Рецензии на книгу «Все, способные дышать дыхание» Линор Горалик
Хроники возвращенного Эдема
Асон: анос, наос, носа, онса, сано, сноа, соан, сона.
Может быть, это не сразу очевидно, но в книге Линор Горалик описывается возвращение земного рая. Так сказать, back to Adam i Eva. Естественно, рай теперь другой – постмодернистский, со своими особенностями. Ходят герои не обнаженными, как на картинах прерафаэлитов, а в полипрене – иначе грянет слоистая буря и будет бо-бо ручкам, ножкам и шкурке. Зато животные заговорили, причем не только какие-нибудь кошки и собаки, а даже жуки, ящерицы, крысы, верблюды и еноты. Но о енотах ниже. Я все ждал говорящего змея, и рассуждающий о природе добра и зла змей появился на странице 805 читалки PocketBook 540, шрифт DejaVu Sans, обычный, размер 28. Причем, змей явно грешит гносеологической гнусностью, но в постмодернистком рае Бог, который мог бы выставить его из Эдема (куда собственно?), отсутствует как зримая категория. Ну и основная часть действий происходит на территории Израиля, а где еще? Рай вернулся не просто так, а после апокалипсиса – асона, который полностью изменил реальность. Как изменил, ответить однозначно сложно. Не зря в местном фольклоре почти сразу родилась поговорка: «У асона тридцать три фасона», то бишь хрень всякая творится, а понять, почему и кто виноват, невозможно. Есть, конечно, и общие признаки. Вроде радужной болезни, от которой спастись можно только применением рокасета – лекарства на основе опиоидов, информацию о перегонке которых Горалик скопипастила с сайта «Справочник химика».
Нужно сказать, в книге вообще чего только нет. Даже языков целых три, русский в качестве основы, масса словечек из иврита, а еще английский сверху. Всеми тремя Горалик явно неплохо владеет, в Израиле она успела пожить, а о знании английского, как минимум, говорит факт, что в тексте используется не менее двух десятков матерных выражений со словом "shit". Мата вообще порядком, мало того что люди ругаются, так еще и животных учат, умненькие быстро перенимают особенности человеческого общения, а глупеньким приходится объяснять значение отдельных слов (да, например, этого, вы правильно догадались, читатель). А еще в книге полно интернет-мемов, чувствуется сетевая жизнь автора, ведь она в свое время даже интернет-маркетингом успела профессионально позаниматься, а значит должна знать аудиторию и ее мемы, да и сама немало их создала, заяц ПЦ, как пример. Вот интересно, как бы эту книгу восприняло старшее поколение, еще не доросшее до соцсетей, Лурка и Пикабу? И, естественно, в романе очень много отсылок к Библии (спасибо моему религиозному детству, что я их отлично вижу).
Большая часть книги посвящена восприятию мира говорящими теперь животными. А также взаимоотношению животных и людей. Пока животные молчали, они были свидетелями всех человеческих тайн, но никто на них и внимания не обращал. А стоило только заговорить, как появилась масса этических проблем. Например, сразу неполиткорректным стало слово «тварь». А еще вопрос: можно ли есть божьих тварей созданий? Люди откуда-то мясо берут, откуда? А можно ли самим животным есть друг друга? С одной стороны все вроде стали почти вегетарианцами, а с другой вроде бы и нет. Этический вопрос: может ли крольчиха сожрать своего крольчонка? С точки зрения человека? А с точки зрения крольчихи? Или можно ли сказать «брысь» мешающейся под ногами кошке или нужно: «выйдите, пожалуйста, мадам (вслух), тварь долбанная (про себя)». Или вот гуманистические ценности, нужно ли показывать ослам кино или причащать к крови Христовой слонов? И как быть с кашрутом? И все это на людей, на людей, венцов природы, блин. Многие животные такой проблемы не имеют, они быстро оценили преимущества нового положения. Волки занимаются рэкетом, а уж что делают еноты, эти маленькие хитрые твари! Эти милашки и бессловесные те еще проныры, а уж когда заговорили, так целый черный рынок организовали, с кражами и продажей рокасета и других жизненно важных drugs. Рай раем, но некоторые животные могут быть равнее даже там. Или вот показательный пример, процитирую полностью:
…Рассказывают, что пытались воспроизвести на животных эксперимент Милграма. По ту сторону стекла – какие-то средние хищники, по эту – ослик, суслик, паукан и прочая мокренькая кисонька. Разряд тока, средний хищник орет и воет, ослик-суслик-паукан: «Не надо так! Ему больно!..» Леволиберальные исследователи: «Мимимимимииииии!» Ослик-суслик-паукан: «Не надо так! Потом найдет меня! Надо сразу убивать!..»
