Рецензии на книгу «Дон Кихот» Мигель де Сервантес Сааведра
Всё-таки неправда, что современная литература загибается под грузом бесконечных любовных вампирятников - почитав Сервантеса, понимаешь, что она загибалась уже тогда, причем так, что нам и не снилось.
Хотя книга меня, надо признаться, удивила. В мою бедную голову с детства были заложены стереотипы, что Дон Кихот - это такая квинтэссенция безумного рыцаря, он весь такой из себя пафосный и страдающий, на контрасте с забавным толстеньким Санчо, за каким-то чертом уничтожает ветряные мельницы и восславляет Дульсинею. В итоге оказалось, что это просто свихнувшийся старикашка, с верным оруженосцем они - прекрасная пара, Дульсинеи не существует в природе, а с мельницами он повоевал только один раз, да и то не очень удачно. Вместо странствий по Европам, они колесят по одному небольшому пятачку родной провинции и наводят шороху на местных жителей, истребляют производственный инвентарь и веселят любопытную знать философскими беседами.
Наверное, правильно, что я так и не смогла осилить это в детстве, добравшись только на волне Долгостроя - без груза филфака была бы непонятна и половина всех пародийных моментов. Хотя, сказать по правде, я и сейчас наверняка многое упустила - о жизни Испании того времени у меня нет практически никаких сведений. И, знаете, вот это потрясло меня больше всего. Это же черт знает когда было - начало 17го века, 1600е годы! Читаешь и понимаешь, что с одной стороны ничего же не изменилось, а с другой - это же почти другая планета! Просто такая колоссальная разница между тем, как пишут о средневековье и возрождении современные авторы, и тем, как естественно обо всём этом говорят те, кто там реально живет - не может не бросаться в глаза. А Сервантес с нарочитой небрежностью разбрасывается этими приземленными подробностями быта, мировоззрения и психологии, даже не замечая этого и не осознавая, что через 400 лет кого-то это может потрясти до глубины души. Сколько я в универе всего этого перечитала, но тогда это почему-то совсем не трогало, а вот сейчас осознание ударило страшным шоком. Наверное, в такие моменты и понимаешь ценность книг и литературы. Но что такое эти четыре века рядом с древнегреческим наследием, которое чудом не кануло в Лету? Прямо даже тянет восполнить пробелы в образовании, которые совсем не ограничиваются Сервантесом.
А сходить с ума по литературе, конечно, неблагодарное занятие. Интересно безумные ролевики в наше время встречаются или Дон Кихоту повезло быть первым и последним?
Победа над долгостроем №1
Часть первая.
И вот уже началась игра благородных и доблестных Борцов с долгостроем. И вот уже поняла я, что без нее не одолею этот тернистый путь, ибо не могу опозориться перед достойнейшими соратниками моими. И вот уже подвергся мой разум испытанию тяжкому, ибо 900 страниц средневековой патетики вынести моему организму было нелегко. И вот уже читала я о сумасшедшем старце (ибо 50 лет в те времена считались уже возрастом почтенным), у которого случился передоз с рыцарскими романами и стал он умом слаб. И вот уже отправился он в путь и всеми своими силами начал наносить пользу и причинять добро. И вот уже сжималось мое сердце от жалости к тем, кого встречал он на своем пути, ибо во всем, что движется, мерещились ему великаны, колдуны и нечестивцы. И вот уже не знаю я, когда вернется ко мне речь нормальная, ибо мозг мой в судорогах до сих пор. И вот уже я готова оросить обильными слезами радости любой трэшак, лишь бы в нем ни одного «ибо» не было.
Часть вторая.
Вторая часть приключений Дон Кихота вышла через 10 лет после первой (1615 год). Практически сразу, после выхода книги о Лже Дон Кихоте (примазывание к успешным литературным проектам существовало во все времена) и за год до кончины Сервантеса. В предисловии и в последних главах второй части Сервантес ядовито отчихвостил неизвестного автора (книга вышла под псевдонимом). Всё правильно, ибо нефиг. Вторая книга стала для меня чем-то страшным. Она обладала каким-то странным психоделическим свойством лично для меня. Говорят, что если коту в течение 15 минут показывать вращающийся двухцветный круг, то он впадет в транс. Не знаю, не проверяла. Но от второго тома приключений Дон Кихота я была в трансе, что тот кот. Меня стабильно вырубало через 15 страниц текста. Причем это был даже не сон, это было что-то на грани глубокого обморока с похмельным синдромом при возвращении на землю. В перерывах откачивала себя Мураками. Он был для меня кислородной маской.
Эпилог.
Скажу честно - это было тяжело. Как рыбий жир. Понимаешь всю необходимость и полезность данного творения рук человеческих для организма, но впихиваешь в себя это с великим трудом. Однако после 700 страницы у меня случилось какое-то просветление и книгу дочитывала с искренним интересом. Мигель писал о наболевшем. Сервантес сокрушался о состоянии культуры в стране. Камни в огород Лопе Де Веги летят стройными косяками. Рассуждения о бездарных комедия и глупых однообразных рыцарских романах, которые довели благородного идальго до столь плачевного состояния, занимают много страниц. Масштабная такая сатира на своё время, но многое актуально до сих пор. Такие книги составляют фундамент знаний, их основу. Я очень рада, что это «кирпичик» занял свое место в моей голове. Трудный, но полезный опыт.
Вот это я понимаю — книгу почитал! Низкий поклон Сервантесу, вот это молодец!
Смысл в том, что в книге есть всё. И посмеяться, и подумать, и афоризмы выписать. Но обо всём по порядку, ибо можно выделить несколько самых важных граней, которые и хвалить, хвалить, хвалить.
