раствориться в Условной Реке Абсолютной Любви (УРАЛ).

Помимо абсурда с серьезным лицом, важным плюсом романа стали всевозможные отсылки к известным литературным произведениям, временным маркерам 90-хх годов двадцатого века, кинематографу и реальным историческим личностям. Что-то с ходу узнается, что-то заставляет напрячь память и поисковики.

При том, что вроде как ничего нового для себя не узнал, но побывать в Пустоте, пусть и литературной, убедиться в зыбкости не только реальности, но и собственных представлений о ней - свежо, незабываемо, клево, наконец.

P. S. для любителей аудиокниг рекомендую прослушать в озвучке Александра Скляра. Слушала его впервые, но с первых звуков отмечается профессионализм, умение владеть голосом и отлично им передавать атмосферу происходящего.

С твочеством Пелевина я познакомилась по его рассказам, когда-то давно они были опубликованы в "Химии и жизни", вот там, ещё будучи школьницей, я их и прочитала. Надо сказать, что они произвели на меня впечатление.
Когда вышел роман "Чапаев и Пустота", практически все мои друзья увлеклись им, много цитировали. Не очень я любила поддаваться общим настроениям в чтении, но прочитала, в основном из-за своей ещё детской привязанности к автору рассказа о Шестипалом. Тогда роман совершенно никакого впечатление на меня не произвёл, показался просто набором сюра, а сюра и без него хватало, сюжета я вообще не увидела, поэтому и не задержался он у меня в памяти, автор разочаровал, и я долгое время обходила стороной его произведения. По-видимому, не в подходящий момент мне книга тогда попалась, именно с точки зрения внутреннего состояния, в литературном смысле я была читателем вполне подготовленным, в смысле созвучий с реальностью тоже, разумеется, времена были интересные, чего уж там.

А сейчас внутренний момент, если можно так выразиться, оказался, по-видимому, каким-то уж очень созвучным с романом. После воспоминаний Тэффи, да ещё в подборке про цитаты мне попалась фраза

Я, Василий Иванович, совершенно не понимаю, как это человеку, который путает Канта с Шопенгауэром, доверили командовать дивизией.

Это прекрасно! Я поняла, что совершенно ничего не помню из романа, и судя по этой цитате, зря. Примечательно и то, что когда начала читать (перечитывать) книгу, едучи в метро, как раз ехала на Тверскую, с которой всё и начиналось в романе. Был не февраль, а март, но очень похожий, мрачноватый, с метелью.

В юности, наверное, ну или в какие-то моменты жизни, когда она кажется до краёв заполненной, про пустоту как-то забываешь, она отодвигается на второй план. Однако, она есть, и даже с физической точки зрения, вдумайтесь - атом - это маленькое ядро и размазанные в пространстве электроны, а в чём они существуют? Воздух вокруг нас - это всякие молекулы, летающие на каком-то расстоянии между собой, а что между ними? Мы живём на планете, рядом вертится Луна, светит Солнце, летают другие планеты, метеориты, кометы, прочие камни, а что между ними?

- Начнём по порядку. Вот вы расчёсываете лошадь. А где находится эта лошадь?
Чапаев посмотрел на меня с изумлением.
- Ты что, Петька, совсем охренел?
- Прошу прощения?
- Вот она.

В книге много пластов, и написана она мастерски, уверена, каждый увидит в ней что-то своё, какие-то свои отражения, отблески своей реальности. Иногда кажется, что это на что-то похоже, на "Матрицу", но так, какой-то тенью... на "Мастера и Маргариту"? - тоже каким-то отблеском. На "Иллюзии" Баха - это только кажимость, от них этот роман ещё дальше, чем от "Матрицы". Для кого-то (и в какой-то момент) эта книга будет очередным бредом, от которого человек устал в реальности, для кого-то интересной разминкой ума, тренировкой в угадывании литературных аллюзий, для кого-то глубокой философской вещью, для кого-то просто поводом поразмыслить и т.д., и каждый будет прав на самом деле, потому что никакого "на самом деле" нет. :)

Всё, что ты в мире изучил, - ничто,
Всё, что слыхал и говорил, - ничто,
И всё, чему свидетель был, - ничто,
Всё, что так дорого купил, - ничто.

