Рецензии на книгу «Воспитание чувств» Гюстав Флобер
Недоверие к самим себе гнетет их, боязнь не понравиться их пугает; к тому же глубокие чувства похожи на порядочных женщин; они страшатся, как бы их не обнаружили, и проходят через жизнь с опущенными глазами,
или утраченные иллюзии по-флоберовски. Или история одного французского неудачника? Или не одного, а целого поколения? Или история героя нашего времени, вышедшая из-под пера Флобера? Или история одной несостоявшейся любви? Или утрата иллюзий? Что выбрать? Думаю, что все это вместе и еще все то, что увидит на страницах книги пытливый читатель. Как в жизни за неприметными событиями порой скрываются разбитые надежды и прошедшая впустую жизнь.
Флобер упоителен в создании состояния невесомости или замирания времени перед каким-то важным событием, вот когда возникает ощущение парения над землей, перед тем как взлететь еще выше или рухнуть на землю, как это происходит в тот момент, когда Фредерик стоит на палубе и Париж исчезает из глаз, или в тот момент, когда Фредерик впервые увидел её: розовые ленты на ветру, гладко причесанные волосы, светлая кисея, родинки, силуэт на фоне голубого неба. Вот оно! Вот этот упоительный момент бытия, когда кажется, что все только начинается, весь мир перед ногами, весь спектр чувств сейчас ворвется в сердце и...всё... И в этот момент начинается просто жизнь, а в ней на первый взгляд ничего не происходит - встречи, обеды, званые ужины, бесконечные этажерки и жардиньерки, женщины, ждущие любви, салоны и скачки, сделки, заемы, разорения, смерть мужа и тут же согласие на брак с любовником, кредиты, великосветские любовницы и куртизанки. Бесконечный поток жизни, обыденной жизни французских буржуа. Чудесные сценки из парижской жизни. Ах, Париж, Париж! Как ты упоителен в своей просто жизни. Все идет по кругу, все движется в одном направлении, все чувства по-французски дивно хороши, остры и не знают стыда.
Но ''Воспитание чувств'' это еще и история одного самообмана, где чувства или чувствительность преобладают над разумом. История Фредерика Моро это история одного неудачника, совершающего глупые поступки, запутавшегося внутри самого себя и в своих чувствах. Его стихия - чувства, он живет сообразно только своим чувствам, но в любви Фредерика к госпоже Арну не хватало одного кусочка, маленького кусочка, чтобы завершить историю в положительную сторону или, хотя бы, сделать ее приятной им обоим - решительности и понимания действительности. Вот этого ''чуть-чуть'' Фредерику не хватило ни в любви (ах, эти бесконечные метания от одной женщины к другой, а в сердце образ первой любви), ни в политике (ах, эти бесконечные глупые попытки войти в правительство), ни в проматывании денег (ах, эти бесконечные долги Розанетты и мужа той, той самой первой любви, вместо того, чтобы жить на полную катушку и уж если кутить, так кутить), ни в искусстве. Это какое-то топтание на месте, бесконечное возвращение в одну и ту же отправную точку - ведь не зря Флобер привел Фредерика вновь на пароход, как в самом начале романа, только в отличие от начала это был конец и вместо ожиданий перемен он изведал тоску. Завершение череды ошибок и заблуждений, он так и остался навсегда обычным дилетантом не понимающим ни искусство, ни людей, ни своего юношеского потенциала и своих возможностей, ни любви, ни женщин. Он вернулся в начало. И подумать только в самом конце романа его отвратили седые волосы госпожи Арну. Ах, она пересатала быть прекрасным видением, а на ее месте, вдруг оказалась обычная постаревшая женщина - какое разочарование! Ах! Ах! Ах! Не шарман. В романе нет четкого разделения на положительных и отрицательных героев, за исключением почти идеальной госпожи Арну, но она в романе скорее как символ, как образ Прекрасной Дамы, как Дульсинея Тобосская. А разве у Прекрасной Дамы могут быть седые волосы? Вот-вот. ''Утрата иллюзий''.
