Кацуро застонал, в то время как у него под кимоно, ниже живота, вздыбился бугорок, который Миюки, схватив в кулак, принялась сжимать, мять, массировать, давить и растирать. От таких ласк яички и член у Кацуро сжались в одну сплошную массу, ходившую ходуном под ее настойчивой рукой. Миюки казалось, что она теребит маленькую обезьянку, скрючившую лапки.
Потом Миюки схватила возлюбленного за уши и, с силой повернув его лицо к себе, дунула в закрытые, будто съежившиеся веки, заставив открыть глаза, – он отчасти повиновался, раскрыв блестящие черные щелочки, и тогда она проникла языком ему в нос, наполнив ноздри крепким солоноватым ароматом, отчего рыбак дважды простонал, не смея пошевелить руками, придавленными коленями.
Пик изобилия достигался тогда, когда дом, переполненный всяким хламом, распирало так, что он трещал, точно перезрелый плод.
С непомерным числом служащих, включая сорок поваров, вдвое больше приказчиков, порученцев и рассыльных и не считая особого божества – бога печей, Служба императорского стола приобрела важное значение и пользовалась значительным влиянием.
Она вспомнила недовольные гримасы Кацуро, его насупленные брови, когда он рассказывал о том, как ему доводилось останавливаться на ночевку в иных монастырях, особенно в тех, где монахи якобы под предлогом обучения тешились с совсем еще юными мальчиками.
- Законов нет ни у светляков, ни у людей... да и вообще, никаких законов не существует, Миюки... нет ни законов, ни богов - все решает случай, и он знает свое дело хорошо.
Она также понимала - не стоит ждать от будд никакой милости, никакого снисхождения и никакого чудесного вмешательства. По своей природе они оставались глухи к подобного рода мольбам, решительно глухи, да и ками были ничуть не лучше. Для этих высших сущностей человек был не более чем лоскутком от незнамо чего, кожурой, оторвавшейся от своего остова - существования. к которому она прилегала так плохо, что довольно было дуновения ветерка, чтобы ее сорвать.
Вскрыв себе яремную вену или перерезав сонную артерию лезвием кайкэна, Миюки смогла бы доказать свою преданность Службе садов и заводей и, главное, землякам, жителям Симаэ.
<...> Преподобный как-то поведал своим ученикам, что в следующем перерождении он надеется стать женщиной или коровой: ибо, по его разумению, только эти два перевоплощения приносят больше всего пользы людям.
- Всегда есть смысл и дальше поступать так, как должно, - заметил Тогава Синобу, - даже если кажется, что это больше ни к чему.
Он надел на голову церемониальную эбоси , подкрасил и припудрил лицо и обильно надушился благовониями.
Нагуса твердо решил, что когда-нибудь непременно выкрасит себе брови в нефритово-зеленый цвет.
Видя, с какой нежностью и вместе с тем решимостью Кусакабэ пытается погладить лошадь по шее, чтобы ее успокоить, Нагуса подумал, что, отходя вскоре ко сну, попробует вообразить себя такой же трепетной лошадью, которую Кусакабэ оглаживал своей теплой рукой.
Боги сотворили небытие, дабы убедить людей, чтобы они его заполнили. Не чье-то присутствие правит миром и наполняет его - пустота, отсутствие, небытие, смерть. Всё есть ничто. Недоразумение возникает оттого, что люди изначально полагают, будто жить - значит чем-то обладать, хотя на самом деле на свете ничего нет - вселенная бесплотна, неуловима и неосязаема, точно след девы меж двух туманов в грезах императора.