Рецензии на книгу «Пробуждения» Оливер Сакс

Прославленное и благородное семейство Саксов

В месте, которое мы назовем «Литературная вселенная», в галактике (пока смой крупной, но, я убежден, лет через 30 это уже будет не так) «Написанное людьми» вращается планета (самая крупная, и, при этом, обитаемая) под названием «Книжная». На этой планете много стран – самая большая и (что редко бывает в жизни) самая богатая, это, конечно, страна Художественной литературы. Страны драматургии, Поэзии – тоже легко обнаруживаются на глобусе данной планеты. А в стране киносценариев есть даже портал в другую галактику («Снятое людьми»). И на этой планете есть небольшая страна (размером с Румынию), которая называется страна Научпопа.
Эта страна не такая богатая и большая как страна художественной литературы, но её история восходит к седой древности, к овеянной пылью веков традиции. Прародители этой страны не были королями – но они были рядом с королями, и, в отличии от куда более снобистской страны «чистой науки» - умели заставить себя слушать всех, а не только друг друга. В этой стране до сих пор есть жизнь, в то время как другие ветер истории смел с карты. Именно в этой стране есть совсем маленький городок, называющийся «Медицинский научпоп», куда мы и перенесемся.
Этот городок (подчеркиваю, именно городок), конечно, бесконечно далек от статуса столицы или самого крупного города данной страны – и то и другое место плотно занято Биологическим (по совместительству еще и атеистическим, по крайней мере в тех кварталах, где речь идет об антропологии) научпопом (мэра этого города вы, конечно, все знаете ). И если города Физический научпоп или Математический научпоп могут попытаться потягаться со столицей, то Медицинскому здесь делать нечего – это как Твери тягаться с Москвой за звание столицы России: права у неё есть, и история есть, да только столицей она не станет. Но, с другой стороны, именно в этих городках, древних, но не уничтоженных урбанизацией, дышится совсем иначе. Пройтись по историческому центру, вдохнуть этот воздух, посмотреть на архитектуру, которую, в силу отсутствия денег не догадались снести и застроить торговыми центрами – вот за что мы любим древние города. И пусть иногда в этом городе и возникают (куда ж от этого деться) здания уродливого новодела (о нем я уже писал) – в силу экономическим причин они не могут уничтожить облик этого города. И все в этом городе знают семью Саксов.
Семья Саксов для данного города очень большая и древняя – вообще, в стране научпопа фамильное значит мало, это не страна художественной лигатуры, поэтому фамилии там наперечет, а многих до сих пор её не имеют – тем ценнее то, что любой житель этого города знаком с Саксами. И, конечно же, при произнесении фамилии Сакс жители скажут имя – ЧКПЖЗШ (ода ему) – самый прославленный представитель данной фамилии, успевший побывать даже мэром этого города, да не просто мэром, а мэром в трудные времена (хотя для маленьких городков все времена трудные). Но, конечно, ЧКПЖЗШ далеко не единственный представитель семьи Саксов. У ЧКПЖЗШ есть младший брат, представитель той же ветви семьи Саксов – Антрополог . Как дети одних родителей они чрезвычайно похожи, причем Антрополог старательно пытается подчеркнуть это сходство – но, при одном взгляде становится понятно, кто в семье первая скрипка, а кто даже не вторая. Антрополог, в отличии от вальяжного и лощеного ЧКПЖЗШ полноват, носит толстые очки, и, конечно, ему далеко до харизмы и убедительности старшего брата. Но родственников не выбирают – они братья, и пусть младший навсегда в тени старшего, невооруженным глазом видно, что это родня.
Роль ЧКПЖЗШ как главы семьи могли бы оспорить многие – в первую очередь представители другой ветви семьи Саксов. Семейная драма, характерная для древних семей – ЧКПЖЗШ, Антрополг дети не старшего сына, которые должны были унаследовать все, а среднего. И пусть в стране научпопа нет четко прописанного закона о наследии по праву первородства – эти общечеловеческие законы еще никто не отменил. И больше всего хотели бы их исполнения дети старшего сына, дети монографического подхода. Вообще, монографический подход в семье Саксов дал куда больше отпрысков, чем полиграфический. И по праву первородства, и по праву, существовавшему в стране научпопа, согласно которому созданные в рамках одной темы дети имеют больше прав (старый закон, идущий еще от тех времен, когда Страна научпопа была вассалом страны Чистой науки – те времена давно прошли) – представители ветви монографического подхода должны были быть главными. Но жизнь несправедлива – ЧКПЖЗШ самый известный, самый богатый, самый знаменитый представитель семейства Саксов, глава семьи, а дети, похожие на него (и явно появившиеся не без его участия) гуляют по всему городу медицинского научпопа, да и по всей стране научпопа в целом.
Монографическая ветвь семьи Саксов намного многочисленнее полиграфической – это и тетя Мигрень , это и дядя Пробуждение , кузен Остров дальтоников и кузина Музыкофилия (дети младшего представителя монографической ветви), Галлюцинация (о ней я уже писал) - все это уважаемые члены городской общины (даже двоюродная племянница On the Move: A Life , давным-давно живущая в стране Автобиографий – желанный гость в этом городе просто в силу величия своей фамилии). И в данном случае речь пойдет о дяде для ЧКПЖЗШ и Антрополога – Пробуждении.
Как представители более строго, в их понимании, научного подхода, все члены монографической ветви семьи Саксов похожи друг на друга. Дядя Пробуждение здесь не исключение. Подрабатывавший в свое время доцентом, да еще специализирующийся на одной узкой теме (черта, как я уже сказал, характерная для этой ветви), ему далеко до яркости и витальности ЧКПЖЗШ. Более того – там, где ЧКПЖЗШ мог завести толпу, соблазнить женщину – дядя Пробуждение может лишь усыпить. Это пример того самого человека, который перед рассказом притчи прочитает целую лекцию, что же такое притча и сразу же вторую лекцию – почему притчи так необходимы. После этого будет сама притча – но мало кто сможет её услышать, ибо мало кто сможет до неё досидеть. В то же самое время, что бы кто ни говорил – это Сакс, и как любой Сакс он умен, проницателен и, при этом, не лишен своего обаяния.
Дядя Пробуждение (так-то понятно что не дядя, а скорее старший сын в монографической ветви, но, так уж получилось, что мы всех соотносим с главой семьи - ЧКПЖЗШ), конечно, не очень доволен, что его племянник-выскочка занял место, полагающееся по праву если не ему, то хотя-бы другому представителю его ветви. Ему не нравится нарочитая легкость племянника, то, как он легко и непринужденно говорит о темах, о которых так говорить, по мнению дяди, нельзя; то, как племянник игнорирует научную терминологию; то, как племянник, по мнению дяди, профанирует чрезвычайно важное знание. Не думаю, что племянник делает это из вредности – скорее их неприязнь это результат их непохожести. Если вы считаете своим другом ЧКПЖЗШ – сомнительно чтоб вы могли подружиться с дядей Пробуждением. Правда обратного эффекта нет – и, если вы сначала познакомились с дядей Пробуждением, не исключаю что вам понравится и ЧКПЖЗШ.
Фундаментально образованный и эрудированный дядя Пробуждение (от Канта до Кантора, от Павлова до Лурии ) все-таки не лишен своих чувств – в частности, дядя Пробуждение сентиментален. Это как-бы вплетено в него – четкое понимание, что просветление это лишь временное в сочетание с той непроглядной тьмой, окружающей человека – не дает ему быть оптимистом. Краткосрочная победа и медленное-медленное угасание отразило на нем неизгладимый отпечаток – а семейная ветвь, из которой он родом, мешает ему переключиться на какую-то другую тему. Нет, Пробуждение не должен быть другим – он абсолютно органичен в своей жизни. Но если вы хотели продолжить знакомство с ЧКПЖЗШ, но в лице другого представителя семейства Саксов, мой вам совет – лучше познакомьтесь с Антропологом.
Пробуждение как-бы балансирует между ярким, четким светом науки, и между тьмой мистицизма – но мистицизма не мракобесного, а того самого научного мистицизма, куда может съехать даже самый четкий и светлый разум. Как здесь может не проявиться мистицизм?

В течение последнего года мы наблюдали некоторые осложнения, связанные с длительным приемом леводопы — повторное появление ригидности, заикания и т. п., — но при всем том можно считать это состояние вполне терпимым, учитывая, что она была настоящим мертвецом на протяжении сорока восьми лет.

48 лет (это история Иды Т.) человек был, по факту, мертв. Не потерян, а именно медицински мертв – и возвращение его к жизни оценивалось, конечно, чуть большей вероятностью, чем воскрешение мертвеца – но, будем честны, когда человека, казавшийся мертвецом, воскресает – значит он не был мертв, а такой вердикт вынесли в результате плохого обследования. Но здесь то обследование было первоклассным – и воскреснуть при таком отсутствии неопределенности, боюсь, задача куда более сложная, чем воскреснуть необследованному мертвому.
Тема относительности той грани, разделяющей мир живых и мир мертвых – ключевая для историй дяди Пробуждения. Что ни говори, (у меня, кстати, тоже вполне себе мистическое сознание – от которого не отказывается даже сам мистер Сакс, при всей его научности) – вернуться с того света дано не каждому, а эти истории показывают, что пребывание там может сильно изменить любого, и здесь мы подходим ко второму ключевому вопросу – вопрос этичности воскрешения. Фактически то, что проделывает Сакс – это попытка воскрешения из мертвых, просто воскрешение и смерть здесь предстают в чуть более широком, чем обычно, смысле. И здесь возникает этический вопрос, затронутый даже у Кинга в Кладбище домашних животных – надо ли это делать? Нужно ли дергать Бога за бороду именно в таких вещах? А если границы немного раздвинутся, и воскрешать получится уже полноценных мертвых – пусть с такими же эффектами и побочными действиями, как от применения левдопы? Ответ Сакса как врача – для больного сделано недостаточно, если не сделано все (как Януш Корчак , но про воспитание ребенка). Мой ответ был бы куда более осторожным –и здесь, видимо, вылезает мое мистическое сознание – как-выясняется куда более мистическое, чем у Сакса. Вопрос эвтаназии как-бы следующий после Пробуждения – и этот вопрос, как я считаю, может оказаться значительно проще, чем предыдущий. Ведь что такое отказ от жизни и принятие смерти, когда мы пересматриваем эти понятия сами по себе? И не потому ли люди, вернувшиеся оттуда, похоже, не очень хотят здесь оставаться?
(Здесь было несколько абзацев с рассуждениями о жизни и смерти применительно к книге, но после того как я их перечитал – решил оставить все эти вопросы другим. Прочитав их можно было бы подумать, что книгу читать не надо – а я бы этого не хотел).
Будете в городке Медицинский научпоп – не примените заглянуть к дядюшке Пробуждению. И если вы прорветесь через две плотно закрытых двери Введения, и сможете выдержать его научную речь – вы получите нечто большее, чем удовольствие от прочтения хорошей книги. Старику скучно и одиноко, вся слава досталась не ему – но это вовсе не потому, что он хуже. Просто он намного глубже – а, в наши времена, это не комплимент.