*
Самая-самая любимая книга у Пелевина, и пусть другие обожаемые "Generation "П" и "Омон Ра", и "Жёлтая стрела", и Стёпа-с-цифрами, и граф Т толпятся на второй ступеньке и завистливо причитают. Увы, друзья, увы. Вы тоже, но его больше.
Помню, было мне лет 15, когда я впервые прочитала эту книгу, и я помню сладостную жуть ничегохихинепонимания и пристрастие к ярким визуальным эффектам. Например, особенно мне нравился эпизод о Просто Марии и сверкающем стальном Шварце. Ну это и понятно.
А теперь, барахтаясь в Условной Реке Абсолютной Любви, скажу, что дело не в шикарных сюрреализмах. Множественные сарказмы сотрясают мои злосчастные мозги почти на каждой странице.
А как Пелевин сформулировал саму любовь, а, а? Тот человек, которого ты полюбил, разве он не является иллюзией целиком и полностью? Твоей личной притягательнейшей иллюзией, которую так приятно вожделеть? Причём иллюзия эта сложносочинённая, составная, как рыба (евпочя), живучая и ядовитая. Потому что иллюзия - дым, туман, морок. То, что ты приписываешь объекту любви - твои фантазии, тот, кого ты полюбил - не существует. Качества, которыми обладает эфемерный возлюбленный, такие же настоящие, как и ароматизатор "шоколад", идентичный натуральному. Мало того, он-она и не обязаны соответствовать твоим завышенным галлюцинациям. Как просто, а? А сколько людей на этом погорело - хоть дороги ими мости.

Вторая важная и любимая тема - тот самый рецепт внутреннего кайфа или как перестать разыгрывать внутри себя суд присяжных и другие спектакли, а стать самим собой - единым и не распадающимся на голоса и личности. Унитарный ты, кстати, такая же иллюзия, как и прекрасный возлюбленный (любитель Шпенглера, закатов, Европы и шампанского) из предыдущего абзаца. Но вы себе представляете, какой кайф наступит, когда все твои ты, я, оно заткнутся одновременно? Это же и без всякой наркоты так накроет, что ощутишь себя блаженным правым мизинцем на левой задней ноге будды. Огоньком на том берегу, бодхисаттвой-дезертиром, который всё понял, но смылся, плавленым сырком "Невский", который у нас дома называют "трансжирок", красной геранью на подоконнике, кошачьей лапой, джином и лимонным соком, абзацем, книгой, пелевиным. Ничем в ничто.

Посмотри: всё, чего я добился - ничто.
Что узнал я и чем насладился, - ничто.
Я - чудесный фонтан: истощился - ничто.
Я - волшебная чаша: разбился - ничто.

*

*рубаи одолжил Омарчик Хайамчик.

Уже не в первый раз я сталкиваюсь с таким фактом: есть категория «неравнодушных-читающих-умные-книги» читателей, которым не знаком роман Пелевина «Чапаев и Пустота». Черт, это так досадно и несправедливо, что вынуждает меня отложить вечернюю газету, покинуть уютный плед и, нацепив на грудь красную ленточку, взволнованно лезть на броневик.
Рассаживайтесь поудобнее, сейчас будем начинать.

Вообще-то я полагала, что Виктору Пелевину не нужна дополнительная реклама, а даже наоборот, поскольку, по моим наблюдениям, она плохо влияет на его самомнение и качество последних книг, но тут - совершенно особый случай. Возможно, все дело в том, что читают как раз последние, широко рекламируемые романы. Ведь имя «Пелевин» давно превратилось в бренд, под которым, как под ТМ «Донцова», запросто могли бы трудиться два-три литературных негра и регулярно выдавать на гора тексты, с высокими шансами на коммерческий успех (кстати, неизвестно, как там на самом деле, - по крайней мере, после «S.N.U.F.F.» подозрения закрадываются...)
Но «Чапаев и Пустота» - это абсолютно другой Пелевин. Как обычно говорят критики, «ранний». Хотя возраст и литературный стаж тут не при чем, так бывает: молодой мастер, пережив озарение, создает простую гениальную вещь, а потом всю жизнь пытается повторить этот взлет, хотя бы раз, но все время мучительно не дотягивает (или даже не пытается, а тупо рубит баблос). Я берусь утверждать, что с тех пор (1996г.) автору не удалось написать ничего круче. Более того: во всей современной литературе трудно найти что-либо подобное, что-то подходящее для сравнения. «Чапаев и Пустота» входит в мой личный ТОП-10, если судить по силе воздействия на мозг, сердце и другие слои меня; он один из пазлов в моей картине мира.