Книга первая
Она оказалась легче второй. Ходит сумасшедший идальго, рыцарствует, читатель смеётся себе да дальше листает. Но и тут Сервантес подложил немало подводных камней, на которые я постарался напороться изо всех сил.
Для начала, стоит отметить язык. Сказать, что он прекрасен — ничего не сказать. Я не представляю, какую титаническую работу совершил переводчик, но она была не напрасна. Как изучают русский язык, чтобы читать Достоевского, немецкий — ради Манна, итальянский — ради Данте, испанский можно учить ради Сервантеса, потому что обычно оригинал красивее любого перевода. И я боюсь представить, что же в оригинале.
Потому что в русской версии я увидел сотни пословиц, тысячи увлекательных монологов, множество подробных описаний ситуаций, одежды, людей, действий, и всё это было написано так легко, что повествование не шло, оно текло журчащим ручейком, да простят мне эту пошлость и банальность. Это не слова — это музыка, прекрасная мелодия, которая льётся и льётся, а ты и рад.
Далее, меня поразила эрудиция Сервантеса. Тогда под рукой гугла не было, много он писал в тюрьме, следовательно, практически все отсылки должны были быть сделаны по памяти. А там на каждой странице по интересной отсылке и грамотно вставленной цитате. Как?! Такое ощущение, что воевал он на Войне Слов, попадали в него пули, сделанные из цитат, а ранили книжные сабли, потому что это нечто совершенно фантастическое. У него ведь не было даже условий, какие были у того же Джойса!
В первой части сюжет же был в основном комедийный. Совершеннейшие несуразности, которые творил Дон Кихот, в любом случае вызывали скорее улыбку, Санчо Панса был простецким и глупым оруженосцем, мудрость которого была скорее в том, что он не страдал «горем от ума». Однако уже там проклёвывалось то самое Нечто, благодаря коему «Дон Кихот» стал классикой испанской и мировой литературы.
Христа я, если честно, не увидел, да и не собирался искать навязанные мне образы. Но зато я увидел Художника, а если и не художника, то уж точно человека, для которого мир прекрасен даже тогда, когда его избили, и он лежит, страдая по своей госпоже Дульсинее. И «мир прекрасен» не в классическом смысле. Представьте, что вы попали в мир, где в вашей руке прекрасное копьё, под вами — сильнейший скакун, вместо всяких там постоялых дворов стоят великолепные замки. Да, он жил в сказке. Он изменил этот мир весьма оригинальным способом, но он это сделал, реализовал свою мечту.
Книга вторая
А вот тут Сервантес с определённого момента бьёт нас обухом по голове. Всё, ребята. Хиханьки закончились. Может, у меня что-то с чувством юмора, но я не улыбнулся на протяжении второй части ни разу. И это не упрёк гениальному автору, это, так сказать, моё понимание того, что там происходит. Так что бейте меня с удвоенной силой, ибо я не просто признаю вот это всё, но и считаю это не то, чтобы совсем уж правильным, но весьма имеющим право на существование.
Дон Кихот — не клоун, который делает более или менее случайные действия, это целеустремлённый сумасшедший. Санчо Панса настолько ушёл в простоту, что стал выдавать действительно умные вещи, причём каждый раз, когда его не выставляет автор на смех. Но, что поразительнее всего, эта парочка стала восприниматься ещё ближе друг к другу, но уже не как два странных человека, которые добавляют друг другу колорита, а как парочка с рыцарскими романами против всего мира.
И если поначалу всё идёт более или менее ровно, это относительно тот же Дон Кихот, то с момента встречи с герцогом и герцогиней всё полетело в тартарары. Поначалу их проказы были проказами. Но потом невозможно было закрывать глаза на то, насколько сильной становится Трагедия. Именно так, с большой буквы. Этот театр создавал для главных героев выдуманный мирок, и он улетал в полный абсурд, прихватывая с собой главных героев, совесть устроителей театра, вообще всё. Начиная с последних дней губернаторства Санчо Пансы, меня не отпускало ощущение какого-то липкого ужаса. Мир книги реально свихнулся, и только Дон Кихот с верным своим оруженосцем были нормальными.
Не будь у книги второй части, я бы не настолько сильно полюбил эту книгу. Но то, насколько высоко взлетел Мигель де Сервантес Сааведра, оттолкнувшись от сатиры и от рыцарских романов вообще, не позволят даже задуматься о каких-то недостатках этой книги. С определённого момента ты забываешь толкования, уже не имеет значения, Дон Кихот — это художник или Христос. Ты наслаждаешься тем, что он не только создал свою реальность и стал жить в сказке. Он заставил всех остальных эту сказку организовать. Так что если он и Христос, то не только в плане энтузиазма. Он ещё и иная ипостась Бога, суть Творец, создавший себе мир. Так что гениальность этой книги ставить под сомнение не надо. Вот.
Вот это была книга! Книжище! Ради этого романа стоило научиться читать. «Дон Кихот» поистине величайший образец как литературы эпохи Возрождения, так и литературы вообще. Прошло несколько дней, как я закрыла книгу, а восторги не утихают. Ни разу ещё мне не встречалось произведение, которое было бы столь забавное, сколь печальное. А какой язык, люди, какой язык!