Мы живые!

Везет мне в этом году на авторов, для которых писательский труд не является основным, а их произведения находятся на грани художественного и документального. Вот и Оливер Сакс, в первую очередь, невролог и нейропсихолог, но мировую известность ему принесла писательская деятельность. Являясь популяризатором медицины, Сакс в своих книгах описывает врачебную практику, но применяя к сухому контексту медицины иной подход. Описывая истории "пробуждений"автор подходит к пациентам не только с механической точки зрения, как к объектам для исследования, но и с человеческой, видя в них прежде всего людей, со своими переживаниями и душевными муками.

Страшно подумать, что подобного рода болезнь, как летаргический энцефалит и последовавший за ней синдром постлетаргического энцефалита имели место быть. Между тем Сакс называет это великой эпидемией сонной болезни и приводит цифры в почти пять миллионов человек, которым эта болезнь искалечила жизни. Причем нельзя назвать это сном в прямом понимании этого слова, это метафорический "сон", который обусловлен апатией, отсутствием эмоций, трансом, обездвиженностью и прочим. Больной и не спит, и не бодрствует, являясь по сути статуей, живым трупом, безучастным зрителем пролетающей жизни, будто находясь на бесконечном сеансе в кинотеатре без возможности покинуть зал. Только представьте, люди у которых была своя жизнь, карьера, друзья, семьи, планы на будущее, постепенно впадали в состояние схожее с летаргическим сном. Люди, которых возможно ждала совсем другая жизнь, оказались в заложниках болезни, запертыми в своем организме и разуме как в индивидуальной тюрьме, сроком на несколько десятилетий.Одним, эта болезнь перечеркнула семейное счастье, другим - детство и юность. Чьи-то мужья, жены, сестры, братья, сыновья и дочери в какой-то момент теряют связь с реальность, а потом попадают в еще одну тюрьму - госпиталь для хронических больных, поскольку родные не имеют возможности ухаживать за ними должным образом или не желают."Пробуждения" - это история людей, доживающих остаток своих дней в госпитале "Маунт-Кармель", без надежды на спасение, поскольку лекарства от болезни нет. Так было до 1969 года, пока не появилось новое экспериментальное лекарство "Леводопа", и Оливер Сакс не решил испробовать его на своих, казалось-бы, безнадежных пациентах.

"Расскажите нашу историю, иначе о ней никто не узнает" - именно об этом просили Сакса пациенты, побуждая его к публикации книги, и он сделал это более чем достойно, описав истории болезни двадцати с лишним пациентов, живых людей, чья судьба сложилась очень плачевно, и чуда, которое с ними произошло летом 1969 года. Это история их борьбы за выживание и надежды на возвращение к нормальной жизни. Людей, чья жизнь разделилась на "до и после болезни", а затем на "до и после" приема леводопа, препарата, который должен был стать чудесной панацеей, но для большинства стал очередным кошмаром. В то время как все газеты писали о лекарстве как о настоящем чуде, Сакс показал обратную, темную сторону препарата. Эйфория от "пробуждений" и последовавшими невероятными улучшениями состояния больных сменяется страхом и трезвым взглядом на жуткие побочные эффекты препарата. Но кто остановится, когда надежда на спасение забрезжила на горизонте, вот она, рядом, только руку протяни, но ты эту руку даже поднять не можешь. И как чувствует себя врач, который одновременно дал тебе и новую жизнь, и новые кошмары, став для пациента одновременно и богом дарующим благо и дьяволом это же благо забирающим. Конечно были разные случаи: как почти полностью положительного эффекта, так и полностью отрицательного воздействия препарата. Причем как пишет Сакс, парадокс заключался в следующем: чем более безнадежным казался больной, тем лучший эффект оказывал на него прием лекарства. По сути леводопа стала помогающим средством, без которого многие пациенты не могли обойтись, но не спасительным. После начала приема многие впадали в зависимость, и хоть препарат и имел негативное воздействие, без него больному становилось еще хуже. Вот такая дилемма, у тебя есть выбор: плохо или еще хуже, но все-же есть небольшой шанс, что все наладится. Леонард Л. самый первый пробудившийся пациент Сакса, дает на мой взгляд, исчерпывающею описание чувств от приема леводопа:

«Сначала, доктор Сакс, — признался он, — я думал, что леводопа — самая чудесная вещь на свете, и я благословлял вас за то, что вы дали мне этот Эликсир Жизни. Потом, когда все пошло плохо, я решил, что в мире нет ничего хуже леводопы. Это был, как мне казалось, смертельный яд, лекарство, которое швыряет человека в самые глубокие бездны ада. И я проклял вас за то, что вы дали мне его. Мои чувства постоянно менялись, я переходил от страха к надежде, от ненависти к любви. Теперь я принял свое положение. Оно было чудесным, ужасным, драматичным и комичным. Сейчас, в самом конце, я испытываю грусть и печаль. Вот и все, что осталось. Лучше будет, если меня оставят в покое — с меня хватит лекарств. Я многому научился за последние три года. Я смог преодолеть барьеры, за которыми провел всю свою жизнь. И теперь я останусь самим собой, а вы сможете сберечь леводопу».

Кроме применения "механического" лечения, Сакс рассматривает проблематику отношения к больным. Почти в каждом случае у пациентов наблюдались значительные улучшения самочувствия при встречах с семьей. Поразительно, насколько простая человеческая теплота, любовь и семейные узы могут помогать в данном случае. Видно, что для пациента важно не только медикаментозное лечение, но и поддержание теплой атмосферы, особого состояния душевного покоя. Доказательно это и тем, что, лишившись возможности видеть родных, пациенты впадали в глубокую депрессию и буквально угасали на глазах, что в большинстве случаев приводило к скорой смерти. Как считает Сакс, подобная смерть, связанная с угасанием, является следствием потери воли к жизни, с чем я полностью согласен. Так же примечательно и то, что после смены руководства госпиталя в 1973 году, дела у многих пациентов улучшились, в связи с отменой большей части части строгих правил и более человечным подходом к больным. Это еще раз доказывает необходимость человеческого ухода, внимания и душевной теплоты, причем не только от родных, но и от мед. персонала. Сакс очень точно описывает свою точку зрения на подход к пациентам:

Диагностическую медицину можно свести к механистическому применению правил и методик, каковое можно поручить компьютеру с не меньшим основанием, чем врачу. // Такая механистическая и технологизированная медицина является этически нейтральной и эпистемологически оправданной — она постоянно развивается и уже спасла бесчисленное количество жизней. Медицина становится неоправданной и неверной, только если из нее исключают немеханистический и нетехнологический подходы: то есть когда она вытесняет клинический диалог врача и больного и подменяет собой экзистенциальные подходы. Случаи абстрактны, больные же — конкретные люди, страдающие, сбитые с толку и охваченные страхом. Больные, конечно же, нуждаются в правильном диагнозе и верном лечении, но они в не меньшей степени нуждаются в понимании и заботе. Они нуждаются в человеческом отношении и экзистенциальном общении, каковые не может обеспечить никакая технология.

Слишком долгое вступление, которое занимает почти четверть книги , и состоит из двух предисловий, вступления и пролога, может оттолкнуть читателя, но важно сказать, что "Пробуждения" очень сильная и тяжелая книга, и дело не в том, что продираться через все медицинские термины сложновато. Сами истории пациентов Сакса до боли ужасающи. Я понимаю, что воображение не может передать и половину тех мучительных ощущений, которые испытали больные, но даже та толика осознания рисует очень страшные картины. Ты читаешь их истории за пару дней, но память об этих людях остается надолго. Это книга бьет сразу по всем болевым точкам, попадая даже не в сердце, а проникая в душу. Не сопереживать этим людям просто невозможно. Такие книги очищают, помогают посмотреть на мир иначе, понимаешь, что все твои проблемы - пшик в сравнении с тем, какую участь приготовила жизнь героям "Пробуждений". Это невероятная сильная человеческая драма и я уверен - выдающаяся книга.

В полном издании Сакс описывает как сложилась жизнь героев книги вплоть 1982 года, и, хотя во многих изданиях эпилог 1982 года присутствует, в некоторых он обрублен и этой информации нет. Так же в наиболее полном издании автор добавляет несколько научных статей и историю создания пьес, радиопостановки, документального и художественного фильмов, основанных на книге. Еще в предисловии Сакс крайне рекомендует к просмотру документальный фильм "Пробуждения" 1973 года, в котором запечатлены события и люди, описанные в книге, который, к сожалению, я не смог найти. Я в свою очередь рекомендую посмотреть фильм "Пробуждение" 1990 года, основанный на истории одного из героев книги Леонарда Л., которого замечательно сыграл Роберт ДеНиро, а самого Сакса, не менее замечательно, показал на экране Робин Уильямс.

