Рецензии на книгу «Идеальное несовершенство» Яцек Дукай
All inclusive
С первых строк стало очевидно, что читать «Идеальное несовершенство» будет сложно. 2865 год на дворе, постчеловечество мне в гости манифестировалось, а я в лаптях на босу ногу. У меня же всё ещё 2019 год, плато не чищено и кровать не собрана, позор! Процессировать всё это без единого имплантированного в мозг ИИ ой как проблематично. Но наша эпоха не предоставляет человеку выбора, да или нет, on/off, читать или бесконечно прокрастинировать. Надо на что-то решаться. И вот, несколькими килограммов кофе позже, я уже читаю! И даже местами понимаю, что.
На самом деле, изначальный шок быстро проходит, потом и главный герой появляется. И он тоже мало понимает, даже кто он такой не уверен, тут у читателя даже какое-то преимущество над ним. Вдвоём уже легче. Хотя, на мой взгляд, это читерство. Мне больше нравится, когда совсем не разбавлено.
Хотя куда уж суровей. Это не твёрдая научная фантастика, это НФ из какого-то сверхплотного вида платины. Вгрызаться в такое нужно с энтузиазмом или пожалеть свои зубы и не браться вовсе. Перед употреблением не забудьте проконсультироваться с атари, рахабами и уша. Нельзя же просто так взять и начать грызть осмиевый кактусик неокрепшими молочными зубками? Только если у вас клыки.
Короче, для осмысления я перешла на чистый кокаин. Карта моих эмоциональных Полей снова напоминала Мандельброта, с хорошо фиксируемым стержнем и периферийными отражениями; новый чувственный протокол был более эластичным. Я резко взметнулась по кривой прогресса Homo sapiens. Я обрела исключительность среднестатистического попаданца и интеллектуальную мощь предельной инклюзии. Я даже почти начала революцию и повергла демократию, которая противоречит законам физики. Ну, это было не сложно.
Сложно описать примитивному современному человеку всю красоту, что открылась мне в «Идеальном несовершенстве. Во вселенной не родились ещё те редкие единицы личностей, которые смогут разъяснить вам технологии сего чудного мира, а своим кокаином я ни с кем не делюсь.
Но потом меня поместили на реабилитацию. Всё. Всё ушло. А Яцек обещал, что всё возможно. Но рецензию я дальше писать не смогу. Да и кто есть теперь «Я»? И почему фантастическая часть такая великолепная, но все, что мне досталось - розовая сахарная вата, тает в голове, а не в руках? Это какая-то постсингулярная шутка? Мне бы хотелось пойти дальше. Нагибать законы физики, творить беспредел с пространством и временем. Но ещё немного кокаина и я переступлю Второй Порог Прогресса, мне пока рано.
Нечеловеческое будущее человечества
Впервые на книжные прилавки к отечественному читателю Яцек Дукай попал в антологии польских авторов с рассказом "Мухобой" еще в 2002 году. Но лишь спустя двенадцать лет был переведен и издан его роман "Иные песни", снискавший престижные награды на родине и множество лестных отзывов от критиков, высоко оценивших философский подтекст и интеллектуальную игру с читателем. Теперь же пришел черед и не менее впечатляющего романа "Идеальное несовершенство", в котором Дукай смоделировал далекое будущее человеческой и не только цивилизаций. Их развитие прошло столь длинный путь, что оказавшемуся в 29 веке после исчезновения его космического корабля Адаму Замойскому, астронавту из нашего столетия, лишь с огромным трудом удается понять и принять новые реалии. Но лишнего времени на панику или терзания у него нет. Ведь неизвестные силы уже начали охоту на гостя из прошлого, по-видимому, полагая его ни много ни мало — угрозой для вселенной. Или же не угрозой, а ценным призом?
Прогресс является одной из ключевых тем в книге. В смоделированном Дукаем мире он означает не только движение вперед и развитие, но также совокупность уже пройденного цивилизациями данного вида пути по Кривой Реми. Каждому виду — людям, антари, рахабам и уша — соответствует свой Прогресс, поднимающийся по идентичной для всех Кривой вверх, к совершенству. Чтобы отразить всю многогранность, сложность и красоту постсингулярного будущего, Дукай не только придумал филологическую особенность для речи и обозначений постчеловеческих сущностей, которые находятся уже вне гендерного деления, но также разработал собственную терминологическую систему, полноценный понятийный аппарат для всего этого уникального мультиверсума. Впрочем, в этом плане Дукай гораздо милосерднее к читателям, чем Ханну Райаниеми с его "Квантовым вором". Какие-то из терминов поясняются в диалогах и описаниях, какие-то получают определение в предваряющих главы справках. И лишь немногие придется все же расшифровывать самому, опираясь на текст.
