Для Игоря, я лживая лицемерка, обольстившая его отца ради денег. Но, его отца больше нет, а я в бедственном положении. Живи и радуйся — злодейка наказана. Но нет, он преследует меня и никак не оставит в покое.
— Чтобы я тебя рядом со своими друзьями и близко не видел. Поняла! — Ну конечно, а то вдруг твой Олег от меня забеременеет, а я потом на нем жениться откажусь и алименты платить не стану. Или боишься, что я тридцатилетнего мужика пить и курить научу?
— Не надо. Мне нравится. С молодости синяков не носил. — С молодости, — повторила я за ним. — А сейчас у тебя что — старость? — Тридцать два — это уже возраст.
Предполагалось ей вендетту устроить, но один невинный взгляд и взмах пушистых ресниц, и я превратился в осла.
— Титов, ты зачем пришёл, а? — Ну, как зачем. Ты же мне не чужой человек. Мама можно сказать. — Сынок, прекрати маме шею лизать и за попу трогать!
— Что? Вика, на кухне я тебе не помощник, а потребитель. — И не только на кухне, ты везде потребитель.
"В голове сразу возникала яркая картинка — он протягивает свои ручищи к моей шее, крепко обхватывает её и начинает душить. И я, немного похрипев и подёргав ногами, с грохотом валюсь на пол. Обернулась, а Титов довольно улыбается. Я так понимаю, мы с ним одну и ту же сценку в голове прокручивали."
Гордость, конечно, бушевала, но, как говорится, бедным она не по карману.
Можно обмануть других - себя не обманешь.
Когда мы чего-то очень сильно жаждем, наши глаза и уши могут сыграть с нами злую шутку и показать то, чего нет.
Страх перед одиночеством - ничто по сравнению с муками совести.