Однажды жестокий король Золтев убил мою мать из-за ее волшебного дара. Чтобы скрыть и мой дар, она приказала мне навек замолчать. Прошло много лет, и молодой король Тирас, сын Золтева, захватил меня в плен. Все, о чем я мечтаю, — стать свободной, вновь обрести голос. Но для этого нужно убежать. А я — пленница маминого проклятия, молодого короля и… любви к нему. Он не похож на злого отца. Каждую ночь Тирас борется с чудовищем внутри себя. И каждую ночь, проигрывая битву, исчезает на несколько...
Господи, неужели я подумала это вслух?
- ...Она не кусается. Не ест. Не спит. У неё нет ни инстинктов, ни внутренностей настоящей змеи. Это всё та же верёвка, наделённая иллюзией жизни. Человек может стать чудовищем. Но чудовище никогда не станет человеком.
В домике воцарилась тишина, и Тирас на один удар сердца повернул ко мне свои золотые глаза.
- Что делает человека чудовищем? - спросил он тихо, обращаясь к Соркину, но глядя при этом на меня.
- Его выбор.
- Не его дар? - с горечью откликнулся Кель.
- Нет, - покачал головой Соркин.- То, как человек распоряжается своим даром, и есть его истинная мера.
— Нельзя исцелиться, ненавидя. Отпусти его, Птичка.
Господь сотворил мир с помощью слов. Словами он создал свет и тьму, воздух и воду, цветы и деревья, животных и птиц, а затем, замыслив двух сыновей и двух дочерей, вылепил их тела из глины и вдохнул в них жизнь. Каждому из детей он подарил по одному могущественному слову — чудесной способности, которые должны были облегчить их путь в новорожденном мире. Первой дочери досталось слово «прясть», а с ним дар превращения любой вещи в золото. Траву, листву, даже прядь собственных волос могла озолотить она с помощью своей волшебной прялки. Ее брат получил слово «меняться» — и способность оборачиваться любой лесной тварью или небесной птицей. Другой сын унаследовал слово «лечить», наделившее его даром исцелять чужие болезни и раны. Что же до последней дочери, ей выпало слово «говорить», в котором было заключено знание будущего. Ходили слухи, что она даже могла предопределять его силой своих слов.Пряха, Перевертыш, Целитель и Рассказчица прожили долгие годы и обзавелись многочисленным потомством. Однако новый мир оставался опасным даже для тех, кто был наделен божественными словами и удивительными способностями. Зачастую трава была нужнее золота. Люди, обуреваемые страстями, превосходили в жестокости животных. Надежда на счастливый случай выглядела соблазнительнее твердого знания, а вечная жизнь не имела смысла без любви.Целитель мог излечить своих собратьев, если их настигал недуг, но не мог спасти их от самих себя. Ему оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Перевертыш проводит все больше времени в зверином обличье, окруженный лесными тварями, — пока тот не уподобился им окончательно и не забыл свою истинную суть. Пряха, любившая Перевертыша, обезумела от горя; она пряла и пряла, пока не оплела себя золотом с головы до ног, превратившись в драгоценную статую скорби. Рассказчица, осознав, что предвидела все это, поклялась никогда больше не произносить ни слова. А оставшийся в одиночестве Целитель погиб от разбитого сердца, которое не в силах был излечить.
Я зачарованно следила, как одна буква превращается в две, три, четыре — целых семь! У Буджуни было роскошное имя.
Скрой свои слова, родная, будь отныне как немая. Не карай и не спасай, часа правды ожидай. Дар твой будет запечатан, за семью замками спрятан. Не ищи к нему ключи — выживай, учись, молчи.
Страх всех нас делает слабаками.
Тому, кто беспощаднее всех, обычно есть что скрывать.
Голоса страха и невежества всегда звучат громче.
Власть - кратчайший путь к смерти.
Ты ошибаешься. Только желания и имеют значение.
- Почему? - пробормотал он, уставившись на меня.
Потому что без желания все превращается в обязанность.
Ты так и не научил меня фехтовать.
— Если наступит такой день, когда выживание Джеру будет зависеть от фехтовальных навыков его королевы, значит, дела наши и вправду плохи.
— А это принц. — Принц? — Ага. Принц кукол. Он умеет летать. — Без крыльев? — Чтобы летать, не нужны крылья.
Ты велел мне впустить тебя, Тирас. Умолял об этом. И я впустила. Открыла свои двери нараспашку. А ты… остался на пороге.
Ты не должна была полюбить меня, Ларк. Я не дал к этому ни единого повода. И я не должен был полюбить тебя. Но полюбил. И это ужасно.
Каждая девочка хочет быть королевой. Я могу быть львом, змеёй, птицей, даже драконом. Почему не королевой?
Чтобы летать, не нужны крылья.
Человек может стать чудовищем. Но чудовище никогда не станет человеком.
В начале было Слово, и Слово было с Богом, и Слово было Богом.
— Я не оружие. И не хочу им быть! — Ты та, кто ты есть. Я тот, кто я есть. Наши желания ничего не значат.
Я любил тебя каждую минуту каждого дня, что мы провели вместе, и буду любить, пока не умру. Птицей, человеком или королем — я люблю тебя, и этого ничто не изменит.
Молчание — родной брат невидимости.
Я вижу вас, звезды. Видите ли и вы меня сквозь бархатную листву? Защитите меня от всего живого и сделайте невидимой для всех, кроме друзей.
А куда уходим мы все после смерти? Возвращаемся к Творцу Слов? Или рассыпаемся в прах и снова становимся частью элементов, из которых были созданы? Может, некоторые просто перестают существовать. А другие удостаиваются чести родиться снова или продолжают жизнь в другом обличье.
Любопытство достигло пика и пошло на спад, когда ответ стал совершенно ясен.