А ведь есть еще и ад. В отличие от внешнего рая – внутренний. Лучше всех его сущность выразил старый слон Момо: «вот он – ад: никакого пламени, а только вечная и неизбывная маета, маянье». А ведь слон вряд ли читал философов-экзистенциалистов, сам дошел, молодец какой, выдать ему дополнительную порцию фруктов. И, если хорошенько подумать, то ада в книге Горалик никак не меньше, чем рая, может, даже поболе будет. Кого из героев не возьми, у всех внутренние тревоги и метания, будь то хоть ящерица-подросток, хоть важная шишка, в смысле человек-чиновник (растения пока что еще бессознательные), имеющий непростые отношения со своей собакой. И многие мечтают о другом рае. Вот, например, Галилея. Там, говорят, рокасет сам с неба падает, как манна, там райские сады и сладкие реки, все там хорошо. Только вот она далеко, пешком не дойдешь, а транспорта после асона нет. Даже Христос там появится, никто и не узнает, разве что голубь оттуда прилетит, но его послание обязательно какая-нибудь дура (человек) уничтожит.
Как бы обитатели нового дивного мира не относились к эсхатологическим глупостям, всем очевидно, что быть в этом мире человеком гораздо лучше. Разве что еноты… ну вы поняли. Человек может сделать собаке «намординг», а собака человеку нет. И военные – в основном люди, а «человеки» с оружием даже в раю имеют преимущества, даже если их оружие не огненные мечи. Что же всех их ждет? Второе пришествие? Тысячелетнее царство? Антихрист? Все сразу? На эти вопросы хроника ответ давать не должна. А книга Горалик – это явная спешная и довольно небрежная хроника, плохо упорядоченное собрание малосвязанных наблюдений, комментариев, записок, свидетельств о событиях и существах их переживающих. И даже в таком виде ее было бы крайне интересно читать, находить отсылки, наслаждаться ироничным стилем автора, умением обращаться со словами. Если бы книга не была столь избыточна, нелогична и утомительна. Ведь то, что прощается хронисту-очевидцу, не прощается автору, просто придумавшему новое воплощение рая для русскоязычных читателей (людей).
Невозможно остаться равнодушным
Можно бесконечно долго делить книги на категории, пытаться создать классификацию и начать ровнять всех под одну гребёнку. Но со временем обязательно найдётся такой текст, который невозможно впихнуть ни в один список. Так и здесь: вроде бы и фантастика, но совершенно невероятная; вроде бы и постапокалипсис, но совершенно нереальный; вроде бы и художка, но совершенно правдоподобная.
⠀
Сначала может показаться, что написан полнейший бред. И в какой-то степени так и есть. Вначале текст состоит из такой галиматьи, что даже может появиться побуждение бросить всё. Но слова настолько качественные, продуманные и просто в тему, что со временем как-то втягиваешься настолько, что оторваться нет сил.
⠀
После первой трети прочитанного, когда придётся сделать небольшой перерыв (чтобы окончательно не чокнуться), полезут мысли, что "вот современная проза в последнее время немного запуталась сама в себе". И это тоже окажется правдой. Ведь для того, чтобы хоть немного понять это произведение, необходимо утонуть в нём, переживая читательскую смерть, чтобы потом воскреснуть. Иначе его не понять.
⠀
Повествование на протяжении всей истории, идёт грубыми и категоричными скачками, перебрасывая из одной ситуации в другую. Местами присутствует мат, который настолько делает жёстким язык и общую картину в целом, что невольно приходится вместе со всеми персонажами чувствовать и человеческое замешательство, и животный страх, и злость от непонимания, что же в конце-то концов происходит.
⠀
Самое удивительное, что во время всего этого сумбура могут появиться любимчики. Хотя, казалось бы, главных-то и выделяемых здесь нет. Все равны, как и должно быть во время настоящей катастрофы.
⠀
Да, это сильный, категорически [3.14]здецовый текст, который очень сложно даже просто разобрать. Но его беда в том, что за счёт языка, за счёт поразительного слога автора немного теряется основная суть, и (возможно) основная идея, так как по ходу действия читатель просто утопает в языке и более не может ни на чём концентрироваться.
на мой афедрон снизошел благодатный огонь
♫Отложите-е-е-е все свои дела… Шаббат! Вас ждет очень…♫ несвязное говномнение, обчекрыженное, как писька вашего бывшего. За внятными мыслишками в другое окошко, пожалуйста!