Жизнь должна быть непрерывным воспитанием. Всему нужно учиться, учиться говорить, так же как учиться умирать, - писал Флобер за три месяца до окончания романа.
Для Фредерика искусство жить и воспитывать себя, свои чувства, свой разум, то есть вся наука жизни, - все это прошло стороной, оставив его без изменений. Но самое интересное, что революция в романе, как психологический срез всех персонажей книги: с одной стороны сумасшедшая жажда перемен и участие в переустройстве государства, но в тоже время, поменялись лишь действующие лица, а итог один и тот же - страна вернулась к состоянию до февральской революции. Произошло все и ничего. Круг замкнулся. Фредерик вернулся на пароход.
Это чудесная книга бездействия и бессюжетности, о жизни, прожитой впустую. Это книга о том, что жизнь только чувствами чревата глупостями и инфантильностью.
Этажерки и жизнь
Чистый восторг. Если «Госпожа Бовари» ещё отдавала каким-то запашком программности, художественной заданности, то к «Воспитанию чувств» вообще нечего предъявить. И по форме, и по содержанию, и по стратегии – это та самая великая креативистская литература 19 века, которая в России определяет национальный характер, а во Франции – лежит себе спокойно на тумбочке и никого не трогает. И тем не менее это она, она, всегда под разными лицами, но всегда узнаваемая по тому шкалящему (и жалящему) уровню правдивости, который не может не быть результатом глубокого внимания и сострадания к человеческой натуре. Влюблённый хочет обманываться, а глубоко любящий видит всё в истинном свете. Только настоящее, не склонное к крикливости сочувствие может подвигнуть на изображение не героев и не злодеев, не удачливых и не несчастных, а самых обыкновенных, противоречивых и всё-таки небезнадежных - людишек. Типа нас, да. И вот после «Воспитания…» я начинаю потихоньку понимать вязнущее флоберовское «Мадам Бовари – это я». Это признание в себе общей человеческой некомпетентности, неотменимой природы промахов и глупых корыстных рывочков, короче, это первая из 12 ступеней, которую не пропустить никому из тех, кто хочет подняться над собой, даже самому Флоберу. Признание проблемы. Ступив на неё, искренне, без лукавства, можно начинать думать о чем-то большем.
Читатель, привыкший к тому, что первые двадцать-сорок страниц распределяют персонажей по архетипам, испытывая нашу недюжую психологическую эрудицию, а потом можно наблюдать «что хочет сказать автор», - погрузившись в такую литературу, рискует испытать головокружение и аэродинамическую тошноту. Герои ведут себя непоследовательно, всё время виляют от благородства к свинству, от веселого добродушия до гамлетической серьёзности, от впечатлительности дурного поэта до расчетливости содержанки, и с определенного момента понимаешь, что у этих спектров не всё ладно с расставлением плюсов и минусов, да и вообще они весьма совместимы. Дальше происходит чудесное: уже из суммы противоречивых поведений начинаешь выстраивать общие впечатления не о ходульных типажах, а о живых-живехоньких людях, которых нельзя очертить двумя словами. Только прожив с ними целую жизнь (данную, заметьте, в виде фактологической цепочки, перемежающейся диалогами и описанием интерьера), можно попытаться сказать, что в них хорошо, что дурно, что главное, а что – мелочи, и, возможно, намекнуть, какие именно оплошности сделали их жизнь такой, а не другой, более желанной. Автор тем временем сдержан. Иногда он из желания вести повестование ровными слоями и не делать акцентов, вводит абсолютно беспречинные и столь же очаровательные детали. Вот незнакомый нам художник отрывается от своего пейзажного эскиза, чтобы обронить взгляд на героев - и пропасть из виду навсегда. Вот на балу женщина, одетая сфинксом, харкает в салфетку кровью и кидает её под стол, и герой почему-то думает о трупах в морге, которым льют воду на волосы. Вот случайные прохожие, соседи, половые. Фонари, оторванные пуговицы, забытые на скамейке цветы. Это вся поэзия (может быть, лучшая из возможных), которую автор готов предоставить. А основная его роль - описывать, каким сукном обиты экипажи, на сколько персон накрыт ужин, какой лиф у платья, какие безделушки расставлены в будуаре. Количество упоминаний слова «этажерка» к середине первой части начала меня даже пугать. К 11-му я уже смеялась. Потом была сцена, в которой главный герой узнает, что получает наследство, и первая его мысль: он сможет вернуться в Париж и видеть свою безнадежно возлюбленную, а вторая: он купит шикарный дом, обставит вот такой и вот сякой мебелью. А какие там будут этажерки! - мысленно восклицает герой, и вот на этом месте я поняла искусство как приём)). Затем, правда, стали преобладать жардиньерки.
