Новый роман Донато Карризи, кумира европейских любителей детектива, «Женщина с бумажными цветами» стал неожиданным открытием. Гора Фумо в итальянских Альпах, превратившаяся в ледяной собор, стала театром решающего сражения холодной весны 1916 года. Но эхо боевых действий не проникает в пещеру, где друг против друга сидят эти двое. Они курят и молчат. Один – пленный, который будет расстрелян на рассвете, если не назовет свое имя и звание. Другой – военный врач, у которого есть лишь эта ночь,...
Ненависть - она ведь как пар, её невозможно сдерживать, рано или поздно она выплеснется, даже если кто-то думает, что, по сути дела, эт то всего лишь вода.
Когда смех гаснет, - подумал доктор, - за ним всегда что-то остается. Так пролетает буря, и после нее остается воспоминание о свежести и влаге.
А после смеха остается благодарность.
Когда судьба решает изменить ход нашей жизни, она нас об этом не предупреждает. Рок не заботится о том, чтобы оставить указания. И не бывает никаких примет или для тех, кто нуждается в мистических определениях, – знаков. Что-то происходит – и баста. А когда происходит, то проявляется как внезапная пауза, как цезура в стихе. И потом всю жизнь ты вынужден различать: вот это было до, а это – после.
Он коллекционировал людей. Или отдельные черты. Чувства, вот чего ему хотелось. Он возбуждал в людях чувства. А потом ими завладевал. И их гнев становился его гневом. Их чувства - его чувствами. Их изумление - его энергией. Словно они были не живыми людьми, а неодушевленными предметами.
«все-таки я не хотел привыкать к равнодушию. Потому что худшее, что может случиться на войне, хуже самой смерти, которую эта война несет с собой, – это привычка к смерти…»
Есть люди, которые рождаются, чтобы вершить дела, но есть и такие, что приходят в мир, чтобы напомнить нам, как, в сущности, прекрасно жить. И вторая категория нужна нам ничуть не меньше, чем первая.
У каждого человека есть хотя бы один талант – так утверждает Библия, – и Гузман знал, что его талант – это курить и рассказывать истории.
Но зачастую обладать одним талантом недостаточно. Нужно еще призвание – здесь мы имеем в виду особый дар превращать свой талант в прибыль.
За старческой маской пряталась девчонка. Ее выдавали глаза, у которых не было возраста.
Он никогда не верил, что истории содержат в себе мораль. Просто думал, что каждый, если захочет, что-то в них найдет.
Желание - единственный мотив, заставляющий нас двигаться вперёд
Ибо гордость, когда смотришь на мир сверху вниз, стоит жертв.
Нашими чувствами командует сердце, сынок.
есть люди, которым нужна истина, а есть те, которые предпочитают ее себе воображать.
...вкус вещам придают истории.
– Желание – единственный мотив, заставляющий нас двигаться вперед во всем этом ужасе. Мы все нуждаемся в страсти, в наваждении, в идее фикс. Ищи свою. Желай ее сильно-сильно. И сделай так, чтобы смыслом твоей жизни была сама жизнь.
Но в любом случае как все-таки странно, что люди, единственные создания, сознающие, что им дарована жизнь, вечно ищут новые способы, чтобы друг друга уничтожить
Горы для Гузмана имели определенное значение. Их поставили туда, где они стоят, для того, чтобы людям о чем-то напоминать: может, о смысле жизни, может, о том, насколько они хрупки и немощны, может, еще о чем. Каждому о разном.
И не бывает никаких примет или для тех, кто нуждается в мистических определениях, – знаков. Что-то происходит – и баста. А когда происходит, то проявляется как внезапная пауза, как цезура в стихе. И потом всю жизнь ты вынужден различать: вот это было до, а это – после.
Сколько же женщин, заслуживших достойное место в истории человечества, канули в безвестность только потому, что мир мужчин, мир самцов отказал им в праве равенства? Если вдуматься, то это настоящий геноцид.
Я понял: если я хочу завоевать женщину, я должен сделать так, чтобы она почувствовала себя единственной на свете.
Данное слово порой тяжко давит на сердце
Когда судьба решает изменить ход нашей жизни, она нас об этом не предупреждает.
И не бывает никаких примет или для тех, кто нуждается в мистических определениях, – знаков. Что-то происходит – и баста.
Есть люди, которым нужна истина, а есть те, кто предпочитает ее себе воображать.
Ее называли Мировой войной, но, по сути, дерьмо оно и есть дерьмо.