Все, естественно, знают, что был какой-то там ненормальный дядька, который со своим оруженосцем Санчо Пансо шлялся по Испании и косил ветряные мельницы. Вот если бы всё было так просто! Начать с того, что сумасшедшим Дон Кихот, наверное, всё же не был, а эпизод с мельницами занимает всего две страницы из девятисотстраничного романа. Так что если это всё, что вы знаете о «Доне Кихоте», вы не знаете ничего. Не знала и я. Но про сюжет ничего рассказывать не буду. Ни-ни. Из вредности. Хотя в основном, конечно, из-за того, что он очень-очень длинный и изобилует огромным количеством приключений. Их просто надо читать. Да и дело-то, собственно, не в них.
«Дон Кихот» - сатира на рыцарские романы, хотя сейчас нам это абсолютно ни о чём не говорит - мы не жили в XVI веке, и мало кто реально читал эти романы. Просто примем как факт. Достаточно того, что Сервантесу удалось сделать блестящую пародию. А то, что это пародия нет никаких сомнений, потому как это буквально в самом романе легко можно прочитать об этом и даже не между строк. Но так книга начинается, а чем заканчивается? Пародией ли? Недаром Сервантес пишет целых два романа про Дона Кихота. В современном издании они объединены в одно произведение, но граница видна очень чётко. Если первая половина в целом вызывает улыбку, пусть даже временами грустную, то вторая половина, особенно под конец, - это какой-то котлован отчаяния. Вообще юмор в романе можно сравнить со свечой. Вот её зажгли, и всем светло, уютно. Вот она ярко горит на радость смотрящим. Но вот огонь всё ближе к основанию свечи, он становится неровным, нервным, всем не по себе, и вот уже огонь гаснет совсем. Конец.
Во второй части улыбок уже практически нет (разве что над диалогами, но об этом позже). За себя скажу, что вообще кипела праведным гневом, читая об издевательствах над Доном Кихотом и Санчой. Как же мы, люди, любим развлечься за чужой счёт! Это, конечно, не арены с гладиаторами, не рёв безжалостной толпы, жаждущей крови, но эффект практически тот же. Как можно было устраивать все эти «невинные» розыгрыши человеку, которого считают безумцем? Гнусно как-то. Я радовалась, когда наша неразлучная парочка вырвалась из лап графини, но свеча уже догорала, помните? И пусть Дон Кихот начал свои приключения, начитавшись рыцарских романов, но ведь качества и суждения, которые являл этот рыцарь Печального образа, они возникли не в последний момент. И его порывы так же безумны, как и прекрасны. Он мечтал защищать такие хрупкие понятия, как честь, верность, отвага. Его красивые речи были возвышенны и разумны. Так что над кем же вы смеётесь, сеньоры умники, любители розыгрышей?
А что же Санчо? О, это великолепный персонаж! Так о нём отзывается один из друзей Дона Кихота:
Право, кажется, что они созданы друг для друга и что безумие господина не стоило бы и гроша без глупости слуги.
Да, без Санчо Дон Кихот, наверное, не состоялся бы. Где-то я читала такую мысль, что Дон Кихот и Санчо – это две стороны одной медали, что это по сути один человек. Но мне, бестолковой, так не показалось. То есть то, что они друг друга дополняли, - бесспорно, но как личности они всё же каждый сам по себе. В моей голове не получилось их соединить. У хитросделанного малого Санчо были свои резоны держаться Дон Кихота. Его не интересовал рыцарский кодекс, ему было плевать на сирых и убогих, ему не снились поединки, не пленял блеск славы. У человека просто была мечта – побыть губернатором острова. Побыл. Но опять же читать об издевательствах над этим, в общем-то, добрым и справедливым человеком было тяжело. В управлении «острова» он, кстати, был прекрасен. А какая речь у Санчо! Надо отдать должное Сервантесу, который собрал и вложил в уста оруженосца такое количество пословиц и поговорок. Это просто невероятно! На эту тему по книге можно было бы диссертацию защитить.
Ну и верх восторга – это, разумеется, диалоги рыцаря и его оруженосца. Вот где и красота слога, и юмор. Пожалуй, это были самые упоительные моменты. Вот, например:
- Ошибаешься, Санчо, - сказал Дон Кихот, - вспомни латинскую поговорку: когда болит голова, то болят и все члены. А так как я твой господин и сеньор, то я – голова, а ты, мой слуга, - один из моих членов. Поэтому если со мной случается несчастье, то оно случается и с тобой, и ты должен чувствовать мою боль, а я твою.
- Так бы оно, собственно, и полагалось, - ответил Санчо, - но только когда меня, то есть один из ваших членов, подкидывали на одеяле, так голова стояла себе за забором да поглядывала, как я взлетаю на воздух и не испытывала при этом никакой боли.
И мне кажется, что такую книгу лучше читать в более зрелом возрасте. Обладая некоторым багажом знаний, значительно проще оценить и насладиться творчеством этого гениального автора и его гениальным романом. Но тут стоит предупредить: эта книга не для всех. Она для тех, кто в силах сладить с большим объёмом произведения. Для тех, кто в состоянии оценить красоту языка ХVII века. Для тех, кто любит иронию и не боится обнаружить за ней вещи красивые, но невыносимо печальные. Тем же, кого пугает количество страниц, тем, кто скучает, читая неспешные переливы повествования и тем, кто устаёт от несовременной речи, вам роман противопоказан. И никак сокращённых вариантов. Это, кстати, вообще что такое, а? Чего бы сразу с кратким содержанием не ознакомиться или там фильм посмотреть? Ну а вам, ценители, прочесть «Дон Кихота», если вы этого ещё не сделали, стоит обязательно!
Вот и рецечке конец, кто осилил - молодец!
Неторопливая поучительная книга, проверенная временем.
Отзыв на Дон Кихота либо очень краткий, либо монументальный, как само 1111-ти страничное произведение мелким шрифтом.
