Евгений Водолазкин – филолог, специалист по древнерусской литературе, автор романа «Соловьев и Ларионов», сборника эссе «Инструмент языка» и других книг. Герой нового романа «Лавр» – средневековый врач. Обладая даром исцеления, он тем не менее не может спасти свою возлюбленную и принимает решение пройти земной путь вместо нее. Так жизнь превращается в житие. Он выхаживает чумных и раненых, убогих и немощных, и чем больше жертвует собой, тем очевиднее крепнет его дар. Но возможно ли любовью и...
Что такое смерть, спросил Арсений.
Смерть - это когда не двигаются и молчат.
Вот так? Арсений растянулся на мхе и не мигая смотрел на Христофора.***
Почему он ушёл умирать? Почему не умер среди нас, его любивших?
Шершавым прикосновением Христофор вытер слёзы Арсения. Поцеловал в лоб.
Так он предупреждает нас, что в последнюю минуту каждый остаётся наедине с Богом.***
Сначала я буду говорить о смерти, сказал старец, а потом, если получится, о жизни.***
Твою дивизию, в сердцах воскликнул юродивый Фома. Так ведь русский человек - он не только благочестив. Докладываю вам на всякий случай, что ещё он бессмыслен и беспощаден, и всякое дело может у него запросто обернуться смертным грехом.***
При Иоанновом монастыре жил юродивый Арсений, называвший себя Устином, сказала Александра. У кладбищенской стены.
Сейчас там нет стены.
Нет даже кладбища. Александра подлила Строеву чая. Кладбище стало Комсомольской площадью.
А как же покойники, спросил мальчик. Что ли они стали комсомольцами?
Строев наклонился к самому уху ребёнка:
Это выяснится в ходе раскопок.***
Но любовь (Строев взмахнул руками) - это такое всепоглощающее чувство, от которого, как я понимаю, просто судорогой сводит. Колбасит практически. А я такого не чувствую. Мне её не хватает - да. Мне хочется быть рядом - да. Слушать её голос - да. Но не безумствовать.
Ты говоришь о страсти, которая действительно род безумия. А я говорю о любви осмысленной и, если угодно, предопределённой. Потому что когда тебе кого-то не хватает, речь идёт о недостающей части тебя самого. И ты ищешь воссоединения с этой частью.***
Всё же русские не так мрачны, как тебе кажется, сказал Арсений Амброджо. Иногда они пребывают и в хорошем настроении. Например, после ухода орды.***
Жизнь состоит из расставаний, сказал Арсений. Но помня об этом, полнее радуешься общению.***
Знаешь, друже, всякая встреча больше ведь, чем расставание. До встречи - пустота, ничто, а после расставания пустоты уже не бывает.***
Так когда же, спрашивается, конец света, закричала толпа. Нам это важно, простите за прямоту, и в отношении планирования работы, и в смысле спасения души.
Встретившись однажды, полностью расстаться невозможно. Человек остаётся в памяти как её, памяти, часть. Эту часть создал он, и она живёт и иногда входит в соприкосновение со своим создателем. Иначе отчего же мы чувствуем дорогих людей на расстоянии?
В сущности, отвечает сама же настоятельница, одно другому не противоречит, ибо чудо может быть результатом труда, помноженного на веру.
Я скажу странную вещь. Мне все больше кажется, что времени нет. Все на свете существует вневременно, иначе как мог бы я знать небывшее будущее? Я думаю, время дано нам по милосердию Божию, чтобы мы не запутались, ибо не может сознание человека впустить в себя все события одновременно. Мы заперты во времени из-за слабости нашей.
По воде способен идти лишь тот, кто не боится утонуть.
Справедливый человек не тот, кто не обидит, а тот, кто мог бы обидеть, но не захотел.
Иногда думаешь, стоит ли привязываться к людям, если потом так тяжело расставаться.
Обнимая брата Гуго, Арсений похлопал его по спине:
Знаешь, друже, всякая встреча больше ведь, чем расставание. До встречи – пустота, ничто, а после расставания пустоты уже не бывает. Встретившись однажды, полностью расстаться невозможно. Человек остается в памяти как ее, памяти, часть. Эту часть создал он, и она живет и иногда входит в соприкосновение со своим создателем. Иначе отчего же мы чувствуем дорогих людей на расстоянии?
Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда.
Всякая встреча больше, чем расставание. До встречи - пустота, ничто, а после расставания пустоты уже не бывает. Встретившись однажды, полностью расстаться невозможно.
Есть время для общения, и есть время для уединения.
Я долго познавал мир и накопил его в себе столько, что дальше могу познавать его внутри себя.
В принципе, ответил старец, мне нечего тебе сказать. разве что : живи, друже, поближе к кладбищу, ты такой дылда, что нести тебя будет тяжело.
Я думаю, сказал Амброджо, что исчерпывается не время, но явление. Явление выражает себя и прекращает свое существование. Поэт гибнет, скажем, в 37 лет, и люди, скорбя о нем, начинают рассуждать о том, что бы он мог еще написать. А он, может быть, уже состоялся и всего себя выразил.
Божья помощь нередко посылается через деятельных людей.
Скрещение же человеческих воль уподоблю блохам в сосуде: их движение очевидно, но разве оно имеет общую направленность? Потому у истории нет цели, как нет ее и у человечества. Цель есть только у человека. И то не всегда.
Движение времени уподоблю спирали. Это повторение, но на каком-то новом, более высоком уровне. Или, если хочешь, переживание нового, но не с чистого листа. С памятью о пережитом прежде.
Что вы за народ такой, говорит купец Зигфрид. Человек вас исцеляет, посвящает вам всю свою жизнь, вы же его всю жизнь мучаете. А когда он умирает, привязываете ему к ногам веревку и тащите его, и обливаетесь слезами.
Ты в нашей земле уже год и восемь месяцев, отвечает кузнец Аверкий, а так ничего в ней и не понял.
А сами вы ее понимаете, спрашивает Зигфрид.
Мы? Кузнец задумывается и смотрит на Зигфрида. Сами мы ее, конечно, тоже не понимаем.