Оливер Сакс более известен своей книгой Оливер Сакс - Человек, который принял жену за шляпу , по крайней мере, мне так показалось со стороны. Меня эта книга не привлекала, поскольку я выбираю себе чтение в основном по названию, а уже потом по аннотации. Потом кто-то сказал, что это книга на медицинскую тематику, к которой я неравнодушна. Книга и автор попали в мои заметки "на потом". И вот, сама судьба преподносит мне этого автора, правда с другой книгой. И аннотация меня заинтересовала еще больше!

Несмотря на то, что Сакс пишет о науке популярно и старается переводить научные термины на понятный нам разговорный язык, книга эта больше научная, чем популярная. Это не заметки из жизни врача скорой помощи или акушера, это - истории болезни реальных людей.

Итак, 10-20-е годы прошлого века. По миру пронеслась эпидемия летаргического энцефалита, так же известного как сонная болезнь (хотя вообще-то это другое заболевание). Острая фаза проходит достаточно быстро вплоть до полного выздоровления. Но затем, через месяц или через несколько десятков лет, приходит неизбежная вторая фаза. Многие больные впадали в кому, тот самый летаргический сон. Никто не знал, что это и как с эти бороться. Я удивлена, что в принципе эти люди спали десятилетиями, ведь в конце 60-х годов они начали просыпаться. Так же часто у больных развивается постэнцефалитический паркинсонизм. (Я боюсь запутаться в терминах).

В книге описаны истории 20 человек, страдающих от этой и других сопутствующих заболеваний. Оливер Сакс работал в госпитале Маунт-Кармель. Несмотря на то, что все истории и люди разительно отличаются друг от друга, по прочтении я поняла, что в принципе везде одно и то же. Когда у больных начали проявляться признаки паркинсонизма, их решили попробовать лечить леводопой - лекарством, использующимся при лечении болезни Паркинсона. Как я поняла, при лечении Паркинсона эффект от леводопы менее яркий, чем от лечения постэнцефалитического паркинсонизма, где больных швыряет из стороны в сторону от приема этого лекарства. Так и хотелось сказать, ну зачем? они и так мучаются, а тут еще вы, то дающий, то отбирающий надежду...

Автор неоднократно поясняет, что в книгу вошли пациенты, показавшие самый яркий эффект от применения леводопы. Может это и правильно, потому что именно таким образом можно увидеть все крайности возможных результатов. По большому счету, как я говорила выше, все описанные истории болезней развиваются по одному сценарию: обездвиженному больному начинают давать препарат, постепенно увеличивая дозу, эффект наступает достаточно быстро, буквально в течение нескольких дней. Постепенно, день за днем наблюдая за реакциями, поведением и проявлениями болезни пациента, доктор находит то нужное количество лекарства, необходимое конкретному больному, при котором наступает равновесие между улучшением состояния и побочными эффектами. На этой дозировке пациент превращается в полноценного человека. Не зря леводопу прозвали "чудо-лекарством". Ах, если бы все было так просто, то не читали бы мы ни эту книгу, и не смотрели бы замечательный фильм. Спустя короткое время, которое также зависит от состояния физического и психологического, от нескольких дней до пары месяцев, у больного начинает ухудшаться состояние. Если словно швыряет из хороших дней в плохие. У него могут проявиться как первоначальные признаки паркинсонизма, так и сильно утяжеленные побочные эффекты. Попытка оттитровать дозу ни к чему не приводит. Даже отменив препарат, чтобы вновь принять его через пол-года и более, он уже не дает того замечательного эффекта. В итоге, после пары месяцев жизни, пары месяцев надежды на то, что все плохое позади, что все наладится, человек вновь оказывает запертым в клетке своего неподвижного тела. Нужно ли это? Ведь не все рады даже своему пробуждению.

Хватит о медицине, давайте поговорим о людях. Из-за одинакового сценария протекания лечения, все имена перемешались в моей голове. Но имена ни к чему не привязаны, поэтому не думаю, что это сколько-нибудь важное упущение. Люди заболевали энцефалитом в разных возрастах, с разным уровнем развития. Проснувшись они порой выдавали различные результаты и фантазии. Одна считала все что видела,другая танцевала, третья нафантазировала себе в красках, что муж ей изменяет и поэтому не приходит (хотя на самом деле он давно умер, а дети боялись сказать об этом, не желая расстраивать мать). Кто-то галлюцинирует моментами из прошлого, некоторые придумывают себе будущее. Не все могут смириться с тем, что половину (а то и почти всю) свою жизнь они проспали, и не могут принять то, что они уже не молоды, а за окном уже 70-е годы. Одна из пациенток так и продолжала думать, что сейчас 1926 год несмотря на лечение. Психическое состояние человека очень важно при лечении любой болезни, а таких серьезных заболеваний - тем более. Оливер Сакс показал так же пару примеров, когда пациент, к примеру, разочаровывался в жизни, и лечение тут же переставало приносить результат. Когда он объяснил одной из пациенток, что не может жениться на ней, она чуть ли не моментально впала в свое первоначальное состояние летаргического сна, и уже никакие дозы левадопы не приносили эффекта.

У всех пациентов есть семьи, на которых эта болезнь не могла не отразиться. Некоторые строят свою жизнь вокруг ухода за больным. Одна мать пережила нервный срыв, когда ее сын проснулся, ведь теперь он больше не нуждался в ее постоянном уходе. Девушка настолько хотела отделаться от своей матери, которая чересчур ее опекала, что сразу по пробуждении предложила доктору стать его женой. Но если родители могут и потерпеть, то каково пациентам, у которых от их болезни пострадали дети (у одной из жительниц госпиталя сын и дочь попали в психиатрическую больницу после заболевания матери).

В эпилоге доктор рассказывает о состоянии еще живых пациентов на данный момент (выпуск книги). Многие умерли от болезни. Никто из них не выздоровел.

Книга, безусловно, интересная, но мне хотелось все же более художественного описания, без этих долгих научных пред- и послесловий. Возникло чувство, что я читала об опытных крысах, на которых тестировался препарат. Очень неприятное ощущение. "Человека, который принял жену за шляпу" я все же прочитаю, но сначала другую. У Сакса есть книга "Мигрень", которая для меня будет, пожалуй, более полезной. Какой можно сделать вывод? Если у меня будет Паркинсон (а с мигренями шансы на это есть всегда), не соглашусь на леводопу. Не хочу краткой отсрочки вместо жизни. У нас разрешена эвтаназия???

Проснуться и умереть......

…пять десятилетий «сна», за которыми последовало более двенадцати лет «пробуждения».

Право выбора. Что это? Есть ли оно у нас? Вопросы метафизические. Есть вечная борьба двух сил, в нашем случае, болезни и иммунитета, что победит? Есть ли в этой борьбе право выбора у человека? Сейчас время, когда в самой природе борятся два начала - зима и весна, тепло и холод. Мы каждый год наблюдаем за этой борьбой, в итоге одна из сил побеждает. Зима не длится вечно, одно состояние неизбежно сменяет другое. То же самое происходит при смене дня и ночи, взрослении человека: молодость и старость, влюбленность и любовь. Молодость - это данность или выбор, а старость - выбор или нет? Стареют все, но одни раньше, другие позже. Одни молоды телом, но стары душой, другие наоборот. Когда данность переходит в выбор, и когда право выбора заканчивается и снова переходит в данность? Где грань и есть ли она? Влюбленность - это данность или выбор, а любовь - ведь вполне осознанный выбор или нет? Жизнь и смерть, здоровье и болезнь, что данность, а что выбор? Может ли болезнь длиться вечно, а здоровье? Они взаимосвязаны и каким образом? Все это жизнь и заканчивается она для всех одинаково, и для больных, и для здоровых, но для одних в страданиях, а для других нет.
В какой реальности пребывает больной паркинсонизмом? В здоровой или больной? Если для него 6-тичасовое почесывание носа воспринимается как нормальное обычное движение, что для него время? Что происходит с его сознанием, когда он там? Автор задается подобными вопросами и призывает читателей поразмышлять об этом. Как говорит мой учитель: "90% болезней - это манипуляция окружающим миром на подсознательном уровне. Либо человек не тянет свои обязанности и хочет их свалить на кого-то, либо ему не хватает любви, внимания и т.д."
Оливер Сакс - врач-невролог, ученый, исследователь. Долгое время он наблюдал пациентов с постэнцефалитическим синдромом и пытался лечить их препаратом Леводопа. Результаты его исследований потрясающие, ошеломительные для всего научного мира. Люди, спустя 50 лет неподвижного состояния, получили возможность пробудиться к жизни, шанс почувствовать себя здоровыми. И вот тут встал вопрос выбора лично каждого пациента. Что для них значила болезнь, от чего она их защищала, чем помогала, и чем может обернуться выздоровление? Одни обнаружили, что постарели за это время, другие, что потеряли близких, третьи, что время изменилось, и еще множество более мелких причин. И это удивительно, но были такие, кому готовность жить в изменившихся условиях и в новом времени, любовь к жизни, к близким, выбор в пользу выздоровления помогли преодолеть обострения и так называемые побочные эффекты лекарства и продолжить жить пробужденными, смело смотря в завтрашний день, а были и такие, кому во сне оказалось лучше, безопаснее, спокойнее, и кто не преодолел обострение, не смог осознать свое желание, не смог решиться, сделать шаг вперед, смириться с потерями, либо просто уже перешел черту и организм физически не справился с непривычным для него состоянием. Страшно подумать, человек, который ребенком впал в недвижимое состояние, через 50 лет получает возможность жить, как обычный в нашем понимании человек. Он заснул ребенком, а проснулся взрослым мужчиной, есть ли тут право выбора? Оливер Сакс рассматривает эту задачу с разных сторон, что лучше для пациента, было пребывать в том спящем состоянии, или на короткое время вкусить радость движения, чтобы в конце концов снова заснуть? И от чего зависит длительность периода бодрствования?
Особое внимание уделяется чувству вины, которое испытывают пациенты, отрицая себя, свои желания, свои поступки, оправдывая болезнь, как результат искупления этой самой "вины", ведь каждому из нас есть за что чувствовать себя виноватым. Одни преодолевают чувство вины, а другие нет. Опять же прощение. Какую роль играет оно во всем этом?
Но несмотря ни на что, рядом с этими людьми всегда был врач, который ценил своих пациентов и учился у них методам преодоления недуга, отдавая должное их изобретательности и вводя эти методы в массы, позволяя пользоваться ими всем без исключения. И добивался таким образом прекрасных результатов. Врач, способный мыслить нешаблонно, размышлять и анализировать, постоянно работая над ошибками, принимая их и делая правильные выводы. Он учил своих пациентов стойкости характера, помогал им в спокойном принятии ситуации, чтобы не ждать чуда, возлагая пустые надежды только лишь на чудодейственное лекарство, но рассчитывать на свои силы, учитывать личную ситуацию больного и работать с тем, что есть, тем самым делая глобальные шаги к своему выздоровлению. В состоянии принятия ситуации пациенту приходил тот или иной способ облегчения своего состояния и препятствия регулярным кризам и зависаниям. Он превращал сложную борьбу с тяжелейшей болезнью в игру и исследование для пациента.

