Герои «Вафельного сердца» Лена и Трилле из бухты Щепки-Матильды подросли – им уже по двенадцать лет, а в этом возрасте все непросто. Дед Трилле стареет, неподалеку поселяется девочка-иностранка, а новый тренер футбольной команды изводит Лену придирками и держит на скамейке запасных. Друзья по-прежнему пускаются в невероятные авантюры, ссорятся и мирятся, ведут разговоры о пустяках и о важном. Год им предстоит нелегкий, он принесет любовь и ревность, страх смерти и отчаяние, мужество в трудную...
"От стремянки толку мало. Она слишком шаталась. Придется нам поднять кого-нибудь наверх в ковше трактора, сказал дед. Крёлле вздохнула, ей надоело развеваться на ветру.
Мама явилась домой в самый неподходящий момент. Дед сидел в кабине тарахтящего трактора и сосредоточенно вымерял верное расстояние между ковшом и флагштоком. Минда что есть силы вцепилась в край ковша. Снаружи к дверце кабины прицепился Магнус и отдавал команды. На взгорке перепуганная иностранная девочка из Голландии успокаивала зашедшегося в лае пса. А на садовом столе стояла Лена и снимала происходящее, улыбаясь во все лицо.
Я мертвой хваткой держался за рукоятку и надеялся только, что драматичный вид младшей дочери на флагштоке отвлечет мамино внимание от следов трактора, проехавшего по половине цветников.
- Царица небесная, что здесь творится?! - закричала мама.
- Трилле и Лена делают доклад по литературе, - объяснил Магнус.
Нет, не разрешат Крёлле бросить продленку, подумал я."
– Трилле, тебе не приходило в голову, что мама живет не только для того, чтобы вскакивать утром и говорить тебе «до скорого»? Что у мамы могут быть другие планы или желания? Что ей хочется утром поспать? Что у нее тоже есть своя жизнь?
Если у меня развалился карточный домик или потонул плот, Магнус тут как тут. Прямо дух несчастья. Мне кажется, я ни разу не расквасил носа на велосипеде, чтоб он этого не увидел.
Представляешь?.. А ты чем сегодня занимался? Пахнет секретным делом?
Папа у мойки как-то чудно хрюкнул. Мама посмотрела на него. И тоже хрюкнула. И вдруг они как грохнут, как заржут, аж кухня вздрогнула. Они переглядывались и хохотали как сумасшедшие.
Минда, Магнус, я и Крёлле застыли. Родители наши сошли с ума. Кто теперь будет нас растить? Дед?
А теперь достань нам из холодильника булочку. Уж толстеть, так с удовольствием.
– Как можно сломать руку на уроке английского? – не унимался Магнус. – Ладно бы еще язык.
Но Лена объяснила, что, когда ужасно маешься от скуки, может произойти что угодно, а уроки английского своим занудством давно угрожали ее здоровью.
— У меня полон дом полоумных тинейджеров, но ты хуже всех! — кричал папа. — А тебе семьдесят восемь!
времени у меня стало вагон и маленькая тележка. И у братика новенького тоже. Он сидел себе у мамы в животе и не думал вылезать, хотя мама была уже такая беременная,
что стены дома выгибались наружу.
Все мои уже маячили в коридоре, заспанные, помятые, нечесаные. Минда, старшая сестра, сумела открыть только один глаз. Папа, судя по его виду, пока не решил, вылупился он уже из одеяла или еще нет.
Я уже такой старый, что твёрдо знаю: мы все делаем глупости, кто больше, кто меньше. В сущности, это неважно. Важно, как мы их потом исправляем.
она так улыбнулась, что все мысли у меня в голове думаться перестали
— Мир так прекрасно устроен, Трилле, что каких бы глупостей мы ни натворили, их почти всегда можно исправить. Но это не для слабаков
Если б я мог описать, какое у него сделалось лицо! Как будто его летающая тарелка переехала.
Я так намертво вызубрил «К Элизе», что сыграл без запинки, хотя чувствовал себя за пианино тушкой дохлой обезьяны.
Дед всегда держит телефон подальше от уха, как будто это краб и того гляди вцепится в него.
— Ты больная на всю голову. — И тебе не хворать
— Мне, ватрушки зеленые, не надо даже в интернет лазить, с тех пор как он к нам переехал, — говорит Лена. — Задаешь вопрос, нажимаешь на пупок — и готово.
— Дети не заводятся по заказу, так мама говорит.
— Вот что она имеет в виду? — спросила Лена с недоумением. — Вас уже столько, что в дверях заторы.
– Это чего было? – спросил Магнус, мой старший брат.
– Или природный катаклизм, или Лена Лид вернулась наконец домой, – объяснила мама.
– Привет. А это что?
– Твой подарок.
Я протер глаза.
– Спасибо. Как называется?
– Куча щепок и осколков. А раньше назывался бутылка с парусником внутри.
А теперь достань нам из холодильника булочки. Уж толстеть, так с удовольствием.
Тоненький голосок разума нашептывал мне, что мы затеяли что-то не то.
Лена заставляет куриц кататься с ней на санках, скачет верхом на коровах, говорит «бе-е» лошадям и прячет котят в грязное белье, чтобы напугать свою маму. Но интересное дело — я не знаю ни одного зверя, который бы не обожал Лену.
Мир как будто выдержал бой не на жизнь, а на смерть, и теперь приходил в себя и дышал с осторожностью.