И ведь какая нужна выдержка, чтобы наполнять повествование всеми этими этажерочками просто потому, что так мы делаем в жизни, просто потому, что иначе – ложь и патетика. И как трудно замечать в этом изобилии обстановок, покупок, билетных корешков, лососей в бешамеле, кюрасо (есть персонаж, который в течение 30 лет каждый день с утра до поздней ночи сидит в разных питейных и ресторанах), что первая мысль – всё-таки про возлюбленную. Что роман этот о слабом, ленивом и неталантливом метросексуале, который, тем не менее, имел что-то святое и мучился всю жизнь от неосуществимой, но вполне конкретной любви. И ещё труднее понять, что это никакое не умиление над истинными трагическими чувствами (от коих - увы - мы терпим не ножевые ранения и прочее благородство, а всё как-то дрязги, двуличье и сделки с совестью), а напутствие относиться к своей и чужой жизни серьезнее: не мучить и мучиться, не малодушничать, желая смерти соперникам, а или уж стреляться, или прижечь раны и жить заново, не замыкаясь в знакомствах и вкусах своей первой молодости. То есть делать то, что человеку крайне не свойственно. Вторая ступенька.
Вся наша жизнь состоит из старых заборов и в этом Флобер абсолютно прав. Мы на них уже давно внимания не обращаем. Автор довел до совершенства технику унылого описания. От всех этих его старых домов, покосившиеся лестниц и чахлых деревьев тут же хочется повеситься, чтобы на фоне всего этого весело висеть, дергаться, болтать ногами, что внесет в этот печальный пейзаж столь необходимое художественное разнообразие. Но текст только кажется унылым, скоро он очень органично, по-флоберовски затягивает,вдавливается в поры кожи и гармоничное ощущение произведения не покидает до самого конца. До конца твоих дней.
Произведение, несомненно, более зрелое, чем "Госпожа Бовари". Глубинный смысл постоянно ускользает, надуманная часть жизни высшего общества уже не кажется таковой и в памяти всплывают знакомые с детства образы, созданные Мопассаном. Сочетание сентиментального, циничного и первая познаваемость мира возвращают самого тебя в прошлое, в собственные воспитания чувств, туда, где те же самые дамы разного возраста, бесшабашность унаследованных капиталов и жизнь только набирает силу. Произведение очень позитивное для понимающих. Проходят десятилетия, а жизнь так и не утратила тех самых, юношеских красок. Допускаю, впрочем, что оценить все это сложно, глядя со стороны в кажущейся объективности. Когда-то я пытался одолеть этот флоберовский труд, но, как понимаю теперь, это было бессмысленно. Книга не для всех.