Неврологов часто считают хладнокровными созданиями, которые решают симптомы и синдромы как кроссворды или головоломки. Неврологи едва ли смеют проявлять эмоции, но… именно эмоции, теплота чувств освещают истинную работу невролога.

Книга сложная, специфическая. Книга насыщена специальными медицинскими терминами, читать такое тяжело. От таких книг клонит в сон, мой сын теперь просит меня постоянно почитать ему "книгу про энцефалит" перед сном, чтобы заснуть. Кроме того, книга морально тяжела. Когда читаешь о страданиях этих больных, понимаешь, что ничего не смыслишь в жизни, что разбазариваешь то, что дано природой, разбазариваешь свои ресурсы не так и не туда. Нам многое дано, но в большинстве своем мы не ценим. А жизнь прекрасна, и прекрасно то, что мы можем это видеть, слышать ощущать. Пока можем…

Ещё один случай из практики доктора Хауса

В собственном кабинете за столом, ссутулившись, перед раскрытой тетрадью сидит худощавый молодой человек. Почти стемнело, но его рука продолжает медленно писать. Лицо не выражает эмоций и похоже на маску, но со лба на бумагу капают капли пота. В какой-то момент глаза стекленеют, а затем закатываются вверх, но рука продолжает неторопливо выводить одно и то же слово мелким почерком. "Помогите помогите помогите"...

- Сегодня нас ждёт захватывающий случай! - провозгласил Чейз с порога, отбросив прелюдию о добром утре.
- Ты услышал по радио гороскоп, пока добирался сюда? - Форман явно не разделял энтузиазма коллеги.
- Ха! Жду вместо острот благодарность - ставлю на то, что диагноз будет по твоей части. Судя по тому, что я слышал по телефону, это определенно неврология...
Хауса всё ещё не было на месте, когда вошли двое мужчин - один был ярко одет и двигался энергично, заполнив собой значительное пространство, второй, напротив, - суров и сдержан в движениях, делая небольшие, но быстрые шаги.
- Я - Мэтт Бейли, звонил вам, - представился яркий. - Я - всего лишь литературный агент и верный друг. А это ваш будущий пациент - мистер Оуэн Стюарт. Тот самый, да, чей роман "Заблуждения" разошёлся два года назад огромным тиражом.
Кэмерон, Чейз и Форман недоуменно переглянулись.
- Серьёзно, вы не читали?! - выдохнул агент. - Вы обязательно должны...
- Было бы захватывающее чтиво, если бы не такое невыносимое предисловие, - прервал его Хаус и обошел господина Стюарта. Писатель продолжал молчать, никакого неудовольствия на его лице не отразилось.
- Чем можем помочь? - воспользовавшись паузой негодования, объявшего агента Бейли, продолжал доктор.
Чейз отвечал за посетителей:
- У мистера Стюарта понизилась продуктивность из-за бессоницы, его беспокоила такихардия, кардиолог посоветовал сократить употребление кофе и по возможности прекратить курить...
- Оуэн волевым усилием совсем отказался от кофе и сигарет, - сообщил агент. - Я восхищаюсь его характером. Уже больше месяца, как это произошло, но бессонница лишь усилилась. И он не написал ни одной главы! За те пять лет, что мы работаем вместе, такого не было никогда!
- Хм... - протянул Хаус. - Творческий кризис - это опаснейший физиологический симптом. Я готов выписать рецепт! Мистеру Стюарту нужны маленькие стимуляторы - никотин и кофеин...
- Исключено! - воскликнул литературный агент. - Он решил, что должен придерживаться здорового образа жизни и жить долго. Я почти уговорил его отказаться от продуктов животного происхождения.
- Достаточно, Мэтт, - голос Оуэна Стюарта, тихий, но уверенный, удивил врачей. - Можешь ехать.
Агент Бейли послушно попрощался и исчез.
Хаус заметно внимательнее изучал пациента после того, как тот заговорил.
- Ваши проблемы с сердцем настолько серьезны, что стоило бросать курить? - спросил он.
- Этот кретин думает, будто я не знаю, что он подкупил кардиолога, - отвечал писатель также негромко. - С моим сердцем полный порядок, вы можете даже не проверять. Со сном проблемы уже давно, это ерунда.
- Что же вы делаете тут? - резонно поинтересовался Чейз.
- Я не могу писать. То есть физически могу, я по привычке пишу от руки, а затем набираю на компьютере, но есть проблемы с мыслями. Я начинаю сочинять, предложение созревает в голове, падает, как яблоко, с чернилами на бумагу, но по дороге пропадает. Я искал его, но чертовы яблоки не падают в корзину.

- Прекрасно, - остановил его признание Хаус. - Я все понял о курении и кофе, но что насчет амфетаминов или чего-то покрепче, а?
Мистер Стюарт улыбнулся, показав, что мимическое проявление чувств всё-таки не совсем ему чуждо:
- Спасибо за предложение, доктор, но я не употребляю. Моего воображения без дополнительных воздействий всегда было более чем достаточно.
- Будьте честны, я листал ваш последний роман! Вам назначали антидепрессанты в этом году? А нейролептики?
- Нет и нет.
- Что ж, ещё пара вопросов, и вы сможете пойти в процедурную, чтобы сдать кровь, стандартные анализы для поступающих. В вашему роду были больные шизофренией?
- Если и были - мне о них ничего не известно. Никаких генетических заболеваний, предвосхищая ваш следующий вопрос.
- Травмы головы? - взволнованно подала голос доктор Кэмерон, пациент, несмотря на отсутствие бросающихся в глаза симптомов, казался ей глубоко больным человеком.
- Нет.
- Спасибо. Медсестра проводит вас.
Когда дверь за писателем закрылась, Хаус уже был у доски, готовый фиксировать варианты. Подчиненные знали, что это говорит о его максимальной увлеченности.
- Форман, это твой профиль, давай! - сказал Хаус.
Чейз победоносно подмигнул коллегам.
- Аромат вошёл раньше, чем пациент. О чем говорит повышенное потоотделение? Синдром отмены объясняет и его, и проблемы со сном, и тремор рук в состоянии покоя.
- О, ты-таки заметил. Молодец! Только вот его проблемы в творчестве синдром отмены, которому, кстати, в течение месяца можно бы и поутихнуть, не объясняет.
- Вы серьезно, Хаус? Исписаться может каждый доморощенный гений. Особенно в случае, когда толком не спит...
- Может быть, дело в депрессии или биполярном расстройстве? - предположила Кэмерон.
- Вряд ли они объяснят его походку, - парировал Хаус и прокрутил в воздухе трость. - Мне ли не обращать внимание на походку.
- Он много курил... И он определенно астеник, - размышлял вслух Чейз. - Мышцы ослаблены, начальный тетрапарез, акинезия. Я предполагаю рассеянный склероз.
Хаус записал на доске.
- Достойный вариант! Проверьте уровень мочевой кислоты и запишите его в очередь на МРТ. Спешить не стоит, проверить мозг проще всего, а я хочу решить загадку без подсказок.
- Но он страдает! - воскликнула Кэмерон.
- Единственная эмоция, которой он сегодня поделился с нами, была точно не страданием, - пожал плечами её босс.
- Кортикобазальная дегенерация! - воскликнул Форман. - Объяснила бы и его ментальные нарушения, и тремор! И ригидность конечностей!
- Хорошая попытка! - Хаус продолжал писать. - Но его интеллект в целом сохранен, а ещё этот диагноз не объясняет потливость и себорею.
- Черт, почему вы думаете, что и себорея - симптом?
- Модная стрижка, гладко выбрит, я не верю, что он не пользуется каким-нибудь специальным кремом для умывания... между прочим, маскообразное лицо без единой морщинки - в его случае симптом болезни, а не метросексуальности, как ты, Кэмерон, подумала.
- Я?!..
- В любом случае, я не исключаю дегенерацию. МРТ многое прояснит, а пока я хочу ещё версий.