Я злюсь. Половина лета пролетела в режиме «овощ-универсал» из-за постоянных стрессов и ежедневной нервотрепки. Лайтовые книги, которые должны были облегчить отходняк от токсичных кирпичей, плюнули на план и пробудили во мне чертового берсерка. Да, отдаю себе отчет в том, что рецензия не кабинет дяди психолога, но так как бла-бла текст прочитают минимум 5 человек, вредный слиз желает отведать чужих страданий. Собственно, почему выбор пал на эту книгу? Об авторе никогда не слышала. Отзывы обещали боль и долю унижений. Обложка вкурила любимый пак стикеров в телеграме. Все остальные темы говно Кхе, вроде, причин достаточно. Конечно, надеялась сплясать на полянке всратого сюжета, однако дерьмишко куснуло за бочок слишком сильно.
Представлю вам виновника торжества — перебор. В этой книге все слишком. «Все, способные дышать дыхание» — сребрянная яблоня с пост-пост проблемами-актуалочками. Современка нередко грешит подобным букетом, пытаясь подкатить к наибольшему количеству разношерстных читателей. Для кучерявых премий — четко, для ценителей божественного БДСМа — норм, для утят-любителей — летально. Роман сложный, и, как вы уже, наверное, догадались, поняла я из него ровным счетом на полшишки. Мало того, что абсурдные фишки тычут шваброй в твои уставшие булочки, так еще постоянно встречающиеся лингвистические кучки житья не дают. Извините, конечно, господа, но я вам не филолог-альпинист, чтобы по английско-ивритским вершинам скакать. Кстати, славноизвестном мате. Он достаточно кошерен? Нет, режим «да в жизни ни-ни» не выглянул из подполья, не подумайте, однако местные батины кричалки скучны, однообразны и излишни.
Поговорим о том немногом, что мне удалось собрать с кустика ереси и безумия. Попытка выехать на межвидовых терках.. ну.. эм.. такая себе идея. Что могло пойти так? Финальный результат, как кривой родственничек, который навеселе становится повелителем испанского стыда. И насколько дар его был велик и могуч, настолько же бессмысленен и бесполезен.
Изобразив зверье тупым говорящим стадом, можно скосить«Я в какой-то момент поняла, что если животные заговорят — нам ****** [придется очень плохо]. Все остальное в книге — это конструкции, просчитанные вокруг этой фразы», — рассказывает Линор Горалик, как выстраивался мир в романе.
на сатиру по обществу, но кажись это типичное «что если было бы так».
Как же истоки? Каждой твари по паре, пацаны? Хотя, если задуматься,
то евреи столкнулись с настоящим ночным кошмаром. В их мир
вторглись еноты, которые требуют ресурсов и отказываются
платить налоги… Бр-р-р. В общем, шмякнутое лопатой «очень плохо»
течет через всю книгу красной нитью. И чем разъезжать на
мопедике по лесам хаоса с серьезной миной, лучше
выяснить следующее: законно ли вдуть бобру в этой
вселенной? Хоть на одной охоте звучала фраза:
«позволите ли куснуть вас за жопку, сэр?»
Веганство нынче актуально? Ждать ли
продолжение с фасолинкой, отстаивающей
свои права, в главной роли. Кажется мой
маразм зашел
слишком далеко.
До свидания!
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
"Всё это было смертельно страшно и смертельно красиво"
Это довольно забавно и по-своему занятно — знать об авторе давно, больше десятилетия, случайно попадать на презентации, восторгаться оформлением книг и иллюстрациями, созданными Олегом Пащенко, скидывать друзьям зайца ПЦ, но не прочитать не то что ни одной книги, а даже ни строчечки. Только собираться, откладывать, снова собираться, но, как всем давно известно, если что-то долго откладываешь, то за тобой обязательно придет Долгая Прогулка и отвертеться уже не получится.
На первый взгляд, проза Линор Горалик — какой-то набор несвязных текстов без четкой фабулы и без единого знакомства с персонажами, все факты узнаются исключительно постфактум, произошедшая трагедия обрастает подробностями по мере перешагивания из одной главки в другую. Произошел асон, какая-то катастрофа, во время которого происходили буша-вэ-хирпа (в переводе с иврита "стыд и позор". хм...) — слоистые бури, наносящие сильнейший физический и психологический урон, от которых спасает полипрен и рокасет (колеса с кодеином, которые давали даже животным). Место действия — многострадальный Израиль (выбранный Линор Горалик, конечно же, неспроста, она долгое время жила и училась в Беэр-Шеве), вследствие асона осели девять городов и исчезла смена времен года. Скука стала одним из главных мучений для всех, дальнейшее существование кажется бессмысленным. А самое главное — животные заговорили, что породило анекдоты наподобие "Верблюд, собака и корова заходят в бар - и ничего, все нормально". Это, безусловно, шокировало людей, homo sapiens, людей прямоходящих и разумных. Непонятно, как относиться к братьям нашим уже не меньшим, но и не старшим, а каким?.. равным?.. "Носители речи, не являющиеся людьми" - если официально, пренебрежительное "нырнялы" - если между собой. У рабби есть своя теория, что это не звери говорят на том языке, на котором с ними заговаривает человек, а что вообще установился какой-то единый язык и все говорят на нем.
