Что бы вы делали, если бы вдруг оказались в прошлом? Гвендолин Шеферд не задавалась этим вопросом, пока не узнала, что унаследовала от своей пра-прабабушки ген путешественника во времени. И теперь ей предстоит каждый день переноситься в прошлое… и с каждым днём тайн и загадок становится всё больше и больше. Что такое Тайна Двенадцати, кто охотится на путешественников во времени в прошлом, и почему все вокруг думают, что она обладает какой-то «магией ворона»?.. Трилогия «Таймлесс» — бестселлер...
Меня, собственно, должны послать в 1956 год делать уроки в каком-то подвале.
Только эта история поросла травушкой, как пришел верблюд и сожрал муравушку.
Ни одно из этих имён не показалось мне даже отдаленно знакомым. — Ни одно из этих имён не кажется ей даже отдаленно знакомым, — сказал Гидеон с издёвкой. Вот ужас! Он что, умеет читать мысли? На тот случай, если все-таки умеет, я злобно уставилась на него и подумала что есть силы: Ты! Гнусный! Выскочка!
Как тайны могут навредить здоровью?
-он умрет? -если это была чистая работа, то нет. Но хирурги в 18 веке не такие профи, как ребята из Анатомии Грей.
Влюблённые девочки как бомбы с тикающим часовым механизмом, никто никогда не знает, что они сделают в следующий момент.
- Вот только никто не думает, что он ошибся. - Ясно...Да, кто же такое подумает о Ньютоне..
— Он действительно умеет читать мысли? — прошептала я. — Лакей? — прошептал в ответ Гидеон. — Надеюсь, нет. Я как раз думал о том, что он похож на горностая.
Я думаю, что все знают больше, чем прикидываются.
— Пароль?Кто ели бисквитис. Что-то в таком духе. — Ква редит нэсцитис, — сказал Гидеон. Ну, почти правильно.
Ну у кого могут появиться романтические чувства к белке?
-красивое имя,-сказала я. -большое спасибо,-сказал доктор Уайт. -А у тебя красивые вены.
Не доверяй никому. Даже собственным ощущениям.
Опал и янтарь — это первая пара,
Агат задаёт в си-бемоле, он с волчьим оскалом,
Вступает с напевом аквамарин,
Следом за ним изумруд и цитрин,
Близнецы-арнеолы, они в скорпионе, два братца,
Нефрит, номер восемь, засыпать и дать настояться,
В ми-мажор затянул турмалин,
Сапфир — светлый фа, тот, что прямо за ним,
Далее, гордою поступью льва,
Алмаз, это семь, и одиннадцать — два.
Время — опасней реки не найти,
Рубин — вот конец и начало пути.
— Ты что, хочешь, чтобы мы поженились? На «Титанике»? Ты с ума сошёл! — Но это же так романтично! — Особенно айсберг — такая романтичная штучка.
Можно устать от всего, даже от совершенства, если его становится слишком много.
— Ты снова разговаривала с аркой, Гвендолин. Я точно видел. — Да, Гордон. Это моя любимая арка. Она обижается, когда я прохожу мимо и не здороваюсь. — Ты вообще в курсе, что ты странненькая?
Что хуже, сойти с ума или вправду прыгать во времени? Наверное, все же последнее. От первого хотя бы таблетки помогают.
Все равно в каком времени - в прошлом всегда кошмар творился. Все время войны, чума, оспа, а скажешь что-то не то - сразу обзовут ведьмой и сожгут. Вместо туалетов - дырки, блохи у всех подряд, а по утрам каждый плюхал содержимое ночного горшка из окна прямо на улицу. И не важно, шел там внизу кто или нет.
- Это тебе не сериал, тётя Мэдди, - прошипела тетя Гленда. - И слава Богу, - сказала бабушка Мэдди. - В таком сериале я бы запуталась безнадежно.