... Спустя час в кафетерии Хаус с Уилсоном обедали. Писатель Оуэн Стюарт расположился за соседнем столом.
- Этот мужчина ест суп! - воскликнул Хаус так, что его услышали не только все, кто ел рядом, но и больные из отделения этажом выше. Уилсон недоуменно поднял брови, а вот писатель бровью не повел, уверенной рукой отправляя ложку с жидкостью в рот.
- Мышцы гортани ослабли, - понизив голос до обычных децибелов, произнес великий диагност. - Иначе при виде этой бурды он бы потерял аппетит и взял что угодно другое.
Уилсон покачал головой, не соглашаясь:
- Может, его мама приучила всегда есть первые блюда на обед. Твоё предположение не имеет смысла...
- Тогда предположи как онколог. Каковы шансы, что мы увидим огромную опухоль в его голове на МРТ?
- Такие же, как вероятность того, что на снимке будет всего лишь крошечный след от инсульта. Но если я понадоблюсь - ты знаешь, где меня искать...
Крик сотряс стены кафетерия:
- МУЖЧИНА ЕСТ СУП! - эта громкость, пожалуй, являлась предельной, на которую способен средний человек.
Прокричав это, писатель Стюарт замер, так и держа ложку на весу.
- Эхолалия, аффективное расстройство и кататонический ступор, - вздохнул Хаус, промакивая рот салфеткой и вставая из-за стола. - Придется делать МРТ раньше, чем я планировал.
- Ты спровоцировал его! - возмутился Уилсон.
- И результат превзошёл все ожидания, - довольно заметил его друг.
... - Анализы крови в порядке, сифилис и ВИЧ - отрицательны. А лоразепам не подействовал, он по-прежнему в ступоре, - произнес Форман, останавливая начальника в коридоре.
- Ну, выдерните у него из рук вилку и делайте МРТ так, - ответил Хаус, - С согнутой рукой, если в ней есть непреодолимое сопротивление и если ты так не силен в армтреслинге.
Форман побрел к палате, где усадили больного. Подходя, он обнаружил к своему изумлению посетителя в помещении, а писатель... Не только от кататонии не осталось и следа, но и от непроницаемого выражения на лице. Он смеялся и торопливо рассказывал что-то.
- Это моя сестра Лилиан, доктор, - представил мистер Стюарт. - Мэтт попросил её приехать. Я поделился с ней, что ваш коллега предполагает у меня рак, и что это вызвало у меня бурную реакцию. Но сестра всегда умела меня успокоить...
Форман смотрел на него с огромным изумлением: голос пациента также стал нормальной громкости.
- Я очень рад, что вы в порядке. В течение получаса мы заберем вас на МРТ с контрастом, а пока я оставлю вас.
Подошли Чейз и Кэмерон, и он, выйдя из палаты, поделился с ними потрясающей метаморфозой в облике больного.
- Положительные эмоции от присутствия близкого человека могут оказывать терапевтический эффект подобной силы при невротической природе заболевания, - произнесла Кэмерон.
- Хаус скажет, что виной запоздалый эффект лоразепама, - усмехнулся Чейз.
- Скажу, когда увижу снимки того, что прячет его череп, - подтвердил по обыкновению бесшумно (непонятным образом, как) подкравшийся хромой врач.

...- На МРТ опухоли нет. Никаких признаков рассеянного склероза.
- Взгляните на средний мозг! Едва различимое пятно на чёрном веществе.
- Инсульт?
- Не думаю. Очень похоже на болезнь Паркинсона!
- Не в его возрасте. И он очень хорошо соображает. Паркинсонизм - это всего лишь симптом в его случае, но что было причиной?
- Травму он отрицает, прием лекарственных и наркотических препаратов тоже. Чтобы понять, верна ли гипотеза Формана о дегенерации, дайте больному леводопу, начните с одного милиграмма. Если симптомы будут исчезать, - он не угадал. И ради всех святых, отца и сына, и чистоты эксперимента - не пускайте к писателю его кузину или кто она там, достаточно уже сентиментальности Кэмерон торжествовать!

Утром было ясно, что препарат леводопа действует положительно, и можно было бы успокоиться, обнаружив методику лечения, но для доктора Хауса этого было недостаточно.
- Мы не выпишем вас без диагноза, - сообщил он Оуэну Стюарту в присутствии троих своих подопечных.
- Я готов творить снова, - взмахнув руками, воскликнул писатель. - Корзина полна яблок. Такой творческий подъем я испытывал только однажды!
- Да? - оживился Хаус. - Продолжайте!
- Три года назад, когда я приболел гриппом, на меня нашло вдохновение. Немного болела голова и тошнило, но я должен был писать, потому что такие образы нельзя было упускать. Я почти не спал некоторое время, всего-то несколько дней. И за этот срок я написал почти полностью своё лучшее творение...
- Стойте! - благоговейно прокричал Хаус и бросился к своему книжному шкафу. Коллеги и пациент удивленно наблюдали, как он просматривает полки и наконец достает с них увесистый том. - Вы должны подписать её!
- Да, но это не моя книга... - непонимающе произнес Стюарт, глядя на обложку.
- Но вы имеете к ней самое непосредственное отношение. Вы - уникум, первая и, надеюсь, чего греха таить, последняя её иллюстрация в моей жизни.
- Экономо! - прошептал Форман. А Хаус продолжал:
- Оливер Сакс, практикующий невролог и нейропсихолог, впервые издал эту книгу в начале семидесятых. Тогда у него не было недостатка в исследуемых, которые пережили эпидемию летаргического энцефалита. Болезнь появилась после Первой мировой войны и свирепствовала десять лет, вызывал её неизвестный вирус. Проявлялась она в первую очередь расстройствами сна вплоть для полного его исчезновения, другие симптомы могли различаться. У тех, кто пережил острую фазу болезни, через какое-то время, иногда довольно длительное, она переходила в хроническую стадию. Основным её проявлением всегда был паркинсонизм, отягощенный самыми причудливыми и разнообразными невротическими и психопатическими расстройствами. Вы правильно думаете - вас настигла крайне редкая в наши дни болезнь. Кроме того, я поделюсь, почему вам стало хуже перед тем, как вы приехали в клинику. После острой фазы ваш сон испортился, а воображение усилилось, вам хотелось творить - и вашими спутниками стали кофе и сигареты. Энцефалит вызвал поражение мозга, которое повлекло недостаток дофамина, что, в свою очередь, и означало бы появление на сцене дрожания рук, ослабления мышц, заторможенности, словом - паркинсонизма. Но ваши спутники, кофеин и никотин, доза которых, полагаю, была впечатляющей, приносили вам порции спасительного дофамина. Пока вы по иронии случая не решили "для здоровья" завязать с необходимой стимуляцией. Но есть хорошая новость - берегите сердце и легкие, используйте альтернативу! Речь о леводопе, том лекарстве, что вы уже получаете, испытывая такую волнительную свободу движений. Можно было бы пофантазировать, что это манна небесная, но увы, вынужден капнуть дегтя. Пациенты доктора Сакса всё проверили до вас. Теперь отмена лекарства приведет к состоянию худшему, чем вы были до приезда к нам, вы будете принимать его до конца своих дней. И, кстати, то, что ваша левая ступня выстукивает чечетку под столом последние двадцать минут - это разновидность невротического тика, побочное действие леводопы. Одно из многих, что вас ждут впереди, хотя мы попробуем снизить дозу и поглядим, что получится. Должно быть очень интересно!
Глаза Оуэна Стюарта на этих словах остеленели, а затем закатились вверх.
- Надо же, окулогирный криз, - констатировал Хаус вскочившим на ноги подчиненным. - Ничего, скоро придет в себя. Он ещё много романов о яблоках напишет!

ДП-2019, "Четыре сыра"

что такое летаргический сон и с чем его едят?

Оливер Сакс — писатель на передержке в моем вишлисте, бородатая булочка с клевым рецептом галлюциногенного коктейля и всея боженька в мире неврологии. Его книги любят, ценят, читают и коллекционируют уже много лет миллионы людей. У Сакса огромный багаж опыта за спиной, которым он щедро делится со всеми желающими вникнуть в запутанный мир психологии. Спасибо ученым-писателям, которые пишут о сложных, но безумно интересных вещах простым доступным языком, таким образом даря читателям vip-билет в веселую комнату для умных. Однако, думаю, "Пробуждения" — не та книга, с которой нужно было начать знакомство. Чисто субъективное мнение, ибо сама тема летаргического сна мне не очень интересна. А как человеку, который часто ощущает себя парнем с овощебазы, засыпая на нудных лекциях с детальным описанием лечения болезни, мне нужна цепляющая тема. Пожалуй, будь моя воля, для начала взялась бы за Галлюцинации или Музыкофилию . Локация с психлечебницой сама по себе не очень приятная вещь, а ожидание не вкусной каши только подливало масла в огонь, но Сакс удивил.

Я дама не без вредных привычек. Обычно перед тем, как открыть книгу, проглядываю отзывы других читателей, за что нередко проливаю слезки над кучкой спойлеров. Конечно, нон-фикшн совсем другой зверь нежели художка, но даже в этом случае важно прощупать почву и измерить концентрацию концентрацию скуки. Так вот, главный босс в "Пробуждениях" — вступление. Серьезно, 20% разъяснений когда и в каком издании добавили новые истории, где что печатали. Зачем? В какие-то моменты нервы окончательно сдают, тонны текста сливаются в бессвязный поток слов и ты просто устаешь ждать основное блюдо. Лишь самые стойкие дождутся первого анамнеза от доктора Сакса. Игра стоит свеч, ибо автор рисует поразительно реалистичную картину, которая одновременно завораживает и пугает до дрожи в коленках. Читателю выпадает уникальный шанс стать заочным посетителем двадцати пациентов в "Маунт-Кармеле". Однако попрошу учесть тот факт, что вы не задержитесь в приемной, а также окунетесь в "разнообразные" будни больных. Согласно теории эволюции Дарвина, тому, кто пережил вступление, следует разобраться в том, что за пирожок такой летаргический энцефалит, постэнцефалитный синдром и Его Величество Паркинсон. !Спойлер! Может быть скучно.

Я — то, что я есть. Я часть мира. Моя болезнь и мое уродство — части мира. Они прекрасны в том же смысле, как могут быть прекрасны карлики или жабы. Моя судьба — воплощать собой гротеск.