Способность дышать объединяет животных и людей, стирает границу между видами. Вот это равенство перед лицом катастрофы, прошедшего асона, в какой-то степени обнуляет все смыслы, и если раньше человек отличался от животных тем, что развивался по двум программам — биологической и социально-культурной, а не только биологической, то теперь противопоставить практически и нечего, где есть язык, там есть и культура, но какой она может быть у животных?..
Этой книге как никакой другой нужно пояснение в том, а что же там, собственно, происходит. За этими бесконечными лапами, усами, клыками, шерстью, перьями не сразу узнаются какие-то конкретные животные, образ выстраивается по ходу дела. Я, к сожалению, совсем не секу в библейской теме (хотелось бы, потому что я филолог, и не хотелось бы, потому что я из семьи атеистов, поэтому так и хватаю корешки то там, то тут), поэтому не могу проследить все эти отсылки, о которых упомянул Anthropos , но мне кажется, что будь в нашей жизни место фантастике, то животные горящих сибирских лесов тоже непременно бы заговорили, только это был бы не акт коммуникации с целью обменом информацией, а вопль, крик, безумие и отчаяние.
"Все, способные дышать дыхание" — это как альбом с вырезками, не манифест, а калейдоскоп из всего, что удалось выцепить, трудный для восприятия, но ценный тем, кто имел к нему хоть какое-то отношение.
Линор Горалик максимально использует все языковые средства, она виртуозно владеет языком, имитация языка животных поразительно точна, вставки на иностранных языках непременно к месту, а не ради того, чтобы занять эфир и щегольнуть тем, что знаешь другие языки. Но не могу не признать того, что это было трудно и в какой-то степени выматывающе. И как не повторить цитату, вынесенную в заголовок, потому что действительно всё это было смертельно страшно и смертельно красиво.
У асона тридцать три фасона или Космическая этика
Почему страшно? – говорит молодая коза Галина, встает на ноги и начинает щипать подорожник. – Вот я живая – значит, не мертвая; а буду мертвая – значит, не буду живая. Чего мне бояться?
Что такое асон? Это происходит с миром в один не прекрасный день недалекого две тыщи двадцатого. Характеризуется многими признаками, как то: беспричинное обрушение зданий, слоистые бури, невозможность пользования электронными средствами коммуникаций. Есть еще радужная болезнь, о которой стоит сказать подробнее: на всех поверхностях открытого пространства появляется тончайшая скользкая пленка, которая видится как удивительной красоты радужный налет и сопровождается головными болями; сильными, до невыносимого, если вовремя не принять лекарство, а также искажением зрительного, слухового, обонятельного, тактильного восприятия. У всех, и вот тут мы добрались до главного.
Основной признак асона - животные обрели речь. То есть, не какие-нибудь избранные, вроде цирковых и зверей-киноактеров или любимого лабрадора Путина, а вообще все: помойные коты, крысы, вороны, змеи, даже насекомые. Они демонстрируют разный уровень коммуникативной сложности, от болонки, которая все время повторяет: "Что? Что? Что?" или кроликов, с их тяготеющих к инфинитивности: "Ты не дать пить я хотеть и съесть маленький"; до попугая Йонатана Кирша, который все молчал-молчал, а потом в нем открылся дар проповедника или гангстеров енотов, что моментально наладили черный рынок, и прокручивают удивительной сложности аферы, пользуясь общей неразберихой.
И как теперь жить? В смысле? В прямом. Ну, то, что есть их теперь нельзя, думаю, и так понятно. Но и относиться как к бессловесным тварям уже тоже никак не получится. И обозвать кого-то собакой или свиньей в дивном новом мире все равно, что..., в общем, воздержусь от примеров. И еще, те из них, что жили с людьми в непосредственной близости, видели нас во многих проявлениях, которых мы не предполагали делать предметом сторонней оценки. А теперь необходимо ставить их на довольствие, обеспечивать крышей над головой и медикаментами. Там у нас все сопровождается множественными катастрофами, не забыли? Отдельные признаки асона встречаются везде в мире, но отчего-то именно на территории Израиля он проявился во всей мерзейшей мощи.
Большая часть населения страны эвакуирована в лагеря, потому что города стали смертельно опасны, а централизованно заботиться о людях проще, чем обеспечить необходимый минимум разрозненным одиночкам. Однако тех, кто отказался, насильно не погнали, развозят пайки и лекарства, на час в сутки дают электричество. Вообще, армия споро и интенсивно налаживает максимально возможный в данных условиях уровень комфорта, сказывается как то, что страна воюет от самого своего основания, так и то, что большинство гражданских не понаслышке знают о дисциплине и иерархии.