Слишком чувствителен и недостаточно прямолинеен
Так получилось, что этот роман читался в параллель с романом другого француза и классика, Эмиля Золя "Накипь". И довольно долго было ощущение чрезвычайной близости, если не схожести книг. И тут и там молодые люди, приехавшие покорить Париж, и тот и другой герой сосредотачиваются над тем, как им устроить свои любовные делишки — не влюбиться и создать затем семью, а именно уладить делишки — найти любовницу и лучше, если не одну, да ещё при этом не чураться разного рода случайных приключений на этой ниве. И довольно долго было ощущение, что Эмиль Золя, в моём личном восприятии, обгоняет Флобера — как-то мне язык и образы Золя показались сильнее и доходчивее, да и сама проблематика изложена им более остро и жёстко. Но поскольку Золя я читал глазами, а Флобера слушал, то разница в восприятии (разные репрезентативные системы задействованы) вполне могла сказаться на оценке, тем более, что "Воспитание чувств" показался пообъёмнее.
Однако схожесть эта оказалась только внешней. Потому что в романе Флобера помимо чисто личной романтической истории влюблённости молодого человека в даму своего сердца (увы, замужнюю и старше по возрасту — иначе и трагической истории не было) довольно массировано показана вся предыстория французской революции 1848 года. По крайней мере, восемнадцатилетний Фредерик Моро приезжает в Париж за несколько лет до революционных событий (сентябрь 1840 года) и вся предреволюционная ситуация не просто разворачивается на его глазах, но довольно многие его знакомые и друзья становятся не только рядовыми участниками революционных событий, но даже довольно заметными их персонами.
А что же наш молодой герой? Да ничего! В том смысле, что никакой решительности в своих политических взглядах и убеждениях у него нет и нет никакой чёткой внятной позиции во время всех этих классовых столкновений и бурлений — точно так же, как нет этих качеств и свойств и в интимной любовной романтической сфере жизни. Фредерик стремится добиться благосклонности госпожи Арну и устраивает едва ли не осаду в течение многих лет, однако параллельно с этим устраивает свои любовные делишки довольно банально и прозаически, пользуясь услугами дам сомнительного свойства и порой шарахаясь то от одной высокопоставленной любовницы к другой, при этом непрерывно недоговаривая и обманывая всех и вся. И вот это его характерологическое свойство бесхребетника и вруна и стало его визитной карточкой на протяжении всего романа — мы встречаемся с Фредериком в последний раз уже в другой эпохе, в 1867 году. И там же и тогда же происходит последняя его встреча с женщиной, которую он романтически любил всю жизнь, благосклонности которой добивался упорно и настойчиво и даже сумел склонить её голову на свою грудь и заключить её в объятия... но не смог удержать её и сделать счастливой. Слишком заврался, слишком заметался как заяц, слишком старался приспособиться и пристроиться. В результате ни карьеры, ни любви.
L'Éducation lecteurs
В канун родительского дня вспомнив светлой памятью Мадам Бовари, перейдём к другому известному роману Флобера.
Его можно читать и как исторический роман - здесь изнутри описана революция 1848 года во Франции. Он исторический ещё и потому, что Флобер перемещает тебя в другую эпоху своими нескончаемыми деталями быта, одежды, кушаний и интерьера - и ты натурально путешествуешь во времени.
Но в первую очередь это роман воспитания. Да даже в названии это указано. Чьи чувства здесь воспитываются? Не только Фредериковы, но и читательские: пока взрослеет и набирается опыта главный герой, вы вспоминаете как взрослели вы, или прикидываете как лучше повзрослеть. Приходит на ум гончаровская "Обыкновенная история": наивный Адуев тоже познаёт фунт лиха и черствеет.
Воспитание чувств не удастся, если всегда чувствовать одно и то же - нужно пробовать разное. Вот Моро невольно и пробует на вкус четырёх разных женщин, 4 различных типа отношений.
1) Первая любовь, она же святая, чистая, самая сильная, запоминающаяся любовь (г-жа Арну). Отношения здесь благоговейные, Она - это такой священный божественный образ, монумент на пьедестале, овладеть которым значит обесчестить святыню, развеять Тайну. Но воздыханий здоровому мужчине мало, и он идёт к...