Читая подобные произведения, всегда переживаешь, что можешь не понять и не разделить четырехсотлетних восторгов. Однако в этом случае мне повезло, и книга произвела должное впечатление! Саркастичная, романтичная, печальная история жизни живущего мечтами и грезами рыцарства Дон Кихота и его не менее летающего в облаках оруженосца Санчо Пансы.
Мечтательные люди крайне открыты, позитивны и глупы взглядом реалистов, которые полагают, что им дает это право глумиться, издеваться над ними. Дон Кихота в его попытках самореализации и влюбленности было очень жалко, а бессердечие окружающих просто ужасающе.
Медленное, размеренное чтение этой книги позволит понять, как идти к намеченной цели, не смотря на все окружающие препятствия. Научит истинному сочувствию и уважению чужого мнения. Расскажет о быте, чаяниях и переживаниях наших далеких предков. Лучшие рекомендации.
Вот я и познакомилась с автором и с его известным произведением. Автор задумал как пародию на рыцарские романы и вышло не плохое сатирическое произведение. Главный герой мечтал быть рыцарем и стал им, хоть и вымышленным. Это похоже на человека у которого помутился рассудком. Его помощник-остроумный и изобретательный мужчина. В книге рассказывается про их приключения и как они боролись с "злом". Хоть и Мигель де Сервантес Сааведра задумывал произведение как сатирическое, в нем можно проследить изменение идеалов и чем отличается от действительности. Также можно найти философский подход. Книга читается легко, местами было даже смешно, но как-то она меня не зацепила.
Я рад бы, как не раз уж говорил,
С неправдою и злобою сражаться,
Но эти все попытки - ерунда;
Читайте "Дон-Кихота", господа!
Если меня спросят, о чем эта книга, я честно отвечу: "Эта книга о двух экзистенциальных клоунах, стремящихся понять странный мир,настолько же несуразный, как и они сами"
Рассуждения этих ребят, наполненные правдоподобными аргументами и логическими пробелами, которые генерируют большую часть богатого юмора книги.
Безрассудная страсть и своего рода грубое рыцарство пронизывают безумный мир романа. Пастухи и пехотинцы могут есть свои простые блюда вокруг сырого костра, но они понимают и восхищаются пастырской поэзией и благородным актом увядания любви. Каждый странствующий путник на земле Кихота, похоже, стремится рассказать о какой-то длинной истории о романтической одержимости и приключениях.
Сложные шалости, создают основу для чудесных поступков. В развитии сюжета, читатель наблюдает противоречивое движение в сознании наших персонажей: они становятся одновременно более самоотражающими и более глубоко приверженными фантазиям. К концу романа эти размышления о природе Я и характере повествования заставили Санчо стать более мудрым и позволили старому Дону смотреть на его смерть с ясными глазами, без его рыцарских иллюзий.
Остроумный по своему реализму, великолепный по своему разнообразию, на удивление постмодернистский, уникальный и глубокий, этот роман останется со мной на всегда!
...Пускай любой иллюзии рано или поздно придет конец, а благими пожеланиями вымощена дорога в ад... Но не значит же это, что верить нельзя ни во что на свете, и желать кому-то блага - не стоит и пытаться?! Пусть наш мир невозможно изменить к лучшему... но если мы не попытаемся этого сделать - мы недостойны и этого, несовершенного, мира. А пока Дон Кихот идет по дороге... есть надежда. "Последний Дон Кихот" М. и С. Дяченко
Вот уж действительно - книга с удивительной судьбой! Роман занимает третье место после Библии и Гарри Поттера по объёму общемирового тиража, имеет огромное количество экранизаций и еще большее количество упоминаний, обращений в мировой литературе и философии.
Оценки и истолкование романа Сервантеса и образа Дон Кихота менялись в разные исторические эпохи и к настоящему моменту составляют тома, сравнимые по всей видимости по объему с самим произведением. Первые истолкователи романа видели в Дон Кихоте чисто комический персонаж, пародию на рыцарский идеал, призванную отвадить читателей от чрезмерного увлечения рыцарскими романами. Это то, видимое, что лежит на поверхности, и не единожды подчеркивалось самим автором, который поместил свой рыцарский идеал, "исправителя кривды" в современную ему испанскую действительность, и в результате его рыцарь странствует по пространству так называемого плутовского романа (пикарески). Смешение жанров плутовского романа с возвышенными идеалами рыцарских романов (пикареска - повествование, возникшее в Испании в середине XVI века, претендующее на абсолютную документальность и описывающее жизнь плута, мошенника, слуги всех господ (от исп. picaro — плут, мошенник). Сам по себе герой плутовского романа неглубок; его носит по свету злосчастная судьба, и его многочисленные приключения на большой дороге жизни представляют главный интерес пикарески. То есть материал пикарески — подчеркнуто низкая действительность) дает удивительную амальгаму, которая широким спектром поднятых в ней вопросов (о литературе, воспитании, правителях, свободе, войне и мире, etc.) не перестает занимать умы человечества по сей день.
Интересно, что в России *Дон Кихот Ламанчский* попал на очень благодатную почву и зажил своей, очень интенсивной и удивительной жизнью - "Русская судьба «Дон Кихота» — не просто национальная версия общекультурного процесса, но один из редких в истории культуры примеров превращения частного литературного явления одной страны в доминанту культурной и общественной жизни другой страны, с неизбежной утратой многих, если не большинства конкретных историко-литературных особенностей."(В.Е. Багно) Исследователи считают, что истоки русского донкихотства как общественного явления следует искать в специфических особенностях русской духовной жизни - сказки об Иванушке-дурачке, юродство Христа ради и странничество и прежде всего страстотерпчество, как важная особенность русской святости.