Это было о мире романа. Теперь о том, как написано. Сказать, что потрясающе - ничего не сказать. Полный снос крыши. Жесткая, хлесткая, экономная в средствах при высочайшей степени плотности мужская проза сочетается у Горалик с избыточностью, эмоциональной насыщенностью, легкостью и изяществом детабуированности всего возможного: от скользких тем до обсценной лексики - женской. Такой себе андрогинный вариант. Или ойкуменический? То и другое. И чистое читательское наслаждение (обязана предупредить, интеллект и наличие базы приветствуется).
Так а о чем. все-таки, книжка-то? Простыми словами? Простыми, о том, что всем нам неплохо бы вырабатывать в себе терпение и смирение, и как-то уже учиться налаживать отношения внутри, хотя бы, человеческой популяции, а то ведь может быть и хуже.
Мне кажется, Ефраим, что мы не должны ждать, когда научимся понимать друг друга. Мы должны сказать себе, что мы очень разные, мы такие разные, что, может быть, мы никогда…
Слишком много слов.
Ради таких книг я прихожу на LL. Пусть подобное мне не слишком нравится, а местами так и отталкивает, но свежатину любимых жанров я и так найду, а вот что-то за рамками будет упущено.
По сюжету: в мире случилась какая-то неведомая хрень. Бум! И вечное лето. Плюс сдирающие кожу пылевые бури, а в качестве вишенки на торте, говорящие животные (тема рыбок не раскрыта).
Только глобального счастья от "ой, наш Мурзик теперь может с нами общаться!" не наблюдается. Во-первых, мозг у котика остался таким же, каким и был, во-вторых, носом в лужу его уже не ткнешь- либо жаловаться побежит, либо матом в ответ обложит. Ну и кормить паршивца придется не говёным вискасом, а со своего стола. Спасибо, что хоть паек на него предусмотрен. Интересно, Горалик этим гуманным отношением делает реверанс в сторону Израиля, бывшего ей одно время домом, или напротив бьёт под дых за любовь договариваться и подстраиваться?
Вернемся к нашим милым питомцам. Ещё из минусов: теперь собачки и попугайчики могут запросто выдать то, что раньше было тайным. Грязные делишки, сомнительные увлечения и неосторожные слова. Тараканы и еноты станут агентами разведки, наводчиками, форточниками. Да мало ли!
Логично в общем-то.
Что меня подбешивало на протяжении книги: скачки от героя к герою. Сначала пытаешься понять кто он такой. Потом что происходит вокруг. Затем думаешь- финалочка, или ещё встретимся?
В описываемое время все "способные дышать дыхание" имеют равные права, закроем глаза на небольшие эксперементальные НИИ, но как там дело повернется лет через дцать- большой вопрос! Вряд ли столько, теперь уже общепринятых, видов разумных уживутся на одной планете.
Пока всё держится примерно на такой мантре (авторство всё той же Юлии Борисовны) :
Резюмирую: устроить ностальгический просмотр комиксов о ПЦ и компании. Книгу мысленно сократить на половину. Остальное творчество автора обойти стороной.
А это так, из любимого.
Насколько я люблю Книгу Одиночеств и сказки про Агату, настолько меня оттолкнула эта книга. Она шла тяжёлое, тошно, в том числе из-за мата. Иногда мат уместен и подчеркивает эмоции или ситуацию, но здесь его слишком много и он избыточен.
Живым существам книги плохо, и я, как читателей, это почувствовала. У меня самой началась головная боль. В тексте вязнешь, как в песке, задыхаешься от духоты.
Не ладится у меня с антиутопическими романами писательницы к сожалению. Но задумка интересная и мне понравилось изображение животных. Научившиеся смеяться коты и еноты и вовсе шедевральны. Проповедующий змеёныш тоже захватывает. Но вот люди в тексте приязни не вызывают.
Автор хотела сделать главным героем романа эмпатию и ей это удалось. Только вот эмоции негативные, давящие, душащие. И поэтому радости книга не приносит, да наверное и не должна.
Я просыпаюсь в холодном поту...
Я просыпаюсь в кошмарном бреду
Как будто дом наш залило водой
И что в живых остались только мы с тобой.
(с) Nautilus Pompilius
Заменяем "водой" на "стыд", и текст вполне подойдет для краткого описания происходящего... Это первая книга Линор в моем читательском опыте, ранее я была с ней знакома исключительно по презабавнейшим и ироничным стрипам про Зайца ПЦ и его воображаемых друзей. Эти картинки до сих пор можно найти где-то в тысячах сохраненных фоточек в моем ВК. Тем сильнее меня ошарашило это произведение.