2) Страстная любовь, или любовь телесная, эротическая (Розанетта). Эта розочка-Капитанша, почти куртизантка, демонстрирует идеал чувственных мужщин: она шикарно выглядит, она доступна, она не очень умна. Пресытившись ею, Фредерик находит утешение у...
3) Любовь по уму, душевная любовь (госпожа Дамбрёз). Фредерик любит её за её достоинства: ум, проницательность, опыт, искренность. Они родственные души, их союз платонический, но оттого не менее сильный. Что сильнее, Эрос или ratio, каждый решает сам за себя. Но после парижской суеты, после шума часто хочется...
4) Любовь-умиротворение, спокойная любовь (Луиза). Без фонтана чувств, без патетики и лоска. Зато любовь преданная, тихо-мирная, "жили они долго и счастливо и умерли в один день".
Кого и в какой пропорции действительно любил Фредерик, а на ком он только оттачивал свои чувства решать читателю. Учитывая концовку, где лучшим моментом жизни признаётся отроческий поход в бордель с букетом цветов, начинает казаться, что все эти любови - праздная суета, "всё не то". Что же тогда "то"? Спросите что полегче. Это может быть Дело, может быть Долг, может быть Честность - Флобер не даёт чёткого ответа.
Может, вместо воспитания чувств, лучше заняться воспитанием детей, в том смысле, что отринуть все романтические приключения и взяться за что-то серьёзное и значимое, типа завести уже наконец семью и жить кротко и безгрешно? Не случайно дети дважды "мешают" Моро в его affairs: когда заболевает сын Арну перед её приходом на свидание, и когда от болезни умирает их с Розанеттой ребёнок. Болеющие дети как бы восклицают: "Пока вы там крутите шуры-муры, мы, живые люди, тут страдаем по вашей вине". Осознав нечто подобное, Фредерик едёт к Луизе за спокойствием и семьёй, но уже поздно.
А теперь вспомните, скольких партнеров и любовников вы сменили, сколько раз вы ложно влюблялись, прежде чем найти того самого единственного и неповторимого человека, с которым вы сейчас, или подумайте через что вам ещё нужно пройти, чтобы найти - и вы поймёте, что это вечный роман, хоть местами и нудный из-за политики, но вечный и знаковый. Vive Flaubert!
Смерть чувства.
«Боюсь, что в той вещи, которую я пишу сейчас, ошибочна сама концепция… заинтересуют ли слабые характеры?» - писал Гюстав Флобер своей подруге Жорж Санд 1 ноября 1867 года. Французский писатель к тому времени уже три года трудился над новым романом. Он задумал произведение, которое бы поведало «историю чувств», в котором бы главные герои были трусливы и влюблены, где не было бы очевидной интриги, отсутствовали яркие драматические события, где все самое главное происходило в сердцах. Сохранились уникальные заметки Флобера над сценарием романа в ту пору, когда писатель только обдумывал свой замысел. «Чувство кончается само собой – они расстаются. Конец: они видятся время от времени – потом умирают». Это был первый сценарий, черновой набросок, но уже здесь улавливается суть – чувство кончается само собой.
Последний опубликованный при жизни гениального Флобера роман. «Самая личная книга Флобера» (Э. Золя). История рождения, расцвета и смерти чувств. «Госпожа Моро», «Посредственные люди», «Неудачники», в конце концов, название было дано - «Воспитание чувств. История молодого человека».
15 сентября 1840 год. Раннее утро, пароход «Город Монтеро» отчаливает от набережной Святого Бернара. Молодой человек лет восемнадцати наблюдал как в утреней дымке исчезает Париж. Впереди его ждал родной Ножан-на-Сене, мать, планы на учебу, карьера. А еще мечты о будущем, жажда любви и признания.