В первый раз я прочитала «Ч. и П.» в конце 90-х, по настойчивой рекомендации одного уважаемого человека, но тогда ничего не поняла, а только сделала вид, потому что была занята и увлечена «объективной реальностью» (вспоминая «Чапаева и Пустоту», слово «реальность», хехе, все время хочется брать в кавычки). А во второй раз, несколько лет спустя, пребывая на новом витке, я снова вспомнила про нее, и рука сама потянулась за книгой...

Пересказывать сюжет — здесь бессмысленное (и даже вредное) занятие, так что давайте не будем. О важной вещи хочу предупредить: «Ч. и П.» нужно читать внимательно и по порядку — только так вы сможете не упустить ни одной нити и получить максимум кайфа, наблюдая, как причудливо и невероятно все сплетается в конце. Роман полон юмора, стёба, сюрпризов и аллюзий. Есть что посмаковать, чем возмутиться и над чем поразмыслить. Короче, почти идеальный объект познания. Если, конечно, вы не предпочитаете Дарью Донцову (хотя в таком случае вы вряд ли читали бы рецензии)...
Все, напоследок забабашу любимую цитату - она из финала, и на ней я просто приплясывала от восторга. Чего и вам желаю, если доберетесь до конца без потерь:

- ...разговоры о нереальности мира свидетельствуют не о высокой духовности, а совсем наоборот. Не принимая творения, вы тем самым не принимаете и Творца.
- Я не очень понимаю, что такое «духовность», - сказал я. - А что касается творца этого мира, то я с ним довольно коротко знаком.
- Вот как?
- Да-с. Его зовут Григорий Котовский, он живет в Париже, и, судя по тому, что мы видим за окнами вашей замечательной машины, он продолжает злоупотреблять кокаином.
- Это все, что вы можете про него сказать?
- Пожалуй, еще я могу сказать, что голова у него сейчас залеплена пластырем.
- Понятно. Вы, позвольте спросить, из какой психиатрической больницы сбежали?
Я задумался.
- Кажется, из семнадцатой...

Для старшего школьного возраста

Мне давно намекали, что настал момент, когда не знать Пелевина уже просто неприлично. Да что ж там такое скрывается, за этой дверцей? Пришлось читать.
Ящик Пандоры, а не книга: открыл - и хлынули на тебя мерзкие девяностые. Вдаваться в подробности не стану, всё и так понятно: книга развлекательного свойства и, по-видимому, в своё время "попала в точку". Пелевин вообще мастер угадывать желания масс, да ещё и посмеивается над своими удовлетворёнными читателями. Рецепт такой книги прост: смешать всё, что на слуху, что блестит, что модно, вылить в постмодернистскую форму (всё равно никто не знает, что это такое - русский постмодерн), добавить абсурдизма (подумают, что юмор), здорового стёба над читателем и ещё толику самоиронии, чтобы те, кто разглядел-таки ингредиенты, не подумали чего об авторе... Главное, испечь всё это быстро.
"Литературной игры" не получилось, потому что ингредиенты - культурные штампы, цитаты, заимствования, старые анекдоты - слишком плохо перемешаны. Книжка-то для тех, кто эту кухню если и видит, то не понимает, кому всё будет в диковинку. Вот жалко, что не попался мне Пелевин классе эдак в девятом! Истинное получила бы удовольствие.

Отвратительное чтиво. Нет, правда. Какой-то претенциозный закос под "гениального" Коэльо и иже с.
И "Чапаев и пустота", и "Омон Ра" - одинаково неприемлемы для меня. Что делают они в филфаковских списках литературы, я не представляю.
Псевдоинтеллектуальность меня никогда не привлекала. Облеченная в столь неприятную (с точки зрения языка) форму она привлекает меня еще меньше. Жаль лишь потраченного времени. И если на зачёте мне попадётся Пелевин, я просто расскажу всё, что я о нём думаю.
Ну правда, как это отнести к хорошей литературе? Если сравнивать с Донцовой - конечно...

Сад расходящихся Петек

Бывает ли у вас такое ощущение, что книга, которую вы держите в руках, уже после нескольких страниц кажется большой творческой удачей?

«Чапаева и Пустоту» я читал после Generation 'П' на первом курсе университета, после того существенного удара по мировоззрению, которое нанес мне Вавилен Татарский. Я помню свой культурный шок от той вольности, с которой Пелевин обращался с историческими фигурами. Она казалась мне слегка за гранью, острой литературной игрой. С тех пор я однозначно постарел и стал более циничен, чем-то особенным она мне больше не кажется.

