Капитан гекзархата Кел Черис опозорила себя нестандартной боевой тактикой. Командование дарит ей последний шанс вернуть честь, отбив захваченную еретиками Крепость Рассыпанных Игл. На карту поставлена не только карьера Черис. Если космическая крепость останется в руках мятежников, гекзархат падет следом. Единственная надежда Черис – это союз с немертвым генералом Джедао, визионером, Архипредателем и безумцем. Он выигрывал битвы, которые невозможно выиграть, и только его военному гению по силам...
- Второе: в чем, по-твоему, смысл игр? Для чего они нужны?
Ответ наверняка окажется ошибочным, но как ещё понять, что ему нужно?
- Для побед и поражений? Для имитации?
- От меня не ускользнуло, что твой первый ответ - ответ Кел, а второй - Нирай, - сказал Джедао. - Рахал сказал бы, что смысл игры - в правилах, Андан - в том, чтобы проводить время с людьми, и кто знает, какой ответ уполномочен был бы дать Видона.
- Ты Шуос, - продолжила Черис, - поэтому я предлагаю, что ты скажешь мне, каков ответ Шуос.
- Шуос считают, проговорил Джедао, - что суть игры заключается в моделировании поведения. Правила ограничивают некоторые виды поведения и вознаграждают другие. Конечно, люди жульничают, и у этого тоже есть последствия, потому что неявные правила и социальный контекст тоже важны. В мире игры бессмысленные карты, фишки и символы становятся ценными и значимыми. В некотором смысле вся календарная война - это игра между конкурирующими набора и правил, подпитываемая согласованностью наших убеждений. Чтобы выиграть календарную войну, ты должна понять, как работают игровые системы.
Она узнала на собственном опыте: не все хозяева достойны служения.
– Вы постоянно анализируете людей, верно?– Есть привычки и похуже.
Преимуществами тоже лучше не разбрасываться, иначе кто-то использует их против вас.
– Судя по ее словам, в Крепости зарождается демократия.
– Что зарождается?
Джедао вздохнул:
– Невразумительная экспериментальная форма правления, при которой граждане выбирают своих правителей и политику, голосуя за них.
Черис попыталась вообразить себе что-то в этом духе – и не смогла. Разве можно таким образом сформировать стабильный режим?
– Смысл войны в том, чтобы подтасовать карты, накачать противника наркотиками и пригрозить, что, если он не сдастся, всей его родне прострелят колени.
У Микева было много теорий относительно того, как умрут его солдаты. Это, вместе с выдумыванием прозвищ, позволяло не слишком привязываться к ним.
Единственный непростительный грех на войне – стоять на месте.
Хуже безумия Джедао было лишь одно – если он на самом деле не сошел с ума.
– Будь ты каким-нибудь другим Шуосом, я бы заявил, что вместо ответа на мой звонок ты отправился кого-то застрелить, соблазнить или шпионил за ним, но тебя, не сомневаюсь, просто завалило горой бумаг.
В каком-то смысле каждая битва была домом: ужасным домом, где за маленькие ошибки наказывали, а великую добродетель не замечали.
Если бы Микодезу кто-нибудь задал соответствующий вопрос, он бы ответил, что бессмертие похоже на секс: оно превращает разумных людей в идиотов.
– Буду рада приступить к работе, – сказала Черис.
– Все так говорят, – ответил Джедао. – А потом приходит время убивать.
Проблема с властью такова: если обращаться с ней небрежно, кто-то обязательно ее отнимет.
Одна моя наставница как-то говорила, дескать, если я почувствую, что вот-вот выйду из себя, стоит взамен заняться полезным делом – например, нарисовать на планшете виселицу и человечка из палочек так, чтобы никто не видел, или придумать какую-нибудь смертельную ловушку из офисных кресел и кусачек для ногтей. Раньше я думала, что она шутит, но теперь понимаю – это был хороший совет.