Приехав на ролевую игру, герои вдруг понимают, что происходящее с ними уже никакая не реконструкция событий прошлого, а самая настоящая реальность. Суровая реальность кровавой эпохи Ивана Грозного. Выбора нет — приходится адаптироваться к условиям иного времени, благо владеть оружием они умеют. Часть из них захватывает Ливонский замок и благополучно живёт в нём под видом рыцарей. Другая же часть обживается на северном порубежье России. Но они ещё не знают, что по их краям готовится пройти...
Виктор ощутил, как сердце в груди словно остановилось, когда человек, только что живший, дышавшей, строивший планы на будущее, удивленно приоткрыл рот, глядя ему в глаза, и начал медленно оседать вниз, сползая с клинка.
На улице любой принадлежащей Ордену деревеньки без разговоров вешали за ношение оружия серва, купившего слишком длинный нож, а на холодном берегу Норвегии признавали проигравшим, как безоружного, воина, пришедшего на поединок с мечом, секирой, копьем, но с двумя щитами вместо трех.
Нет, ни о какой любви, воспетой менестрелями и пересказанной легендами сейчас речи не шло, но прошедший почти всю Европу, насмотревшийся на сотни лиц, услышавший о тысячах судеб барон Анри дю Тюзон знал: там, где вместо страсти существует расчет, не станет места и предательству, вспышкам ревности, убийству из‑за случайного взгляда или зломысленного навета.
Человек государев права не имеет походить на безродного бобыля. Раз на службу царскую решился: голодным ходи, но князем выгляди.
С вестью из засеки, от Василия, примчался пятнадцатилетний новик, младший сын боярского сына Ероши первый год состоящий в реестре. Потому Зализа и обращался к нему с преувеличенной вежливостью и уважением: пусть привыкает, что теперь он не отрок безответственный, а настоящий боярин, воин и защитник русской земли. Привыкнет к чужому уважению, привыкнет сам свое достоинство чтить – тогда и пред врагом никогда не склонится.
Странная зависимость, кстати, получается, Все известные демократии всегда на рабский труд опираются. Древняя Греция, Новгород, просвещенная Европа. А диктатура почему‑то основывается на свободном труде. Например, московская монархия, со свободы крестьян начинавшая, спустя двести лет после Смуты ее опять добровольно восстановила. Не уживается как‑то деспотизм с рабством в одном сосуде, как ни запихивай.
Хотя сын Кетлера, желая сравняться славой со своим отцом и, в будущем, получить право стать его наследником впервые вел настоящую войну, он хорошо знал, что такое наемники. Еще с древнеримских времен они постоянно то отказывались идти в бой, требуя повышения жалования, то останавливали почти завершившуюся победой войну из‑за задержки оплаты, то отказывались идти на штурм без отдельных премиальных, то кидались на нейтральные города, желая получить законное право на трехдневное разграбление. Сколько раз командующие наемниками короли были вынуждены молча смотреть, как их армия превращает в руины их же собственные города! Наемник идет на войну за добычей, и если ему померещился шанс на удачу – его не остановит никакой приказ, никакие союзнические договоры, и никакой здравый смысл. Подобные бунты жадности происходят во всей цивилизованной Европе каждую войну по несколько раз, и средства против них придумать пока еще не удалось.
Чтобы услужить этому духу, следует воспользоваться тем, чему он вас научил. Нужно быть счастливым. Нужно просто прожить отпущенный век счастливым человеком. Прожить счастливым самому, а не делать несчастными других. – Демон опять рассмеялся. – Согласись, есть некоторая разница? Но смертные так глупы…
Унеси река, все немощи мои, унеси вода, грусть печаль мою, ты оставь вода, только силушку, очи зоркие, руки крепкие. Напои меня, напитай меня, а с собой, вода, не бери меня.Он попятился, осторожно ощупывая руками путь, выполз на берег, поднялся и еще несколько десятков шагов прошел спиной вперед. Потом упал, откинувшись на спину:– Мать земля моя, ты кормилица, ты родительница, ты заступница. Не зови меня, не настал мой час, не пришел мой срок, не сомкнулась ночь. Солнце‑утро встает, к новой жизни зовет. Дай мне плоть свою, дай мне жизнь свою, дай мне сыном быть, новый день прожить…
Пребывание в шестнадцатом веке в немалой степени изменило взгляд бывших питерцев на жизнь. Они впервые узнали, что десяток плотников может поставить три дома и церковь общей площадью в шесть соток всего за два дня, а не заниматься строительством десятки лет, как это делали их родители, обживаясь на дачных участках. Впервые поняли, что мясо не может стоить дороже каши – поскольку крупу нужно выращивать, а мясо само бегает по окрестным лесам. Что дубленки и шубы – это бросовая одежонка, сшиваемая из шкур забитого на мясо скота или добытой дичи, а вот настоящий тверской ситец, персидский шелк, рязанское или английское сукно – ткань для действительно красивой, парадной и дорогой одежды. Наравне с мехами стоял по дешевизне только лен (...)Что из дерева можно делать дверные петли, засовы, ложки, миски, ведра и бочки – а металл следует использовать только для самых крайних нужд. Что сено нужно в повседневной жизни постоянно: его требуется стелить перед порогами домов вместо ковриков, им набивают тюфяки для сна, им присыпают отходы в туалетах, избавляясь от неприятного запаха. Дешевое кровельное железо, которым в двадцатом веке заменяли на Крышах дорогое дерево, здесь ценилось бы в несколько раз дороже всей кровли вместе с дранкой.