В литературном мире есть такой грешок, как романтизация болезни. Я прекрасно понимаю, что люди, которые сидят в розовой пещере и почитывают В метре друг от друга , Весь этот мир , Я тебя выдумала и прочие ништяки, не очень часто выползают на полянку неврологических муток от Оливера, но я, аки читатель-полукровка, люблю посидеть на двух стульях. В комиксах на участь героев выпадают испытания в виде укусов пауков, метеоритов и радиоактивных отходов, в результате которых у людей появляются либо сверхспособности, либо клевые изменения во внешности. Иногда чтение легких, наивных книг с волшебными недугами безумно раздражает, ибо в реальности болезнь всегда уродлива. Неблагополучный диагноз — тяжелое испытание для любого человека, которое требует запаса времени на принятие, моральной поддержки от близких людей и сил для борьбы.
С недавних пор я подсела на игру UNO. Если вкратце, у игрока есть стартовый капитал из n-го количества монеток и пару шансов на ошибку. Если повезет ты приумножишь стартовый капитал и, как говорится, будешь на коне, однако в результате неудачи игровое время останавливается. !Внимание! Это не пропаганда азартных игр. Жизнь — лотерея. Кто-то срывает большой денежный куш, а кому-то достается энцефалит. Пациентам Оливера Сакса не повезло. Они не живут, а существуют. Для больных время замерло, как для статуй в саду Медузы Горгоны. Так-с... а к чему же я приплела наивнячные уа? Дело в том, что доктор уделяет львиную долю внимания эмоциональному состоянию пациентов, благодаря чему истории людей воспринимаются не как простые клинические случаи. Оливер Сакс, аки братья Гримм, показывает жестокую правду о мире спящих красавиц.

Приходите ко мне сегодня, — сказала она. — У нас не будет завтра…

В "Пробуждениях" истории разных людей буквально разбирают по винтикам. Во-первых, в глаза сразу бросается тот факт, что от болезни никто не застрахован. Во-вторых, неотъемлемой частью выздоровления являются хорошие взаимоотношения между пациентами, их родными, врачами и медперсоналом. Одним людям было отведено больше времени для нормальной здоровой жизни, а у других заболевание отобрало детство. Тяжело представлять, как мать и отец списывают недуг дочери на происки дьявола и обращаются с ней хуже, чем с животным. Больно читать рассказ о женщине, на которой родственники поставили крест, похоронили в своем сознании и забыли, как страшный сон. Страшно наблюдать за бесконечными обвинениями матери в сторону беспомощного сына. Невыносимо переживать моменты, когда больные становятся обузой на жизненном пути. Саксовские истории не для слабонервных. На протяжении чтения у меня все время всплывали лютые метафоры-флэшбеки из "Бёрдбоя".

Так во-о-от! Суть-то книги в том, чтобы показать случаи лечением леводопой, которая была панацеей в то время. Больные буквально оживали, приняв небольшую дозу лекарства. Аки плачущие ангелы из "Доктора Кто" пациенты возвращались в тот момент, когда их жизнь остановилась. Перечеркнув половину жизни, у них, наконец-то, появлялся шанс вдохнуть полной грудью, пройтись по коридору без посторонней помощи, наладить отношения с родными, раскрасить жизнь новыми красками. Но к сожалению, леводопа не магический эликсир, так что синдром отмены, неадекватные реакции с гадкими подробностями тут в наличии. Грустная истина "Пробуждения" в том, что за ним обязательно следует небытие. Оливер Сакс проделал гигантскую работу с пациентами в "Маунт-Кармеле", сделал большой вклад в науку, изучая реакцию организма на препарат, рассказал миллионам читателей по всему миру историю о людях, закованных в темнице своих тел. В общем, местами книга скучна, потому что пестрит непонятными терминами и скрупулезным описанием лечения (хорошо, что я не врач), но также найдется и пара историй, которые обязательно вас затронут.

это была потрясающая игра — энцефалит и все такое…

Терзают меня смутные сомнения, что составитель аннотации, написавший про данный труд фразу "читается как хорошая фантастика", книгу и не читал, лишь ограничился просмотром фильма, в шикарности которого я не сомневаюсь. Если вы думаете, что эта книга про больных, которые спали-спали, а потом от нового лекарства резко пробудились и начали жить, то спешу вас огорчить — это не так. Если вы предполагаете, что книга о докторе, препарате, пациентах, которые все вместе взяли и побороли страшный недуг, то снова вас не обрадую — это не так. Если вы надеетесь, что это научпоп для массового читателя, познавательная литература, читающаяся "как хорошая фантастика", то оставь надежду всяк сюда входящий.

Эпидемия летаргического энцефалита пришлась на 1915-1926 годы, после этого регистрировались лишь единичные случаи, а в последние десятилетия и вовсе не встречаются заболевшие. Так что, ипохондрики, будьте спокойны, ваша сонливость не является признаком столь страшного заболевания! До сих пор неизвестно, что послужило возбудителем, есть лишь предположения о вирусном происхождении. Сакс же уточнят, что вирус гриппа мог как-то повлиять на эпидемию (возможно, лишь ослабил организмы, но кто его знает...). Сама болезнь достаточно быстро сходила на нет, но вот последовавший за ней постэнцефалитический паркинсонизм — это практически приговор. Нет, не смертельный, но, как по мне, куда более худший.

Оливер Сакс показывают историю болезни своих 20 пациентов с синдромом паркинсонизма, практически все из них переболели летаргическим энцефалитом. Из краткой справки о жизни несчастных до болезни становится понятно, что никто не был застрахован. Отличницы, талантливая молодежь, спортсмены, взрослые люди или совсем еще малыши — недугу все равно, кого атаковать. Автор признается, что выбирал для книги пациентов с самой яркой реакцией на лечение, но у меня сложилось впечатление, что он еще постарался отобрать тех, кого обычному читателю стало бы очень жалко. Женщина, чья дочь сошла с ума после диагноза матери. Мисс Д, которая могла бы быть идеальной тетушкой, если бы не чертова болезнь. Девушка, которую изводила собственная мать. Подвижный малыш, обходивший сверстников в развитии, заболевает в 2,5 годика. По идее их надо жалеть больше, чем какого-нибудь воришку, скупердяя, насильника или уж тем более Гитлера, который по слухам тоже переболел летаргическим энцефалитом.

Вообще, книга эта не столько о болезни, сколько о реакции на противопаркинсоническое средство — леводопа. Впервые леводопа была синтезирована еще в 1911 году, но только в 56-57 годах начались эксперименты на кроликах, и лишь в начале 60-ых препарат опробовали на людях. Для Сакса лекарство тоже было относительно новым, поэтому очень хорошо видна его радость от первых улучшений, когда люди в состоянии близком к овощам натурально пробуждались. Эффект настолько впечатлил его, что даже последовавшие за кратковренным облегчением страшные побочки не заставили доктора сдаться. Чтоб вы понимали, побочные эффекты действительно ужасны. Один из пациентов описывает прием препарата вот так:

Сначала, доктор Сакс, — признался он, — я думал, что леводопа — самая чудесная вещь на свете, и я благословлял вас за то, что вы дали мне этот Эликсир Жизни. Потом, когда все пошло плохо, я решил, что в мире нет ничего хуже леводопы. Это был, как мне казалось, смертельный яд, лекарство, которое швыряет человека в самые глубокие бездны ада. И я проклял вас за то, что вы дали мне его. Мои чувства постоянно менялись, я переходил от страха к надежде, от ненависти к любви. Теперь я принял свое положение. Оно было чудесным, ужасным, драматичным и комичным. Сейчас, в самом конце, я испытываю грусть и печаль. Вот и все, что осталось. Лучше будет, если меня оставят в покое — с меня хватит лекарств.

И это не разовый случай. Каждый из описываемых больных прошел через какие-то ужасы. Кто-то обошелся нарушением движения, у других же последствия были похожи на шизофреническое расстройство. Самое паршивое, что после отмены препарата возвращались первоначальные симптомы, но зачастую в ухудшенной версии. И вот несчастным пациентам приходилось терпеть то одно, то другое, пока доктор пытался подобрать дозировку и понять, почему наступают ухудшения и улучшения. Любопытно, что многие больные приходили в состояние близкое к нормальному, когда их окружали теплом и заботой, подбирали им увлечения, вывозили в город, когда к ним приезжали родственники. Сестра мисс А вообще не могла понять, почему ту считают больной и ненормальной, ведь с ней все в порядке. А это лишь реакция на приезд близкого человека. И точно так же наступали ухудшения здоровья в момент стресса (муж подает на развод, умирает отец, в клинике вводят тюремный режим). Как по мне, вот это вот напоминание о влиянии человеческого отношения на здоровье — самое ценное, что может вынести из книги не только обычный читатель, но и будущий доктор.

Не просто так я упоминаю будущих медиков. У меня сложилось впечатление, что эта книга написана для студентов, будущих неврологов и психиатров, как учебное пособие или историческая справка. Уж не знаю, как выглядят остальные работы Сакса, но к "Пробуждениям" необходимо подходить не только с интересом к теме, но и с определенным (хоть и небольшим) багажом знаний. Или хотя бы уметь гуглить и понимать медицинские статьи (хотя бы на википедии), потому что Сакс не дает никаких определений, ничего не поясняет и не считает, что кто-то из читателей не понимает значение таких терминов, как аксиальная ригидность, акинезия, офтальмоплегия, акатизия, окулогирный криз, компульсии. Эти понятия употребляются так часто, что без их знания большая часть информация пройдет мимо читателя. К тому же неплохо бы до прочтения осознать, что паркинсонизм — это не всегда болезнь Паркинсона, что больные летаргическим энцефалитом не спят 24/7, а иногда даже могут умирать от бессонницы. Потому что вы не поймете это из книги про эти заболевания, как бы странно это ни звучало. Видимо, подразумевается, что это уже давно известно тому, кто берется за книгу.

Подводя какие-то итоги, стоит, наверное, сказать следующее. Во-первых, если вы ипохондрик, не читайте эту книгу, она может вызывать нервные тики и навязчивое желание почесаться. Во-вторых, если вы убеждены, что большинство врачей "не лечат, а калечат", то даже не думайте открывать эту книгу, ибо она только подтвердит вашу версию. В-третьих, если вы только собираетесь познакомиться с творчеством прекрасного доктора Оливера Сакса, то начните с чего-нибудь другого, здесь он показывает себя отличным неврологом и хреновейшим писателем. В-четвертых, если вы уже настроены скептически, то почитайте рецензию Asocial (внимание, 18+!), лучше об этом толмуде уже никто не напишет. А я всё, пойду почешусь наконец-то.