Словно лоскутное одеяло, роман составлен из сотни историй, сто три короткие и длинные истории, надписи на стенах, зарисовки и воспоминания, люди, люди и звери, нет, не звери, бадшабы, обладатели речи, не являющиеся человеком, бадшабы, слоны, медведи, еноты, попугаи, кролики и жуки, мать его, жуки. Обязательно, обязательно прочитать перед книгой аннотацию, а еще лучше пару рецензий и объяснениями, иначе ни черта не понятно, и прочитаешь - все равно будет не понятно, всё равно продираться, понимать, запоминать и сплетать эту сеть самому, вручную, в своей голове. Сначала хаос, спутанные нити, клубки под ногами, путаются и мешают, но потом берешься за крючок или спицы, спицы, спрятанные в мамином шкафу, сцепленные тонкой резинкой в попытке порядка, и начинаешь работать, нет, не руками, головой, мыслью, включаем голову, догадываемся, сопоставляем, ух ты блин!
Животные обрели дар речи. Не стали умнее, не обзавелись интеллектом, не прошли школьный курс физики, нет. Просто начали говорить. Такой вот побочный эффект катастрофы, асона. А может не побочный, может ради этого всего и навалились страшные буша-вэ-хирпа, слоистые бури, вызывающие чувство экзистенциального стыда за собственные мысли и поступки. А может ради этого и осели города, обрушились здания, напала радужная болезнь на всё живое. Чтобы божьи твари заговорили.
Села я писать рецензию и давай препарировать книгу, слоями смыслы снимаю в голове, а им всё конца и края нет, столько вопросов, столько моментов задетых в каждой истории, в каждой своя боль болючая, колючая и страшная. Столько боли в книге, что невольно отшатываешься и боишься взять в руки обратно её, боишься продолжать читать, захлебнешься же да и утонешь в этой боли, стыд и позор... Персонажи идут вереницей, идут по кругу, не прекращают ходить, и у каждого своя история, свой кусочек мозаики. Персонажи - но не люди, не все люди, не всегда.
Удивительно, что подобные истории, основанные на изменении всего одного фактора в нашей обыденной жизни, вскрывают в реальности столько нарывов, столько гноя выходит наружу. Здесь, несмотря на постапокалиптическую общую картину, лишь речь имеет существенное значение, бури и радужка лишь дополняют картину, но не имеют самостоятельного влияния на реальность. Да, от бурь прячутся, они больно обдирают кожные покровы, наждачной бумагой как будто проходятся по всем попавшим в зону поражения открытым местам, да, от радужной болезни принимают без конца порошковый рокасет. Но именно речь заставляет людей признать животных равными, отказаться от мяса, организовать лагеря и гуманитарную помощь не только для двуногих, но и для четвероногих, крылатых и рогатых, рассортировать довольствие и пропилен и на тех, кого раньше ели, на ком раньше ездили, кого раньше держали для удовольствия... И тут мы возвращаемся к вопросу разума - они же только говорить научились, умнее не стали, овцы по прежнему дуры дурацкие, и это слова слона, не мои. Правильно ли это, сострадать и помогать лишь тем, кто может заявить о своих чувствах вслух? Признавать их права на государственном уровне лишь потому, что они это теперь могут потребовать?
Сама автор в интервью Афише говорит, что главный герой этого романа - эмпатия. Забавно, что везде, от моего психологического факультета до сетевой википедии, эмпатия определяется как осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Человека. Не дикий зверь, не домашнее животное, не жук-навозник и не цирковой слон, а только человек. Признаюсь, чувство эмпатии развито у меня достаточно сильно, как у человека, который учился этому в вузе специально, как у человека, работающего много лет с людьми, мне это необходимо. Но никогда я не испытывала подобного к шерстистым нашим друзьям меньшим (фильм про Хатико же не считается, да?). А тут люди вынуждены, их заставили растянуть эту эмпатию на всех заговоривших, признать их право на сочувствие ближнего, она уже трещит по швам, вот-вот лопнет, а её всё тянут.
Так вот, я бы расширила главного героя до понятия чувства и эмоции. Хотела написать, что в основной своей массе тут чувства и эмоции отрицательные, плохие, болью пропитанные, но поняла, что нет, не права. Вспомнила историю Сони, например, на чьих глазах мать погибла, которую теперь опекает отчим (так и не поняла, состоявшийся, или не успели они?). А на контрасте вспоминается суслячий шантаж, слово-то какое получилось странное, я ж даже не до конца поняла, суслик там был, или котопсинка ручная. И очень противоречивая история слона. Журнальные статьи Артельмана-одного, Святой Артельман-второй, возня Артельмана-третьего с кроликами... И тут же подлость енотов, наглость енотов, кошачий рэкет, медвежьи истерики, собачья ревность, специально чтоль автор всю грязь в животных демонстрирует, пока люди с ног сбиваются, мечтая о свежем стейке, давясь сублимясом. А живность-то от мяса не отказывалась!