И если испанец Унамуно в эссе "Путь ко гробу Дон Кихота" (1906 г.) воспевает в герое Сервантеса испанского Христа, его трагический энтузиазм одиночки, заранее обреченного на поражение, а "кихотизм" описывает как национальный вариант христианства, то русские во главе с Достоевским где-то близки подобной же идее - образ Рыцаря Печального образа проецируется на образ самой матушки-России, которая который «осмыслит свое положение в Европе и не пойдет уже сражаться с мельницами».
В общем, это было трудное и долгое чтение, которое еще раз подтвердило мне сколь мы, географические далекие, близки ментально и духовно.
Уже сбиваюсь со счета, какой раз одолеваю книгу, одолеть которую следовало бы давным-давно. Но народная мудрость «лучше поздно, чем никогда» все толкает меня на новые подвиги. Таким вот значимым свершением стало прочтение достославного «Дон Кихота», хотя, казалось бы, тоже мне, свершение – история (как мне пророчили друзья-знакомые, а также многие авторы, упоминавшие в своих книгах сей роман) уморительная, легко читающаяся (это уже мое суждение).
В общем, казалось бы, пить роман на одном дыхании, но при всем при этом чтение далось мне тяжело, во всяком случае, поначалу. Приходилось регулярно подталкивать себя к возвращению к этой книге и продираться дальше. Почему такие усилия? Потому что, товарищи, шок…
Этот роман – о разнесчастном идальго, свихнувшемся на почве неуемного поглощения рыцарских романов (ах, во все времена существовала проблема литературного шлака!), прозвавшим себя Дон Кихотом, обзаведшимся простачком-оруженосцем Санчо Пансою, лишь иногда робко и потому безуспешно пытающимся спустить своего мнимого господина с небес безумия на грешную землю, и пустившемся в путь на поиски приключений. Хотя нет, упрек в сторону Санчо несправедлив – и люди понастойчивее пытались образумить Дон Кихота, иногда даже силой, но все без толку. Деревенские девки для него – прекрасные дамы, овцы, бурдюки с вином да еще бог весть что – опасные противники, каждый встречный-поперечный – рыцарь, которого надо обязательно вызвать на бой. Такое поведение, понятно, приводит к множеству комических ситуаций, да и, кстати говоря, зачастую сталкивает с реальными происшествиями, которые Дон Кихот если и обращает во благо, то только волею случая.
Так вот, о шоке. Первые главы я с трудом пропускала через себя, потому что до боли печально все это. Лично для меня безумие смешным не бывает, и Дон Кихот от начала до конца представал больным человеком, за действиями которого можно было следить только с болезненной жалостью. Если потом и стало полегче, то только за счет необычных встреч и славных друзей горе-героя, которым хотелось во что бы то ни стало вернуть его домой. Вообще, чего уж тут, в романе множество забавных моментов, но почти все они столь плотно переплетаются с трагедией, что не до смеха.
А еще – это уже не совсем всерьез, но не могу удержаться – «Дон Кихот» - это роман-предупреждение, причем не столько как напутствие в выборе качественной литературы, сколько вразумление об опасности чрезмерной погруженности во что-либо вообще. Грань, на самом деле, очень легко перейти, и если в начале мы не наблюдаем сколько-нибудь определенного образа Алонсо Кихано, то в конце, когда Дон Кихот прозревает, разница налицо. И это очень печальная разница.
Принимая все это во внимание, не могу сказать, что роман мне не понравился – напротив. Да и как может не понравиться книга, написанная таким дивным языком?
Но лично мне эта история далась тяжело и вызвала самые горькие чувства.
Рыцарь печального образа...
Это, уже по-настоящему старинное произведение должно было стать карикатурой на рыцарей и феодальный образ жизни, а в итоге получилось отражение общества, актуальное и по сей день. Это ода человеческому самообману, возведённому в абсолют! Ведь в каждом из нас живет и глупец дон Кихот, и голосок здравого смысла в виде его помощника Санчо. Это произведение можно, и даже, стоит использовать как учебник или наставление, которое научит нас тому, как встать на путь постижения мудрости и вознесениям над незначительной суетой этого мира. Великое произведение, иначе и не скажешь!
Список Сервантеса
Список Бродского.
Список Шиндлера.
Список Пушкина.
Они первыми приходят на ум. Причем здесь Сервантес и какой список? Тот, что дает ключ к пониманию величайшего произведения человеческой истории. Конечно, он, список, как и полагается в подобных случаях, стоит на муках, страдании и почти разрушенной жизни.
Дон Серванкихот.
Вначале была жизнь
Жизнь для подвига, славы и богатства, как без этого? Жил он славно в первой трети, двадцать лет на белом свете… Причем всё по-честному: если слава – заслуженная, если служение – Богу и Отчизне, всё по-честному. Чужого не надо, своё бы получить.
У этого юноши, молодого человека честолюбия было явно больше, чем у среднестатистического хишпанца. И планка запросов явно выше. Но и сил, и сил – поболее, что потом, в свое время, помогло выжить. Спешил взять свое, боялся не упустить шедшую в руки судьбу: болен, с трудом встал с постели, но в битве участвовал. Не мог не участвовать. И здесь поймал несколько (!) ранений. И был отмечен, и с этими отметками судьбы двинулся в обратный путь. С рекомендациями Его Величеству.
И берег – вот он, чуток… Вот она – свершившаяся судьба! Вот она – заслуженная награда! Недаром, не зря – бесстрашие, подвиг, движение не «от», а «навстречу». Знаете, как это бывает: пошло! Поперло! Всё получается. Ну всё, за чтобы ни взялся.