Бумажную книгу у меня кто-то заиграл, я решил восстановить баланс, купил томик 1999 года издания с такой же обложкой, что была у меня. И перечитал.

То, что казалось раньше пощечиной общественному вкусу, теперь выглядит как пиар, продвижение знаковых фигур, сознательное выпячивание их автором, который не хочет, чтобы их забыли. Чапаеву с Унгерном Пелевин дал второй шанс. Ну и Котовскому заодно.

Меня радуют обнаруженные мной в этот раз в тексте мостики к другим произведениям Пелевина. Из маленького эпизода с графом Толстым и замерзшим Стиксом родился потом t , изданный в 2009 году, а из упоминания Ордена Желтого флага – одна из книг Смотрителя (2015). Да и товарищ Бабаясин пробегает, тот самый, из «Дня бульдозериста» (1991). Вот интересно, в голове у Пелевина существует метатекст, он помнит все детали своих книг, или он периодически перечитывает «Чапаева и Пустоту»?

Странно, но в этот раз я почувствовал в рассуждениях Чапаева об иллюзорности мирозданья какие-то гриновские нотки, которые несколько раз пытались проникнуть на страницы Бегущей по волнам . Возможно, что это элемент той блестящей игры Пелевина, этого стэба-стилизации, которым насыщены главы о Москве 1918 года. С Брюсовым и Алексеем Толстым во главе.

В этот раз я обратил внимание и на художественные вкусы автора. Он как минимум трижды говорит о музыкальных произведениях (Моцарт, "Журавли" и "Ой, то не вечер...") и один раз о картине. Дейнеку я полюбил куда позже первого прочтения "Чапаева и Пустоты", поэтому тогда мне авторские аллюзии ничего не сказали, а теперь "Будущие летчики" сразу возникли у меня в голове.

А.А. Дейнека, "Будущие летчики", 1938

При каждом прочтении я чувствую, что мне нравятся именно эпизоды в условном 1918 году, а не мутные реалии 90-х, то и дело врывающиеся в повествование и отнимающие непропорциональную его часть. Но каждый раз я поражаюсь – как они аутентичны, какой это антидот от наивной детской ностальгии!

Вероятно, это есть тот самый наш особый путь развития, от смуты к смуте.

Быть или не быть?

Все на свете – просто водоворот мыслей, и мир вокруг нас делается реальным только потому, что ты становишься этим водоворотом сам.

Давненько меня так не увлекало. Да и можно ли вообще с чем-нибудь сравнивать те впечатления, которые получаешь во время чтения этой книги? Вряд ли. Многослойно и многогранно! При этом, как мне кажется, данное произведение вполне могло бы стать основой какой-нибудь философской школы. Ключевые вопросы нашего бытия здесь представлены под очень интересным углом. Реален ли мир? Или же это "просто коллективная визуализация, делать которую нас обучают с рождения"?
Возможно, конечно, что для восприятия книги необходимым является пребывание в неком "философском" настроении, наличие желания поразмыслить над основополагающими вопросами нашего существования. Хотя не исключено и то, что подобный настрой пробуждает в нас именно автор произведения.
И, наверно, первый раз в жизни возникло желание сразу же снова перечитать, законспектировать, изучить это произведение.
Отыскать то, что ускользнуло при первом прочтении, рассмотреть то, что не удалось в первый раз, заострить внимание на том, что действительно его достойно.
А как мне понравились предложенные размышления о любви и красоте - слов нет.
Да взять хотя бы это:

Любовь, в сущности, возникает в одиночестве, когда рядом нет ее объекта, и направлена она не столько на того или ту, кого любишь, сколько на выстроенный умом образ, слабо связанный с оригиналом. Для того чтобы она появилась по-настоящему, нужно обладать умением создавать химеры.

Или вот:

... всё прекрасное, что может быть в человеке, недоступно другим, потому что по-настоящему оно недоступно даже тому, в ком оно есть

И еще:

красота кажется этикеткой, за которой спрятано нечто неизмеримо большее, нечто невыразимо более желанное, чем
она сама, и она на него только указывает, тогда как на самом деле за ней ничего особого нет... Золотая этикетка на пустой бутылке..