Знаете, я очень хотела стать психиатром, но, увы, из-за моей непереносимости крови (не то, чтобы я её боялась. Всё банальнее – я теряю сознание) моя дорога в медицинский была закрыта (нынешняя я бы, скорее всего, рискнула и попыталась перебороть себя, но семнадцатилетняя Дзера пойти на это не была готова). Поэтому меня занесло на ин.яз., но интерес к теме остался.
И вот первого февраля ночью я вижу в задании в игре, которую на сайте знают все, эту книгу – автором которой не только является нейропсихолог и невролог, но именно по этой книге был снят один из моих любимых фильмов («Пробуждение», в котором рассказывается история одного из пациентов). Честно говоря, именно «Пробуждений» не было в моём списке хотелок, но тем не менее я была очень рада, когда увидела эту книгу и сразу вцепилась в неё при распределении книг. Благо, мои девочки не то чтобы сильно на неё претендовали (спасибо, девчули!).
Итак, к книге. Данное произведение представляет собой несколько историй болезни людей, страдавших летаргическим энцефалитом и паркинсонизмом (две истории), которым было предложено экспериментальное лечение леводопой – новым на момент описанных событий лекарством. Также в книге присутствует общая информация о самой болезни и её особенностях, мысли автора о лекарстве и его побочных явлениях, а также о том, стоит ли его использовать или нет, и, самое главное и приятное лично для меня – эпилог, написанный более 10 лет спустя (в очередном издании книги, коих было несколько), в котором автор ставит финальную точку, рассказывая истории до конца, часто несчастливого и скоротечного, но иногда всё-таки и с хэппи-ендом.
Читая данную книгу, особенно часть с биографиями пациентов (именно так: Сакс не ограничивается описанием симптомов болезни того или иного пациента. Он рассказывает историю его жизни – с момента рождения и до момента написания книги (если пациент до него дожил), уделяя внимание личности каждого описываемого человека), порой забываешь, что перед тобой история реальных людей, а не фантастика. Просто представьте: люди, не одно десятилетие пробывшие либо в полном оцепенении, либо лишь иногда присутствовавшие в нашей реальности, люди, ушедшие глубоко в себя, стали чудесным образом возвращаться к полноценной жизни благодаря приёму описываемого лекарства. Это ли не фантастика! Дочь, которая была младенцем, когда её мать заболела, вновь обретает её уже в осознанном возрасте, мать, чей единственный сын больше половины своей жизни провёл в состоянии овоща, вновь возвращается в 47 лет отец семейства, лишённый благодаря паркинсонизму способности руководить своим бизнесом, который он построил с нуля, а также неспособный принимать решения в своей семье, снова начинает ходить и даже играть в любимую игру; бабушка, которая знакомится с внуками, которых никогда не видела, так как заболела ещё в то время, когда её собственная дочь была ребёнком. Множество жизней, которые были не просто разделены болезнью на «до и «после», но из которых судьба таким образом просто вытащила несколько десятилетий, описаны в данной книге. А сколько таких же историй осталось за пределами данной книги (сам автор говорит, что о большинстве своих пациентов он даже вскользь не упоминает в этой книге) – остаётся только догадываться.
Как я уже говорила ранее, при чтении данной книги (точнее, части с биографиями) не возникает ощущения, что ты читаешь произведение, автором которого является врач, а не профессиональный писатель (пишущий художественные книги). Во многом, конечно, это заслуга самого Сакса, чей язык богат на метафоры, а не сух и лаконичен, как это свойственно научным публикациям. Конечно, в книге много терминов из психиатрии, неврологии и других смежных отраслей, а также множество отсылок к публикациям не только самого автора, но и его коллег, но куда же без этого! При этом, как я уже говорила, в произведении много метафор, авторами многих из которых являются сами пациенты, которые как никто другой могли описать своё состояние. Благодаря этому, а также подходу автора к пациентам, которые для Сакса представляют собой не «контейнеры» с интересующим его заболеванием, а в первую очередь являются людьми, уникальными личностями, недостатки и достоинства которых автор показывает нам в полной мере, читатель сразу погружается в книгу, максимально сочувствуя каждому из героев данной истории.
Несомненным достоинством данной книги является то, что автор демонстрирует миру как положительный эффект нового лекарства, сотворившего чудо, так и негативные, так называемые «побочные» эффекты, которые во многих случаях настолько перевешивали плюсы, что единственным выходом была отмена лечения, что в свою очередь не просто возвращало пациента в исходное состояние живой статуи, но зачастую усиливало все проявления заболевания.
Теперь пара слов о самом заболевании. Точнее, нет, не так. О нём вы можете и без меня прочитать в интернете. Здесь я приведу несколько примеров, которые зацепили меня в этой книге.
Представьте, что вы просто заперты в тюрьме. И тюрьмой этой для вас становится ваше собственное тело. Вы не можете совершать простейшие бытовые действия (либо в некоторых случаях, такая простейшая операция, занимающая всего лишь пару секунд, как, например, касание носа, занимает у вас без преувеличения несколько часов). Вы замираете, застреваете, вязнете во времени. Но есть в этом и плюс, который, естественно, не идёт ни в какое сравнение с минусами – скажем, в шестьдесят пять лет вы выглядите на тридцать пять. Но изменения эти касаются не только вашего физического состояния. В такое же оцепенение впадают и ваши эмоции и мысли. Вы равнодушны к тому, что происходит с вашими близкими. Вас не трогает то, что время проходит. Вы часами и даже днями обдумываете одну мысль до тех пор, пока она не превратится в ничто. Что может быть кошмарнее?
Лекарство помогло (поначалу) многим пациентам, которые вернулись как ни в чём не бывало. Но, увы, судьба большинства из них сложилась довольно печально. Кто-то так и не смог справиться с тем, что злой случай лишил их огромного отрезка жизни. Другие, напротив, с радостью обрели, казалось бы, потерянных родных – например, мне особенно запомнилась история женщины, отличной матери и супруги, чья болезнь разрушила не только её собственную жизнь, но и жизнь её близких: сын уехал в другой конец страны, а дочь, не справившись с тем, что произошло с её матерью, сама попала в психиатрическую клинику. Но, к счастью, судьба именно этой пациентки сложилась достаточно хорошо: её пробуждение стало причиной воссоединения, казалось бы, безвозвратно разрушенной ячейки общества – сын вернулся, а дочь тоже пошла на поправку.
Многим пациентам поддержка родных была просто необходима, положительно влияя на процесс лечения. Это подчёркивает и сам автор. В то же время, увы, некоторые мамаши, нуждающиеся в помощи специалиста не меньше собственных детей, всячески сопротивлялись лечению и выздоровлению своих детей, боясь того, что смысл их жизни пропадёт, если их дети вернуться к более-менее нормальной жизни или перестанут нуждаться в их постоянном уходе.
Но что-то моя рецензия раздувается уже до неприличных размеров. Поэтому здесь я, наверное, остановлюсь. Скажу только следующее. Я читала одно из последних изданий данной книги. В нём чуть ли не четверть объёма занимает вступительная часть, а именно благодарность, два предисловия (к первому изданию и изданию 1990 года), вступление к последнему изданию, а также пролог (в котором рассказывается о болезни Паркинсона и собственно летаргическом энцефалите). Не спорю, это может отпугнуть многих читателей. Но я бы всё-таки не рекомендовала пропускать эту информацию, хотя, конечно, она не столь захватывающая, как истории пациентов.
На этом всё. Надеюсь, никогда больше мир не перенесёт ещё одной эпидемии данной страшной болезни. Ну а я, выложив эту рецензию, с чистой совестью пойду пересматривать просто восхитительный фильм с непревзойдёнными Робертом де Ниро и Робином Уильямсом в роли самого Оливера Сакса.

По своей природе я человек очень быстрый, нетерпеливый ( не путать с суетливый, это понятие ко мне точно не применимо), мне нужно всё быстрее и быстрее, что-то монотонное мне зачастую наскучивает, поэтому у меня есть свои фобии относительно болезней или утрат каких-то органов чувств. Например, я очень боюсь ослепнуть или быть прикованной к инвалидному креслу или парализованной, конечно, можно сказать, что страх перед этим есть у любого человека, но когда я задумываюсь об этом, меня реально это доводит порой до паники. Поэтому когда я начала читать "Пробуждения", мне стало по-настоящему страшно. Потому что летаргический энцефалит довольно-таки тёмное пятно в медицине, никто не может сказать, от чего он возникает, и хоть Сакс и нашёл способ лечить людей от подобных заболеваний, всё же метод не идеален и не даёт 100-процентной картины выздоровления. Напротив, действие лекарственного препарата индивидуально, и порой лечение не помогало, а только усугубляло ситуацию. Но обо всём по порядку.

Вообще в своё время я посмотрела замечательную экранизацию книги, поэтому надеялась, что книга будет такой же художественной и интересной, как и фильм. Но если кинокартина - это адаптированная режиссером история пациентов, которую будет интересно смотреть, то книга - это уже произведение для читателя, который желает более углубиться в тему, а не поверхностно снять с истории какие-то факты и замечания. В действительности книга - это сборник полноценных историй болезни, где описана от и до картина заболевания того или иного пациента. Достаточно большое изобилие медицинских терминов, значение которых приведено в конце книги, что не очень удобно при чтении электронного варианта. Но в этом случае, конечно же, всегда можно обратиться к великому и всемогущему Интернету, что я и делала в процессе чтения, тем более что хотелось почитать больше об этом заболевании с другой стороны, отличной от Сакса.

Сакс описывает в книге применение лекарства под названием "леводопа", экспериментальном препарате, которое врач пробует в лечении больных, заболевание которых таило в себе множество загадок, а родственники зачастую уже считали безнадежными. В этом случае Сакс так же подчеркивает, что мало одного применения леводопы, относительно пациентов, зараженных летаргическим энцефалитом, важно так же принимать во внимание человеческое участие и заботу. Автор приводит в пример истории, когда больному становилось гораздо лучше, когда он чувствовал поддержку семьи, и наоборот. Одной из его пациенток стало значительно хуже, когда её родной брат уехал в другую страну и вскоре там скончался. К сожалению, и сама пациентка после этого долго не прожила.