Я начинала читать «Воспитание чувств» с острым чувством счастья. Я так соскучилась по классической французской прозе, с первых строк, с первых страниц я оказалась в том мире, который покорил меня много лет назад. Неспешный, плавный, завораживающий язык, поэзия природы, романтика пейзажей, переполненное сердце юного героя, описание невероятно красивой, элегантной и загадочной девушки. Эту книгу стоит прочесть хотя бы ради этих описаний героев, этого влюбленного взгляда, путешествия в прошлое. И я тут не голословна, в примечаниях к книге, я прочла, что «Воспитание чувств» написано настолько подробно, с такой исторической достоверностью, что исследователи рекомендовали прочесть роман всем, кто хочет познакомиться с повседневностью эпохи, предшествующей государственному перевороту. По-моему, это захватывающе интересно – читать не только ради истории героев, но и ради погружения в эпоху.
Флобер пишет возвышенно и романтично. «Любовь – это духовная пища и как бы атмосфера таланта». Он наделяет героев высокими порывами души. И при этом не забывает о своем замысле, высокие порывы оборачиваются слабыми потугами на действие. Мечты остаются в сердце, поступков же нет.
«Для иных людей действие тем недоступнее, чем сильнее охватившее их желание».
В конце концов, поэзия и красота слога ушли на второй план, и я сосредоточилась на событиях. И вот здесь мне было не просто. Мне не нравился главный герой, его затянувшиеся, бесплодные попытки сблизиться с предметом страсти, его какая-то мелочность и трусость… Флобер делает своих героев слабохарактерными намеренно, он действительно лишил читателя какой-либо динамики. Но и описание чувств, было уже невыносимо. Медленное развитие, превратилось в мучительно затянувшееся переливание из пустого в порожнее. Бессмысленные разговоры с друзьями, за которыми не стояло ничего, никаких шагов, лишь слова на ветер, вызывали скуку… Для того, чтобы читать этот роман мне нужно было отказаться от желания действовать. Эта книга о другом, о том, как можно жить и любить в бездействии, о душевной апатии.
Этот роман стал символом своей эпохи. Его смогли оценить по достоинству лишь после смерти Флобера. И в чем-то я понимаю резкую критику современников. Ведь если сравнивать с «Госпожой Бовари», эта книга уступает. Но я напоминаю себе, что таков был замысел автора, что он хотел показать, почему чувства умирают, как под влиянием внешнего сердце погибает. И только в таком контексте, я приняла «Воспитание чувств». Но в любом случае, эта книга – роскошь для тех, кто ценит и любит французскую классику XIX века.
«Перед расставанием бывает минута, когда любимый человек уже не с нами».
Лучше излишество, чем умеренность, пустыня, чем тротуар, дикарь, чем парикмахер!
Глубокие чувства похожи на порядочных женщин: они страшатся, что их разгадают, и проходят по жизни с опущенными глазами.
Что такое «порядочная женщина»?
Кто придумал и ввел в лексикон это понятие?
Хочется ли «порядочной женщине» быть ею?
«Порядочная женщина» - узница условностей, кому, как ни ей знакомо постоянное чувство вины по любому поводу, иногда, устав от условностей, ей хочется быть иной, но какой, как правильно выразить невыразимое, как спрогнозировать то, что потом о ней скажут. Именно грибоедовское, что «будет говорить княгиня Марья Алексеевна» терзает душу таких женщин и делает их несчастливыми. Очень часто именно это племя правильных женщин не познает любви, не знает, что такое страсть и как бьется сердце от взгляда любимого.
Ах, и еще раз ах! Счастлива ли мадам Арну? Она воспитывает детей и чувства, утверждая, что, если любишь женщину, то женишься на ней, а, если она занята, не обращаешь на нее внимания. Разве в жизни так бывает. Бывает. Эгоизм – прочная основа целомудрия.
Чем дальше углубляешься в книгу, тем активней влюбляешься в автора.