Головокружение от успехов. Нет, не перед собой или товарищами, перед Ним. И… Протопоп Аввакум говаривал, отвечая на расспросы товарищей: ты – праведный, почему же Он посылает тебе столько страданий. Кого больше любит, тому и испытаний святости больше посылает.
И если бы тогда, при возвращении, его нога коснулась бы родного берега, не было бы ничего последующего. Ничего. Только ещё один более или менее успешный испанский дворянин – ничего другого. Потому что, да простит меня Он за невольное сравнение, потому что как дьявол всегда приходит за платой, так и ОН дает всем по делам. Всегда и всем. По делам. Просто тогда Дон Серванкихот не знал: пропуск в Вечность Истории – самое дорогое, что есть из разрешительных документов в земной юдоли.
И вариант Серванкихота – не самый «плохой». Потому что сотни миллионов нас, никому не известных, получивших когда-то пол Его искры, прожившие в страданиях, надеждах, упованиях, ждавших какого-то справедливого «решения», так и не дождались его. Потому что каждому по делам, каждому по способностям. Безвестным – безвестность. И это – жизнь и судьба.
Вечный треугольник
Как читать «монстров» мировой литературы? «Дон Кихот», «Божественная комедия», «Гаргантюа», - апрель оказался богатым на них. Список открыл «Серванкихот».
Так как читать то, что полтыщи лет назад писалось на потеху? Да, так было в замысле. Жить и есть нужно было. Не до вечных образом мировой литературы и бессмертия было. Не до таких мелочей. Как читать то, что считалось офигительно смешным?
Текст, автор и читатель – это и есть вечный треугольник. Не только ты, но и тебя создает текст. Не только текст, но и ты делаешь его. А автор… А что автор – отстрелялся и готов! Пройдемся по троице. Без этого чтение «Дон Кихота» - просто знак избранности третьего, простите, члена треугольника. Да-да, просто знак избранности. Скромненько так. По-нашему. С него, третьего члена, или вершины, и начнем.
Третья вершина треугольника.
Тебе зачем это нужно? - спросил внутренний голос очередного альпиниста, имеющего славное намерение покорить этого монстра, «Дон Кихота». Понты, разумеется, понты. Успокаивает то, что они, эти понты, не беспонтовые. Знак избранности на самом деле присутствует у каждого такого альпиниста. Это правда. «Я ведь не такой, как все», - это так по-донкихотовски, это так по-сервантехотовски! Не было бы этого..о, честолюбие завяло бы на корню на вторую секунду всеобщей его обструкции! Нет, оно бы просто не родилось. Или задохнулось бы от «что-то воздуха мне мало…» Не наблюдается смерти честолюбия в мире, явно не наблюдается!
Кому, кроме понтовитых, это ещё нужно? Кто в когорте? Профессионалы, так они называются, те, кто интерпретирует текст за деньги. Или по долгу службы, то есть всё равно за деньги в конечном итоге. У них – собственная гордость. И из того, что я видел и слышал в паутине…ну, на любителя, на любителя.
Отыгрываются ли усилия по штурму вершины? Кому как. И здесь – от возраста, настроения, культуры, истинных целей штурма, - нет мелочей. Но и сама по себе попытка – глубокое уважение. Потому как роман этот – не прогулка. Но и поднимает до себя, хоть на чуток, хоть на миллиметр – отвечаю за слова! Просто немного подождать нужно, если не пошел. Немного. Кому – полжизни. Кому – оставшуюся.
Вторая вершина треугольника
Автор. Самый просто член, членик. Потому как подобен третьему члену – читателю. Конкретен. Из плоти и крови. Движим теми же мотивами, что и читатель. Человек, одним словом.
Раним, тревожен, ревнив, честолюбив. Вечно нацелен на вечность. На Откровение. Наверное, готов на Подвиг ради вышеозначенного. Наверное.
Скорее всего, он – главный ключ к пониманию текста: его жизнь, такая конкретная, из событий, цифр, скрытых и явных мотивов, понятных большинству. Хочешь разобраться с текстом – посмотри на жизнь творца. Это – на 80% и есть отгадка. По-другому…ну, фиш знает, возможны варианты, но всё – в нас, всё – в нас. Ведь текст – это ведь не «про жизнь» вообще. Это ведь – про каждого, про себя в первую очередь, про себя. И пишется он потому что нет сил не писать. И шифруется автор в персонажах и событиях своих книг. И мысли шифрует, и мечты – явные и тайные, - всё в тексте. Но всё – из жизни. Абсолютно всё. С чем это «открытие» можно сравнить?
Государства и империи. Сегодня мир, наполненный гравитационными волнами и фотографиями черных дыр, - всем таким исчислимым, конкретным, - скажите, что остается для эзотерики? Что? Возможно, лет десять назад ещё можно было серьезно размышлять о неких скрытых в строках «тайных доктрин» причинах возвышения и падения Царств. Ещё десяток лет назад. Сегодня–смешно. Поэтому, говоря о Риме, о Византии или Британской империи, - пора остановиться и признаться самим себе: мы просто плохо управляли своими Царствами – и никакой мистики. Просто. Плохо. Управляли. Тем, что было вручено Провидением или просто группой товарищей.
Так было в 16 веке в Испании, так есть и в 21. Где-то.
К чему всё это? К тексту, разумеется. Не взять «Серванкихота» голыми руками, не взять. Это как в Зоне Стругацких: и прямого пути нет – попадешь на «комариную плешь» или, ещё страшнее – в мясорубку, - и назад дороги нет. Потому как в мире этом, большей его части совсем нет траекторий. А только суперпозиция.