Во всей книге, конечно же, чувствуется жизненный опыт и интересы автора. Сама структура книги, небольшие истории, напоминает формат газетных колонок, которые Линор публикует в ряде изданий (Ведомости, Сноб, Новое литературное обозрение). Территория асона - весь мир, но основное действо происходит в стране, в которой Линор прожила значительную часть свой жизни, и где имеет гражданство - и когда она пишет про Израиль, чувствуется, что она хорошо с ним знакома. В интервью Горалик упоминает, что читала дневники Геббельса - и в книге он есть, упоминается, писательница выступает в поддержку ЛГБТ-сообщества, и в книге аккуратно, красиво вписана гей-пара.
Очень обсуждабельна эта книга, полнится смыслами, перекликается со многими происходящими ныне событиями. Ничего экстремально нового не имеет, но столько боли - слишком, слишком для меня, голова болит.
Номер один в рейтинге самых странных постапокалипсисов.
Номер один в рейтинге говорящих животных.
Номер четыре в рейтинге обрывочного бессюжетного повествования.
Номер два в рейтинге по эмпатии.
Номер два в рейтинге по пониманию человеческой придурковатости как видового признака.
Номер пять в рейтинге по точности языка.
Номер тринадцать в рейтинге постмодерна.
Номер один в рейтинге по количеству пасхалок для своих.
Номер семнадцать в рейтинге по количеству потока сознания.
Номер семь в рейтинге по пронзительности и горечи.
Номер сто тридцать девять в рейтинге по избыточности.
"Собери их всех", ход 98, поле 10С “Грязный песок” - нецензурная лексика или порнография
Они не поумнели, просто заговорили или у асона 33 фасона
В июне 2016 года я прочитала "Нет" Сергея Кузнецова и Линор Горалик. Редко удаётся прочесть парную совместную работу писателей не родственников. Мне было всегда интересно, что в книге взято от каждого из авторов. "Калейдоскоп" Кузнецова был прочитан для ДП через полтора года, отдельное творчество Горалик для взрослых - только сейчас. Некая калейдоскопность структуры романов характерна для обоих писателей, только у Кузнецова картинки реалистичные и разбросаны по всему двадцатому веку с маленьким захватом лет из девятнадцатого. Совместно и отдельно у Горалик разбега по годам нет. В "Дыхании" калейдоскоп резко перестал вращаться, просто застопорив картинку неожиданного открытого финала.
В трёх романах истории отдельных героев раскиданы по всему сюжету. В интервью Горалик говорит о "детально простроенной структуре" своих книг, но я концентричность круговращений персонажей не отслеживала. Читать надо очень внимательно, запоминать имена, родственные и социальные связи героев, чтобы не запутаться, кто где и с кем.
Прояснилось, что израильские фрагменты явно от Линор, жившей, а возможно и живущей там до сих пор. В нашем глобализированном мире с развитием транспорта жить на две страны очень активным личностям вполне по силам. Видимо, и катастрофичность сюжетов тоже от Горалик. Мир в ожидании пришествия пушистого полярного зверя, или уже пришиблен его пятой лапой.
В "Нет" Израиль по технологиям впереди планеты всей, а в "Дыхании" асон, то есть катастрофа, накрыла именно эту страну. Провалились некоторые города, множество погибших и пропавших без вести людей. До асона была война, как всегда с арабами. Примечательно, что после катастрофы в богатом на разнообразие героев романе из арабов остался только мальчик, сфотографированный лежащим рядом с мёртвым командиром. Арабский язык в детских досвидашках и граффити "Живая собака лучше новых нас". Буквы на стенах немы. Видимо, говорящие герои их не замечают и не замечают целый пропавший народ.
Бесспорно, бывавшим и жившим на Ближнем востоке читать книгу будет легче. Надписи и персонажи привязаны к конкретным городам. Отвоевавшие на той войне израильские солдаты и офицеры потеряли чувство вины после содеянного. С фотографической точностью и абсолютной бесстрастностью они могли давать отчет о происшедшем. В самом большом госпитале страны один из героев, участвовавший в военных действиях журналист, осознавая мерзость своих поступков, чтобы почувствовать угрызения совести, унижал раненых, выбивал у них капельницы, но тщетно.
