В конце XXI века Земля отправляет к странной астрофизической аномалии исследовательскую экспедицию, но, не добравшись до цели, корабль исчезает. Его находят спустя несколько столетий, в XXIX веке, и на борту погибшего судна оказывается лишь один астронавт, Адам Замойский. Он не помнит, что произошло, не понимает, как выжил, и к тому же не значится в списке экипажа, но не это тревожит его в первую очередь. Адам попал в мир, где изменилось само значение слова «человек», где модифицировался язык,...
Как, черт побери, можно быть настолько необычайно нормальным?
Когда возникает угроза жизни, теряют смысл существования любые поведенческие каноны – поскольку каков в них смысл перед лицом конца? Никакого, никакого. А значит, абсолютная свобода.
...суешь руку в карман и чешешь себе завтрашнее ухо, рехнуться можно.
Даже к убогим данным следует применять те же самые правила логики.
Вся культура опирается на притворство. Что мы —окультурены.
О, да, это звучит гордо. Человек! Навоз Прогресса.
Стоя между псом и богом – к кому человек обратит лицо?
По собственному желанию лишиться инстинкта самосохранения. Какая-то мазохистская тренировка дзэна.
Нет такой игры, в которой честный игрок выигрывает у обманщика, игнорирующего любые правила.
— Самое трудное — самое трудное обозначить границу. — Границу? Между чем и чем? — Человеком и нечеловеком.
Вспомнилась ему древняя топологическая шутка: как поймать в клетку дикого льва? Войти в клетку, закрыться, спрятать ключ в карман, подождать, пока появится лев, после чего совершить инверсию относительно прутьев клетки: лев в клетке, мы — снаружи.
- ...стоимость и время Транса на Плато минимально: из любого места во вселенной перевод с
Плато или на него длится один планк. -
— Погоди! Один планк из любого места? А что со ско-
ростью света? Это же насилует Эйнштейна!
— Ну, нисколько.
Разве знание правил дорожного движения превращает тебя в специалиста по бензиновым моторам?
Командир не объясняет, командир отдает приказы. С авторитетом невозможно дискутировать; аргументация, которой не владеешь, не может быть опровергнута.
Извечный вопрос: «Ты влюбилась в меня или в мои деньги?» И что несчастной отвечать? В любом случае — соврет. Нельзя отделить человека от его жизни: если он таков, каков есть, то, кроме прочего, и потому еще, что имеет эти деньги. Как бедняк — он был бы кем-то другим. Влюбилась бы она тогда в него? Это уже вопрос к ясновидцу, не к ней.
Адам улыбается иронично, настолько прекрасно несовершенный, настолько бесшабашно человеческий.
В мире совершенных имитаций искусство рождается из обманов в копировании.
Никогда, ни при каких условиях добровольно не открывай имеющейся у тебя информации.
Технология навязывает нам законы, но и мы, в свою очередь, навязываем законы технологии
— Вы тут пытаетесь заморозить культуру в искусственном состоянии. – Заморозить человека. Человечность.
Если вы выбираете феодализм — по тем или иным причинам, — одновременно выбираете и всю систему ценностей, которая с ним связана и из него следует. Всю этику. И эстетику.
Чем больше можешь, тем большего жаждешь. Чем легче выполнить, тем беднее удовлетворение.
Тело — органическая одежда. Тело — это не ты. Конечно, ты можешь чувствовать тягу к определенному покрою, стилю, эстетике того или иного модельера, можешь привязаться к конкретному экземпляру, и с ним до определенной степени себя идентифицировать — но ты ведь не теряешь самотождественности, сняв сапоги, верно?
По сути, все мы представляем собой реализацию более или менее сложных программ.
А чего боятся Цивилизации? Только одного: перемен.