Излом Эпох… Странное, неустойчивое время, но великие бедствия из полузабытых пророчеств не спешат обрушиться на Кэртиану в отличие от столь привычных людям войн, интриг и предательств. Шар Судеб катится все быстрее. Гаснут маяки и звезды. Золотой Договор превращается в пустые слова. Древние знания отброшены или искажены, но человек остается человеком и во тьме, и в тумане. Робер Эпинэ — и не только он — пытается защитить тех, за кого считает себя в ответе. Альдо Ракан — и не только он —...
Мне не нравится, когда не замечают чужих достоинств лишь потому, что речь идет о враге. Желание видеть на одном берегу сплошное зло, а на другом – кромешное добро удручает.
Чушь, что женщина должна искать поддержки у мужчины; поддерживать надо того, кому тяжелее
Говорят, сын походит на отца. Вранье. Полковники походят на своих генералов и маршалов. На тех, в кого верят. На тех, кто верит им.
Забавно, прошло не больше получаса, а жизнь до первых выстрелов словно дымом заволокло. После боя пелена рассеется, и время вновь станет самим собой. Пять минут — для того, чтобы выпить бокал, а не прикончить пару себе подобных…
Непричиненное зло не существует, поэтому не причинивших его жалеть допустимо, особенно если они не слишком отвратительны и находятся в достойном сожаления положении.
Верность из невозможности измены — хоть мужчине, хоть знамени, хоть чести — стоит недорого.
Овца может не любить пастуха и собак, может мечтать уйти в лес и жить там среди цветов. Может даже восхищаться волками. Пока не встретится со своей мечтой… Я встретилась. Я больше не мечтаю.
Отвечай односложно, когда собеседник набивается на подробности, но говори о погоде и здоровье, когда ему требуется «да» или «нет».
Как это трудно – отмыться, если не плачешь и не каешься. Почему визги слышат и слушают, а дел не видят?
Не начинайте разговор с обретенными после долгой разлуки друзьями с жалоб.
И в зелёных глазах печали,
и в цветах, что всегда молчали,
отражаясь и умирая,
не иссякнет вода живая,
не иссякнет песня и память,
станет месть веками и снами,
извиваясь в узорах листьев,
убивая клинком и мыслью,
засыпая и просыпаясь,
не остынет и не истает...Тихим плачем цветов сожжённых,
колокольчиком прокажённых
и нестройным воплем набата
в этот город пришла расплата.Злобой злость, криком вопль, хохот - смехом
отзовётся тающим эхом,
с комариным сравняется писком...
Только зелень лунного диска,
только гной из глубокой раны,
нанесённой клинком багряным.
Конский цокот в ночи тоскливой,
лунный глаз над сломанной ивой,
и Волна в тростниках прибрежных
отзовётся голосом прежних.
Скоро пламя станет рассветом,
зелень - кровью, трясины - пеплом,
пусть горит Агарис,
серый город да станет склепом...Чёрным змеям и белым птицам
в день последний выпало слиться
в полный боли клубок тревоги
на последнем крутом пороге.
На исходе грядущей ночи,
где секунды столетья точат,
где в глухих глубинах колодцев
неживущее шевельнётся...Я - змея, я волна, я дева,
стон любви и гримаса гнева.
Я жива, я мертва, я вечна,
я стрела, что летит навстречу,
я клинок, что вонзится в горло,
я смотрю, я пою, я помню...
Я ждала этот день, этот день возвращённых Молний...Только ненависть может ждать долго,
только ненависть станет песней.
Синей песней, рождённой болью,
сердцем моря, горечью соли,
только ненависть станет песней,
ожиданием тоже станет
на рассвете из сна и стали,
на заре в предчувствии молний,
только ненависть может помнить...
Жить нужно отнюдь не ради кого-то... Живущих «ради» лично мне хочется выпороть. Они унижают само бытие и ставят других в положение вечных должников.Левий.
Жечь книги и насиловать – значит признаваться в собственном бессилии. В том, что тебе не опровергнуть написанное и не добиться любви.
Спасать душу нужно до некоего предела, потом следует спасать мир от не спасённых по тем или иным причинам душ.
Бывает так, госпожа баронесса, что на тебя ополчится само мироздание. Не потому, что ты виновен или плох, и не потому, что ненавидят лично тебя. Просто мир устроен так, что тебе не жить, как ты того хочешь. Это плохо, страшно, несправедливо, но это не повод не жить вообще. Не повод ненавидеть всех, кому не больно. Не повод заползти под корягу и ждать, когда за тобой придут. И уж тем более не повод не быть собой! Мироздание – это еще не мир, а предсказание – не судьба! То, что пытается нами играть, может отправляться хоть в Закат! Мы принадлежим не ему. Мы сами из себя создаем смысл нашей жизни, как жемчужницы создают перламутр. Из боли, из раны, из занозы рождается неплохой жемчуг, сударыня, и он принадлежит нам, а не тому, что нас ранило.
Марианна всхлипнула и вцепилась в локоть Марселя, который внезапно ощутил себя четырежды женатым.
Обычно Валме не задумывался, что говорить, не считая, разумеется, тех случаев, когда приходилось врать умным людям, но сегодня слова казались лягушками. Они выпрыгивали изо рта, шмякались на пол, скакали по столу, лезли в тарелки, и ничего забавного в этом не было.
Скольких мы любим и за скольких боимся, подумать страшно. Потому и не думаем до последнего.
Левретка на месте волка смешна, мыши на месте левретки невыносимы.
Глупости тоже бывают нужны — если сказаны вовремя.
Слишком часто покидая тех, кто вам искренне рад, вы рискуете. К вашему отсутствию могут привыкнуть.
Кто сказал, что нет сильней любви крестьянки к господину? Нет сильней любви солдата к полководцу. Если тот удачлив, весел и смел. Проэмперадор Севера, маршал Талига, граф Лионель Савиньяк сделал то, что собирался. Победил Фридриха и собственную армию. Вторая победа была важнее.