Никак не могу подступиться к основному в сюжете - заговорившим животным. Да, израильские хвостатые, рогатые и крылатые обрели человеческую речь, а может, как думал один сердобольный раввин Лилиенблюм, это не человеческая речь вообще, и не конкретный иврит, а установился новый язык, понятный людям и животным. Постепенно с Израилем пропала связь: письма не доходили, присылаемая гуманитарная помощь портилась, вертолеты ломались, оружие выходило из строя, чужеземные солдаты заболевали ветрянкой и скарлатиной. Страну накрывала радужная плёнка, вызывавшая головную боль у животных и чувство стыда за своё существование у людей. Возможно, этой пленкой замкнутый мир обетованной земли был окончательно отделен от остальной планеты...
Речь и язык - чуть ли не главные герои романа. В "Нет" язык - это полутораметровая мышца, которую можно свернуть в флейту и играть на ней. В "Дыхании" язык - это исключительно способ коммуникации. Только глухонемой Даниэль Тамарчик терзает клюв несчастного попугая ножом и вилкой, чтобы увидеть птичий язык.
Животные одного вида говорят между собой по-своему, с другими животными говорят по-человечески. Правда, есть и исключения: беэршевские гребнепалые ящерицы научились лаять по-собачьи. Звери заискивают перед людьми, выпрашивают или требуют еды, воды и укрытий от слоистых бурь. Толерантные к заговорившим братьям нашим меньшим израильтяне отказываются от мяса, но продолжают пугать непослушных детей арабами.
Да, животные заговорили, но ума набрались далеко не все. Видимо, у них мышление было не связано с новообретенным языком. Только коты и еноты наловчились спекулировать общими, а значит ничьими, лекарствами и едой.
Как и некоторые умственно отсталые люди с нарушениями речи, животные успешно освоили мат. Дерущиеся, воющие и сквернословящие коты - это жесть, даже представлять не хочется. Другие животные заикались, пришепетывали и присвистывали, строили предложения из двух-трёх слов. Неожиданно ззззираф Мбази присвистывал совсем как зззузззассий зззук и требовал самку, ну то есть зззену.
В тех же интервью Горалик упоминает, что с музыкой у неё совсем не лады. В книге египетские летучие собаки поют рифмованную колыбельную, но её не слышат люди. Ветераны переделывают прежние военные песни под послеасоновую эпоху. Будущий иерусалимский митрополит Сергий постоянно читает 22-й псалом. (Для интереса надо будет его найти в оригинале и в сопровождении струнных, может, даже псалтири). Древние тексты Горалик почти не цитирует, но иногда подражает им, вольно обходится с современным ивритом, склоняя слова из него на русский лад, прилепляя к ним русские окончания и забавляясь придумыванием неологизмов для обоих языков.
Можно еще много говорить о разношерстном романе Горалик. О настырных свидетелях Иеговы (по настоянию команды пишу его с заглавной буквы, хоть и не отождествляю с христианским Богом). Об изменении точки зрения людей на животных с восторга до подозрительности, что было отражено в дидактических детских сказках в иллюстрированных книжках, распространяемых в барачных лагерях для перемещенных лиц. (Назидательные истории получились интересными. Может, в них и настоящие иллюстрации есть). О выученной беспомощности почти всех животных и многих людей. Об иронической подколке, что у государства на случай масштабных катастроф всегда есть запас флагов, золотых звездочек и прочих атрибутов подбадривания солдат и помогающего им населения. О том, что в некоторых главах было трудно понять, идет ли речь о животном или о человеке (часто конечности всех назывались руками и ногами). Продолжать можно долго, а о причинах выплескивания на бумагу идей и мыслей из авторской головы сообщат другие долгопрогульщики.
Соглашусь с интервьюером Горалик, что текст романа хорошо бы звучал в аудио. Достойной озвучки я не нашла, а жаль. Читайте, если первые страницы и мат вас не оттолкнут. Услышьте медленные просьбы жуков-оленей, нахальные заискивания енотов перед полупьяным слоном, жалобы в пустоту кого-то пернатого, наверное, брошенного зоопарочного или зоопаркского павлина, у которого прадедушка был в кенигсбергском зоопарке во время его захвата советскими войсками. Прошли сутки, а ритм этих робких стенаний некогда гордой птицы из головы не идет, не забываются и просьбы его прятавшегося собрата, особенно если догадаться, кого он просит. Услышьте шорох протискивающегося сквозь завал змея и последние судорожные подёргивания его младшей сестры, застрявшей ниже; молчаливые вздохи ходящей за хозяйскими ногами собаки и немую мольбу в опустевшее небо другой собаки, навсегда бесхозной... Одиноких в толпе и скученности бараков людей тоже можно послушать и даже что-нибудь расслышать и понять...
P.S. Упоминаемые в рецензии интервью Линор Горалик.