Флобер, апостол рефлектирующего искусства, в его произведениях ощущается определенная замкнутость, камерное настроение. Флобер советовал: «Изучайте предмет до тех пор, пока не постигните существенных его отличий от других предметов и не сумел выразить их словами».
Даже Флобер, апостол объективности и полубог эстетизма в своих шедеврах дал глубокую картину жизни.
Без идеи не может быть ничего великого!
Без величия не может быть ничего прекрасного!
Написано в рамках "Игры в классики"
С таким многообещающим названием я никак не ожидала, что мне будет так смертельно скучно это читать. Роман состоит из трёх частей. Вся первая часть состоит из походов в гости под любым предлогом, чтоб увидеть Её. Во второй части чуть-чуть стало интереснее из-за дуэли, наконец, я подумала, у этих влюбленных что-то продвинулось, ан нет, наш герой стал смотреть на других дам, при этом всё равно думает о Ней. А когда дочитала третью часть, впервые я так злорадствовала над героем и радовалась, наконец, дочитала эту мутную книгу, которую я мучала две недели.
Ещё хочу отметить, что нигде я ещё не видела столько примечаний, которые мне ничего не говорили. Неужели, я такая глупая?! Пока прочитаешь на одной странице все восемь непонятных примечаний, уж забудешь, о чём читала. Также в этой книге чересчур много политики, я лично не против нескольких разговоров про политику, чтобы можно было понять, чем жили тогда герои, но я считаю, её было ОЧЕНЬ много.
Видимо, французская классика 19 века не для меня.
Второе прочитанное произведение у Гюстава Флобера. Конечно, после "Мадам Бовари".
Единственное сходство, которое я проследила в этих двух произведениях, - это наличие безупречного языка, что несомненно подняло господина Флобера ещё выше в рейтинге моих любимых писателей.
Единственное, что не очень понравилось, - это описание Парижа. Париж, Париж. Вечный Париж. А ведь меня ждёт ещё впереди Гюго, и мне становится страшно. Да вот не очень-то я воодушевляюсь однообразными описаниями этого города со всех сторон.
Единственное, из-за чего было сложновато читать, - сноски. Я читала и думала, что это вторая эпопея "Войны и мира". Тяжело читать сноски бывает, особенно в большом количестве. Об этом указала и raima .
Единственное, что мне близко в образе главного героя, - это его душевные терзания, смуты. Желания любви и отказ от этой же любви. Это как у Асадова в стихотворении "Чудачка". "Так какой же любви она ждёт?".. А тут так же, но про главного героя.
Единственное, что я узнала или уточнила для себя, - в те годы учились раздельно мальчики и девочки, очень дорожили временем проведённым вместе, испытывая глубочайшую привязанность к этим людям. А так интересный быт и жизнь молодых людей того времени: мечты, переживания, театр, литература. Сейчас это всё вышло на новый план, а мне близок тот, прежний, тот, в котором я не жила, который не застала.
Единственное, что меня отталкивало от главного героя, - это его нерешительность, нежелание что-либо делать, где жизнь представляется только чередой случайностей на своём пути. Я не люблю слабых людей, нет, скорее даже малодушных и ленивых настолько.
Единственное, из-за чего я не могла бросить читать это произведение, - не только игра, но и сам сюжет: влюбленность молодого парнишки в женщину бальзаковского возраста.
Единственное, из-за чего я боялась начать читать это произведение, - негативный отзыв raima , которая читала этот роман вместе со мной в результате розыгрыша в игре (о, Боже, какое странное словосочетание).
Единственное, ради чего я бы перечитала этот роман, - это чтобы насладиться великолепным переводом и чтобы прочитать более внимательно, а не впопыхах ночью.
Единственное, из-за чего было относительно тяжело читать, - это политические моменты. Революция, волнения в стране, 1848 год. Наполеон. Я же ничего в этом не понимаю. И не стала лучше понимать, к сожалению.