Но и это не всё. Принято считать Кихота воплощением возвышенного, Санчо – приземленного. Ничего подобного! Ниже будет несколько строчек об эстетизации страдания. Которое, страдание, известно как характеризует эстетствующего. Дон Кихот и Санчо – нет, это один человек, одна личность. Раздвоенная личность. Так всегда и бывает с гениями. Одна личность, вечная суперпозиция. Не сомневайтесь, а возьмите второй том, убедитесь лично.
Например. Так называемый суд губернатора Санчо. Ну, ни один здравомыслящий читатель не поверит в совершенное преображение оруженосца не в своего господина, что просто просится на ум. Это не Санчо, но До Кихот устами Санчо вершит правосудие. Никак нет! Соломон – библейский гений – воплощен, мыслиться как образец. Прочтите, как идет правосудие, вы поймете с кем сравнивает себя Сервантес. Нет, без гордыни это сравнение. Хотя любое сравнение – разве оно не от гордыни?
Нет?
Первая вершина треугольника
Из сора, из сора растут самые прекрасные цветы. Не поспорить. Не объехать. Не обогнуть. Жить нужно, кормить семью и кормиться самому. Оглядываться, что вокруг – не помешает. Наоборот: какие погоды стоят на дворе? Чем питается публика? Чего хочет? И хочет ли чего-то?
Начиная роман…нет, не о Вечности и Славе думал автор. Потому как опыт – он ведь, действительно – сын ошибок трудных. Сколько перед этим у Сервантеса было попыток, сколько заходов на Вечность и Славу! Не мечталось о них? Кто ж поверит! Думаю, как всегда и бывает, сначала – деньги, почва жизни. Заработать. Наконец-то заработать.
Представьте, как он начинал всякий раз! Как, как – с молитвы. Просил, страстно просил на это раз не оставить его. Он стоял на коленях пред ликом Его и просил. Нет, он – умолял не оставить. Вы только представьте ужас жизни: ему – за 50! Ему – за 50! Господи, как же это всё знакомо! За 50.
Чего добивался он, придумывая или «просто» описывая свои «приключения»? Это – последняя молитва, последнее обращение к нему, «…чтобы чаще Господь замечал». Поддержи, Господи, не оставь, у меня уже нет сил, мне столько лет, что впереди ни надежды, ни любви. И только слабеющая, и уходящая вместе с жизнью Вера…Господи, не оставь на этот раз! Я – банкрот. Что я должен ещё сделать во славу Твою, чтобы закончить этот мой список? Что?!
Впереди – небытие могилы. Где нет ни размышления, ни труда.
А что позади? Неудачи, неудачи, неудачи. Несостоявшаяся жизнь, крах всего, на что рассчитывал, а ведь всё было для достижения, всё! Честь, честность, благородство, бесстрашие, помыслы – какие прекрасные помыслы! Сколько списков своих неудач он составлял, сколько?! Сколько их было, этих списков! Почти состоявшихся дел и надежд, ну вот… чуток…немного ещё…всё должно состояться… - крах. Ничего не состоялось, очередное разочарование и провал. Почти в небытие. Неужели этот путь – единственный? Сервантес его прошел, но он – гений, сам не зная того. Слава и признание гениальности – всё для него там, за могилой. А нам-то что делать?
Что делать нам, безголосым и бесталанным?
С прекрасными помыслами, ещё полными сил, умения и помыслами – прекрасными, чистыми, как в юности, помыслами. С годами становящимися всё более и более реальными: понимаешь как. Как их воплотить. Ради блага всех. Но ничего не будет. Ни здесь, ни тем более за могилой.
Невеселое смешное, или трудности перевода.
Гравитационные волны, фотографии массивных объектов…рыцарь с копьем наперевес, по-серьезному, по-взрослому несущийся на ветряную мельницу.
Почему так? Что застилало ему глаза, когда он «спасал» статую Мадонны, ломясь в открытую дверь? Казалось бы: безумие не должно касаться нас, когда бы более чем благородны. Ведь мы спасаем Саму Богородицу!!! И что: мы и здесь безумны? Безумны даже в вере? Что со мной? Что с нами? Почему так? Ты оставил меня, Господи? Ты оставил?
А тот чудовищный грохот, принятый нашими героями за химеры и монстров? Его источником оказались сукнобойки! Воистину сон разума. Ночная химера оказалась…да ничем она не оказалась! Хозяйством низкого сословия. И так – во всём! И? Что же, вся жизнь оказалась химерой? Думаю, на момент написания он так и думал, он так и думал. А роман – это так, из последних сил.
Это ведь как и начавшийся было бунт на кораблях Колумба или Магеллана: до берега осталось пол вахты, и обязательно кто-то не выдерживает. Обязательно!
Там ещё больше 1000 страниц подобного рода событий. Всякие там бараны, принятые за толпы вражеских войск, и прочие подвиги с приключениями. Больше 1000 страниц.
«И они там смеются?» - вопрошает сегодняшний классик. Уверен – да, ухохатывались. А нам что делать? Ухохатываться с собственного ухохатывания? И это тоже. Но откуда весь список Сервантеса? Эти мельницы, овцы, пастухи, фальшивые рыцари, замки с графами и графинями?
Откуда это губернаторство Санчо, являющегося на самом деле никаким не Санчо: прочтите, что и как он говорит. На самом-то деле, не Дон Кихот с горечью сетует, обращаясь к оруженосцу: ты – уже губернатор. Подразумевая, что он, более достойный и по способностям, и по…да по всему, - он-то не губернатор. Чья должность понимается не Дон Кихотом – автором в первую очередь - не «номенклатурно», но деятельно: сколько всего можно сделать!