Надо принять во внимание то, что леводопа, дав надежду на жизнь и спасение, могла в то же время и жестоко покарать в виде побочных эффектов. Кто-то становился буйным, у кого-то появлялись галлюцинации, кто-то, почувствовав себя лучше, а затем вернувшись к прежнему состоянию, становился злобным и агрессивным, одновременно благодаря Сакса и проклиная его за препарат. Но несмотря на сложность состояния и очень небольшую надежду на спасение, многие пациенты нашли в себе силы смириться с побочными эффектами, кто-то даже знал, через какое время проявит себя тот или иной симптом, и подготавливал себя и окружающих к этому, были случаи, когда пациент, видевший галлюцинации, смог настолько "вжиться" в них, что порой они даже приносили ему удовольствие. Но, конечно же, картина заболевания, к сожалению, была не у всех так радужна: многие пациенты, испытав на себе могучую силу леводопы и почувствовав себя лучше, возвращались в прежнее состояние, ещё даже более тяжелое, а вскоре умирали, так и не став человеком, которым были до заражения летаргическим энцефалитом.

"Пробуждения" стала для меня одной из самых страшных книг, которые я прочитала за свою жизнь. Читать мне было её тяжело, поэтому по прочтении я глубоко выдохнула. Я не могу дать оценку этой книге, не могу сказать, что она мне понравилась или не понравилась. Любая оценка тут будет субъективна, на мой взгляд. Это просто правда жизни, которую нужно пропустить через себя, правда, которая была, и кто знает, когда и где ещё сможет проявить себя это страшное заболевание. Я очень надеюсь, что человечество больше не испытает этого чувства пробуждения, когда десятки лет просто выпали из жизни,а все, кого ты любил или ценил, уже ушли или отвернулись от тебя.

Природа движения вне времени

Профессия врача, наверно, единственное поприще, на котором человек может изучаться в его целостности. Одной из центральных тем "Пробуждений" стал именно этот вопрос - вопрос восприятия человека как биологического механизма и как личности, изучение его с обеих точек зрения как особой миссии врача и изъяны американской системы медицинского обслуживания, сводящиеся к механистическому лечению. Оливер Сакс начинает говорить об этом в предисловиях и повторяется в эпилоге. Он любит пофилософствовать на тему науки, он собирает понравившиеся идеи из трудов философов-классиков и, наконец, проводит параллели между биологическим взглядом на личность с физикой частиц... Такое обрамление основного содержания превращает чистый нон-фикшн о пациентах хосписа Маунт-Кармель в винегрет, который заправили взбитыми сливками. Однако, если последовать за пафосом автора, разрывающегося между стремлением превратить сухие истории болезни в романтические биографии, критикой формализма и упования на более человечную медицину, читатель не придет ни к чему. Оливер Сакс, как и его пациенты, переполнен стремлениями, но они бесплодны из-за изъянов в понимании человека, природы и, самое главное, - природы внебиологической. Сакс - сумасшедший, жаждущий иного миропорядка, но ничего не способный с ним сделать, потому что говорит он откровенную популистскую срань, обращаясь к трендам времени - экзистенциализму, антифрейдизму, прогрессивизму и квантовой физике. Он уговаривает к пробуждению желанием пребывания в мире и сравнивает это с величайшей радостью, он верит в "экзистенциальную терапию", осознавая, что человеку нужно обретать "стиль"... То, что называется ипостасью, он сведет личности, persona, "я", а затем человеческой природе, да еще и вытащенной из древности.

От "Пробуждений" ждешь тяжелого чтения. От рассказов об обреченных больных ждут надежды, приближающей к чуду, понимая, что, скорей всего, здесь будет много печальных подробностей. Да, подробности будут, но будут и надежды. Но основным кошмаром станут не ухудшившиеся условия содержания больных после уменьшения финансирования хосписа, существующего на пожертвования, и не ухудшения состояния больных, приводящих к летальному исходу. Главным ужасом и проблемой книги станет сам Оливер Сакс и его "лечение".

"Путь паркинсоника - это дорога в никуда, страна паркинсоника - это земля парадоксов и тупиков."

Основная часть книги представляет из себя несколько историй болезни людей, родившихся в начале XX века и прошедших через эпидемию летаргического энцефалита, резко закончившуюся в 1927 году. Пораженные люди лишались сна, после чего впадали в состояния, близкие к коматозным. Переход в обездвиженность мог начинаться с состояний, близких к невротическим - тиков, кризов, изменений поведения... Большинство пациентов Маунт-Кармеля попали сюда в состояниях невозможности свободного движения. Оливер Сакс начинает лечить их препаратом леводопа, отлично показывающим себя в облегчении симптомов паркинсонизма, вне зависимости от того, что явилось их причиной. Эффект был сумасшедшим во всех смыслах этого слова. Свобода движений подарила больным новое ощущение жизни и возможности взаимодействия с миром. Восторг захлестывает и доктора Сакса. Лекарство начинают считать чудом...

Только вот все описанные постэнцефалитики, лишившись части тяжелых паркинсоничесских симптомов, с неистовостью раскрывали своё нутро. И оно оказалось сгнившим заживо в остававшемся нестареющим теле. Оливер Сакс предлагал цитаты о первобытной природе, раскрывающейся в подсознании человека и находящей выход с помощью препарата... И, словно наркоман, хотел этими объяснениями вернуть первоначальное ощущение эйфории от видения успехов лечения, которое постепенно скатывалось в ничто. Он побоялся коснуться религиозных взглядов, но, поняв, что не осилит глубины истины, остался плавать на поверхности. Никто так и не сказал ему тогда, что природа человека - гниль и прах. Оливер Сакс всю книгу впаривал читателю, что лечение должно состоять в комплексном подходе, при котором лекарственную терапию сопровождает "хорошее отношение". Но вовсе не социальные отношения привели к деградации психических состояний, а как раз возможность эгоистического действия, всесилие "я". Оливер Сакс просто боязливо убежал от темы "я" к теме "оно", по-пропагандистски найдя виноватого в окружающей среде, до этого делая вид, что в мире нужно искать красоту и одухотворенность.

"Можно лишь сказать, что большинство выживших пациентов опускались в болезнь все глубже и глубже, круг за кругом, углубляясь в заболевание, безнадежность и невообразимое одиночество, их одиночество, которое стало самым невыносимым из всего, то им пришлось пережить".

Оливер Сакс с помощью леводопы превратил хоспис постэнцефалитиков в сумасшедший дом, в котором манифестировалась истинная человеческая природа, чуждая человеку с момента изгнания из рая. Она вырождается в нервозы, замыкает человека и блокирует его волю, но не приводит к тому отчаянию, которое примиряет с Создателем чистой человеческой природы. Сакс поощрял усугубление аутоэротических стремлений, считая "доброкачесвенное галлюцинирование" способом терапии, а когда аутоэротизм давал манифестации вовне, он утверждал, что болезнь - органичная часть здоровой личности, её первобытный слой психики. Большинство описываемых больных демонстрировали извращенный эрос, объективирующий не только мир, но и людей в нем. Саксу такое поведение не казалось нездоровым в то время как объективирование самих больных казалось проблемой. Биологически выраженный эрос в виде неистовой мастурбации, любопытства, агрессии и нарушений пищевого поведения, по Саксу, лечится переведением его в ментальную версию, например, в фантазии, но его почему-то совсем не смущал тот факт, что это решение логически сводило состояние больных обратно в неподвижность, лишая смысла наличие всех и вся вокруг. Меня давно смущает факт, что лечением называется снятие симптомов, а не избавление от болезни, но на страницах "Пробуждений", на мой взгляд, не происходило даже этого. Это всё - истории ускоренного убийства человека через сведение его к сугубо человеческому "я", а вовсе не "оно", зависимое от социального окружения, как пытался втереть читателю наивный автор.

"Это ужасное присутствие и ужасное отсутствие. Присутствие - смесь недовольства, принуждения и давления, чувства, что ты связан и остановлен. Отсутствие же - ужасная изоляция, и холод и съеживание, большее, чем это может вообразить человек, этого не испытавший. Это бездонная тьма и нереальность"

В контексте, в который заключены истории постэнцефалитиков, "Пробуждения" бессмысленны. Они интересней сами по себе и виделись бы более ценными либо в романтическом ключе, о котором так мечтал Оливер Сакс, либо в точном документальном описании без цитирования идей авторов, с которыми согласен. Здесь встречалось множество интересных элементов, которые могли бы стать основой для полноценного описания восприятия мира психически больными. Во вступлении примерно это и обещалось в словах о раскрытии внутренних миров. Вместо этого умный читатель имеет в своей копилке несколько примеров откровенной человечности - того, что представляет "я" человека само по себе, пресловутая человеческая природа, обнаженная выключенностью из времени. В книге неоднократно упоминалось оригинальное кинематографическое (покадровое) восприятие времени и движения в нем, проблемы передвижения в угловатых пространствах и облегчение в тех, где ритм задается наличием лестниц или нарисованных полос. После ознакомления с коммерческими лайфхаками, захватывающими внимание и воздействующими на волевое поведение (сглаженные траектории движения в торговых центрах, конечное минимальное количество вариантов, делающий акцент на ритм дизайн, изменение ритмического рисунка популярной музыки - слияния квантовых, дискретных состояний), находишь, что они как будто бы изобретены страдающими паркинсонизмом, которым приходится понуждать себя к движению особыми трюками. После этого думаешь, что мир вокруг просто создан для подобных больных и позволяет сосуществовать с относительно здоровыми, что постоянно изменяющаяся культура служит успокоению психотических симптомов, какой бы странной и сумасшедшей она ни казалась выпадающим из времени поколениям. И тут движение вновь обретает измерение времени, и оба они складываются в единое целое... А вот рассказанное в книге Оливера Сакса - нет.