Единственное сходство меня и главного героя, - это начать и не всегда закончить. Фредерик не заканчивает никогда ничего, я со своей пунктуальностью и обязательностью стараюсь делать это, как можно реже. Если в отношении себя, то можно. Если в отношении других, то никогда. А главный герой же приехал в Париж именно для того, чтоб приносить людям добро и пользу. Но иногда начинания так и остаются лишь начинаниями.
Единственное, что во всей этой эпопеи замечательно, - это сатира Флобера. Этакий Салтыков-Щедрин, нет, получше.
Да, что тут распинаться. Мне понравилось, не смотря на некоторую затянутость сюжета. Я бы сократила страниц этак на 100.
А так, хочу сказать, подводя итог, что "Воспитание чувств" - это роман уникальный в своём бытии.
Е-д-и-н-с-т-в-е-н-н-ы-й.
Оставьте меня в покое со своей отвратительной реальностью!
Молодой человек в задумчивости ходит по книжному магазину, думая, взять ему "Белую гвардию" или нет. Имея симпатию к советским книгам, он уверенно подходит к выоским книжным стеллажам и ищет нужную книгу. Вместо Булгакова он нашел Гюстава Флобера. Он не мешкает, ибо ему, молодому человеку, находящемуся в самом расцвете сил, стало интересно, что можно узнать о воспитании чувств от Гюстава Флобера.
Примерно так я и приобрел замечательный роман Флобера.
В начале произведения был так хорошо описан пароход и главный герой - восемнадцатилетний Фредерик Моро, что я уже прыгал от радости, думая, что автор будет описывать морские путешествия. Но нет.
Сам сюжет не витиеват, идея не оригинальная даже для того времени, но ведь главное - как все преподнесет автор. Роман популярен как в XIX веке, так и в XXI веке, ибо у нас те же проблемы и потребности, что и у наших предков.
В центре повествования рассматривается Фредерик Моро и его насыщенная событиями и драмами жизнь. Он, как это ни странно, влюбляется в замужнюю женщину и, как гетевский Вертер, не в силах убить ее мужа или хотя бы сбежать с его женой, а потому страдает. Но если чувства Вертера были настолько сильны, что он даже не смел взглянуть на другую женщину, то наш Фредерик не только смотрел, но и трогал и изображал страстного любовника с богатыми женщинами тогда, когда ему это было выгодно.
В произведении полно персонажей, многих из них даже забываешь к концу произведения, несмотря на то, что автор коротко (но ясно) дает понять о дальнейшей судьбе всех героев произведения.
Хотелось бы рассмотреть г-жу Арну (ту самую любовь Фредерика!), Фредерика и Делорье, его друга.
Г-жа Арну представляет собой привлекательную женщину с большими голубыми глазами. Она верна своему похотливому и дурному (во всех отношениях) мужу и, в отличие от стендалевской г-жи де Реналь, до конца сопротивляется страсти, которая в конце концов толкает ее на грех.
Фредерик искренне считает, что г-жа Арну - его первая и настоящая любовь, однако ему это не мешает добиваться выгоды от женщин и впадать в депрессию из-за недостатка внимания со стороны г-жи Арну - часто горе он топит в женской ласке и любви.
Делорье - антипод Фредерика, его лучший друг. Именно он строит с Фредериком планы на светлое будущее. Если Фредерик руководствуется сердцем и мечтает о настоящем семейном счастье с любимой женщиной, то Делорье руководит его разум, жаждущий блестящей карьеры.
Гюстав Флобер скачет от одной темы к другой. Если сейчас герои говорят о политике, то спустя секунды мы переносимся в публичный дом. Флобер умело погружает читателя в новую атмосферу, преподнося подробное описание интерьера, чтобы читателю было как можно комфортнее.
На протяжении всего произведения автор ни единого намека не дает как на счастливую концовку, так и на печальную. Лично меня конец удивил и огорчил, ибо печально сознавать, что юношеские мечты так и не реализовались из-за многочисленных ошибок молодых людей.