Так откуда всё это?
С той самой неосуществленной юности. С тех самых пор, когда жизнь, вся жизнь ещё лежала перед ним! Жизнь с воплощением царствия Божьего на земле (так он думал), потому что мечталось о губернаторстве=возможности реализации тех самых помыслов=возможности прогнуть этот мир под себя. Впрочем, это едва ли. Мир – творение Божие, едва ли в средневековой, хоть и гениальной, голове мог возникнуть такой богоборческий замысел. Не случилось. Чаша не испита. Не время.
Эстетизация страдания
Какой из подвигов «списка Сервантеса» стоит перед глазами? Тот самый, как и большинство «подвигов» пришедший из алжирского плена: помните, Кихот повелся на шалость двух гостиничных прелестниц и попался рукой в петлю. Попался, да и повис в нескольких сантиметрах от земли повис. О, эта беспомощность! Как унизительная именно такая беспомощность: несколько сантиметров от земли! Ещё чуть-чуть, Господи, ну несколько пылинок и вот она – земля!
Не судьба. Не случилось. Ужасающая беспомощность. Которая смешна, трагична в смехотворности. Якобы смехотворности.
Но если бы список исчерпывался только этим! У Стругацких – как часто и как много там вони, гнили, непереносимых запахов! Как много у Сервантеса эстетизации униженности! Если постоялый двор, то непременно с самыми тупыми постояльцами и последними в ряду хозяевами; если боевой конь, то даже не смешная кляча (но как он описывает дружбу Росинанта и ослика Санчо! Какие слова находит!), а последнее ничтожество; если Серванкихот на том же презренном постоялом дворе сталкивается просто с каким-то стрелком, тот непременно таскает его за бороду у всех на глазах. Чтобы унижение было предельным, невыносимым в униженности. Наверное, только у Достоевского будет так же.
Посвящение в рыцари с амбарной книгой. Помните, как его возвращают домой в первом томе? Сажают в клетку, которую тянет пара ленивых мулов. «Невиданное дело, чтобы рыцарей вот так возвращали домой!»
Само имя – Кихот. В переводе с испанского это что-то, означающее прикрытие, защиту причинного мужского места. И как это вам?
Второй том, или саморазоблачение героя
Серванкихот не выдерживает собственной «установки» на шифр текста. Вы обратили внимание как мало явного, первого Серванкихота во втором томе? Не обратили? Напрасно, вернитесь, посмотрите – оно стоит того! Как он сдал, Кихот, во втором томе! Разве это вызывает удивление? Автору уже сколько – за 60?
Остались, никуда не делись эти все реформаторские порывы прогнуть мир под себя. Жизнь уходит, дорога всё короче, но мысли…куда деться от них? Сколько хотелось сделать к вящей радости всех! И? И ничего.
Черная магия шифровки и её последующее разоблачение, - где это всё произошло? Как Сервантес не выдержал инкогнито? Да и стоило ли на пороге могилы? Помните, рыцарь печального образа на смертном одре. Он делает последние распоряжения. Одно из них – обращение к племяннице: ни при каких обстоятельствах не выходить замуж за человека, начитавшегося рыцарских романов. Серванкихот почти кричит о почти проклятии, если это случится. Он даже обещает вернуться с того света, если произойдет подобный брачный союз.
Что это как не признание собственного банкротства? Положить столько сил, положить жизнь на борьбу с мнимыми и реальными врагами и «врагами», чтобы на краю могилы признать: всё было напрасно. Более того: всё было неправильно и вредно. Для всех.
Так он думал, Сервантес, что – ничего. Ничего не получилось. Ничего не состоялось.
«Дар напрасный, дар случайный…»
Да нет. «Нам не дано предугадать…» Не дано.
Потому что как раз здесь, в этом месте и в этот час, чаша опустела.
И началось Бессмертие.
Послесловие
Сколько гелевых чернил осталось на полях, форзацах и листах! Ради чего всё это? Я – не о профитах. Я – о себе.
Ради открытия Кихота в себе.
Пыль на твоих доспехах, Серванкихот, унес ветер Истории.
Пыль на моих ботинках я унесу с собой. Так всегда случается со всеми.
И это тоже - жизнь и судьба. Так было и так будет.
Как и ты – был и будешь. Во мне, в нас.
И слава Богу!
Я читала Дон Кихота четыре (sic!) месяца с перерывами. Специально поставила в книжке не самый большой шрифт, чтобы страниц было не две тыщщи, а всего 1334.
Пока читала, часто помирала от скуки, теряла нить, засыпала, плевалась, поглядывала на скролл-бар и всячески изнывала от тоски. А когда прочитала - поняла, что это очень хорошее произведение. Очень пронзительное и грустное. Очень человеческое и первое, по-настоящему гениальное из всего списка.
Да, вторая часть несколько зануднее первой. Да, там меньше второстепенных персонажей, историй и приключений. Да, там больше издеваются над бедным рыцарем, а потому она более трагична, чем первая. И всё же в целом это очень хорошие две книги.
Пожалуйста, не зацикливайтесь на эпизоде с ветряными мельницами - это очень проходной эпизод, растиражированный исключительно потому, что критик большениасилил. Там дальше будет намного интереснее! Там будут принцы и принцессы, приключения, скандалы-интриги-расследования, счастливые и не очень развязки - там будет всё! И, наконец-то перевернув последнюю страницу, вы почувствуете громадное облегчение и испытаете огромное удовольствие, но не от того, что всё закончилось, а оттого, что это была действительно хорошая История.