Пелевин голосами своих героев безапелляционно отвергает всякие аргументы реальности нашего существования и предлагает свою версию того как он устроен, этот механизм под названием "жизнь".
А еще он рассказывает сказки о "вечном кайфе" , учит, как красиво сделать харакири, сравнивает мышление востока и запада и точно знает, как обустроить будущее России.
Итого:
Удовольствие для интеллектуальных гурманов

Удачное продолжение знакомства с постмодернизмом

Это первая книга Пелевина, которую я прочитал. Говорят, лучшая у него. Не знаю. Потом «Generation П» буду читать, сравню.

Я не застал девяностые, и поэтому понятия не имею, что должен был увидеть, какие отсылки и характерные черты уловить, что вспомнить и когда поностальгировать. Ну и, разумеется, в чапаевские времена тоже не жил. Посему моментов, а-ля «о, я помню-помню, точно, было-было, ха», не было. Да и к чему это. Возраста нет. И этого «нет» тоже нет, на самом деле.

Сам же Виктор Пелевин говорит, что это единственный произведение в мировой литературе, действие которого происходит в абсолютной пустоте. Хм. Да, именно абсолютной. Потому что если бы он написал: действие романа происходит в пустоте – был бы не прав, потому что и пустоты нет. Следовательно, пустота абсолютная. Вообще ничего нет. Нигде, то есть. И «нигде» нет.

Критики утверждают, что это первый дзен-буддистский роман. Возможно. Оспаривать не стану. По ходу произведения Пелевин постепенно вкрапляет дзен-буддистский катехизис, основные положения этой религии, объясняя их на довольно абсурдных примерах. В общем, это и до меня перемусолено-перемурыжено по девяносто раз.

Пётр Пустота. Поэт-декадент. Красный комиссар в дивизии Василия Чапаева. Лихо катается на рысаках Котовского. Считает Анку-пулемётчицу идеалом красоты. Читает революционные стихотворения народу. Ведёт закадычные беседы на странные темы с Василием Ивановичем. Пытается ПОНЯТЬ, но ничего не выходит.

Пётр Пустота. Пациент психиатрической лечебницы. Утверждает, что воевал бок о бок с Чапаевым. Слушает истории соседей по палате. Мгла, женоподобный мужик и Шварценеггер; алкаш и японская корпорация в России, участники которой болеют за «Динамо»; наркоманы у костра, ведущие беседы о том, как получать вечный кайф. Уверяет Тимура Тимуровича, лечащего врача, что он – Петька – совершенно здоров, и ему не нужно обследование.

Две эти истории слились в одну. Пётр не может понять, что ему снится: дурка или чапаевский дивизион. Тимур Тимурович говорит, что дивизия Чапаева, а Василий Иванович – и то и другое, нужно окончательно проснуться. Но как? Неясненько-с.

Пелевин слегка озадачил меня своей логикой. И причём по ходу чтения казалось, что это абсолютно нормально. Вот возьмём:
Вы где? На стуле.
А стул где? В комнате.
А комната где? В квартире.
А квартира где? В доме.
А дом где? На улице.
А улица где? В районе.
А район где? В городе.
А город где? В стране.
А страна где? На континенте.
А континент где? На планете.
А планета где? Во вселенной.
А вселенная где? В сознании.
А сознание где? Э... В сознании?
Сознание в сознании? Что за бред?
Тогда нигде.
А где это нигде? В езде, сука!
А где...

Примерно таких рассуждений в книге очень много. Которые тебя запутывают. А забавные и абсурдные моменты разбавляют кашу этих ломающих мозг утверждений. Например, с Чапаевым и лошадью. Когда Василий Иванович расчёсывал лошадь, Петька спросил: а где эта лошадь. На что Чапаев с удивлением ответил: ты что, Петька, сдурел, что ли, вот же она.
Да вообще абсурда в романе ОЧЕНЬ много. И это меня радует. Забавно. Но Пелевин ведь делает абсурд со смыслом, а это уже само по себе странно, невообразимо. А он сумел. Гений чёртов.

Конечно, Пелевин исковеркал образы исторических личностей до неузнаваемости, но, несмотря на то что большинству в диковинку, я отнёсся как-то цинично, что ли, будто это норма. После Сорокина, как говорится, уже мало чему удивишься.

Короче говоря, недаром считают, что Пелевин – современный классик. Крутой мужик. Популярный затворник, можно сказать. А в интервью он говорит, что его романы обозначают буквально то, что в них написано. Никакой метафоры не предусматривалось, ибо чего париться зазря? Но мне слабо верится.

Люди, утверждающие, что Пелевина не существует, задумайтесь: а может, это вас не существует. И вы – порождения сознания Пелевина. Think about it, mates.