Что же из себя представляет дивное новое будущее? Если в "Иных песнях" лидеры-кратистосы вплавляли свою волю в окружающий мир, меняя, морфируя ландшафт и людей, то в "Идеальном несовершенстве" Цивилизации уже переступили на Кривой прогресса второй Порог — Мета-физики — научившись сворачивать, кроить и сшивать ткань пространства-времени. Жесткими протоколами они определили действия и возможности программ — у крафтвара, нановара, биовара. Органика, нанотехнологии, даже само пространство и время — все они становятся лишь инструментами, обыденными и надежными в руках стахсов, фоэбы, оскэ — существ, стоящих на разных ступенях Прогресса. Поэтому первое время Адам Замойский будет жадно впитывать информацию, пытаясь понять, каково его место в этом мире. Вещь во владениях Джудаса Макферсона, главы могущественнейшей в Цивилизации людей корпорации "Гнозис"? Занятная игрушка, странный осколок прошлого или дорогой товар, если верить обрывкам предсказаний из Колодцев Времени?
Фактически, в "Идеальном несовершенстве" антураж оказывается частью сюжета, его философской подоплекой, предоставляя логические детали для итогового уравнения и выводов. Заставив читателя пробиваться через многослойную головоломную модель постсингулярных цивилизаций, Дукай неспешно принимается за препарацию таких понятий, как "человечность", "самотождественность", "смысл жизни". В мире, где тела легко создаются — хоть из инфа, хоть на основе органики. Где сознания стахсов регулярно архивируются на полях Плато, а фоэбэ и инклюзии уже вообще полностью обитают именно там. Где сошедшие с Кривой прогресса Деформанты представляют собой невообразимый калейдоскоп мышления — во всем этом многообразии уже крайне трудно провести грань, ограничивающую "се человек". Но если тело — это лишь пустышка, а не ты сам. Если можно кроить свой разум, перепрограммировать его — привет Грегу Игану с "Городом Перестановок", то до какого момента ты останешься собой? Ведь каждый шаг выверялся и определялся тобою, но тобою "прежним". И Дукай говорит уже не о точке "я", но о линии самотождественности, которая соединяет промежуточные этапы изменения личности.
При желании Дукай легко мог бы превратить книгу в закрученный детективный технотриллер, если бы его интересовала в первую очередь эффектность и доступность истории для читателей. Тем не менее, несмотря на титанический размер информационного слоя, философских и логических выкладок, в романе есть и активно движущийся сюжет. Будто ДНК свиваются две линии, судьбы Анжелики Макферсон, одной из детей Джудаса Макферсона, и Адама Замойского, астронавта из потерявшейся шесть веков назад в космосе экспедиции. Вместе им суждено столкнуться с покушениями и похищениями, пережить блокаду выпущенных на свободу Войн, искать шаткий мостик взаимопонимания и обжигаться о костры недоверия. Искать и обжигаться в странном мире, где культура опирается на многоуровневое притворство и имитации, где правда — самое ценное и обоюдоострое оружие, где разумом жонглируют, а пространством-временем манипулируют, как пожелают. И при этом разрываются между двумя пламенными желаниями. Страхом перед неизвестностью прогресса, заставляющим цепляться за огромный свод регламентирующих каждый шаг и слово правил — Традиции. И между страстью к переменам, к росту, к бегу навстречу совершенству, предельной инклюзии UI, которая откроет сознанию максимум эффективности, божественную власть, объемлющую всю достижимую вселенную.
Итог: постсингулярная НФ, синтезированная на стыке философии, космологии и психологии.
Человеческие слабости постчеловеческих существ
Бескомпромиссность Яцека Дукая уже известна в России. В «Иных песнях» он с размаху окунает в мир другой физики и другого общественного устройства, в водопад новых слов и понятий, вынуждая читателя, подобно главному герою, первые полтораста страниц лишь ошеломлённо крутить головой. В «Идеальном несовершенстве» автор идёт ровно тем же путём — и даже дальше. Здесь он описывает постчеловеческую цивилизацию двадцать девятого века, что требует не только соответствующего наукообразного дискурса, но и более глубокой работы с самой тканью языка. Поэтому Дукай придумывает и активно использует новый грамматический род (не «он» или «она», а «ону», и далее «егу», «ому», «былу» и т. п.), дополнительные знаки пунктуации (двойное тире, двойной слэш), неологизмы («гаргантюозно», «овнетелесниться»); строит фразы нарочито искусственно, лаконично, зачастую обрывая на половине — всё для того, чтобы хоть как-то приблизиться сознанием стахса (стандартного Homo sapiens) к трансцендентному мышлению фоэбэ и инклюзий, этих далеко улетевших по линии Прогресса постчеловеческих сущностей. Не говоря уже о мета-физическом Сюзерене… Короче говоря, Уоттс и Иган пишут проще.
Итак, я предупредил. Теперь, слегка расслабившись, можно поискать какие-то зацепки, темы, которые будут понятны и нам, не хлебавшим инфа и Плато. К счастью, их немало. А некоторые из тем даже проходят непрерывной нитью через всю книгу, привлекая внимание куда больше, чем особенности пространственно-временного крафтинга. При желании, «Идеальное несовершенство» можно вообще объявить настоящим литературоцентричным романом — так много он «берёт» от предшественников. Например, с «Городом перестановок» Игана его роднит способность людей будущего к самонастройке — характера, предпочтений, мыслей. К «Хроникам Дюны» Герберта отсылают многоуровневые интриги и «дипломатические» разговоры, а также выращивание биологических тел-«пустышек». Несомненно влияние Лема на рассуждения Дукая о постцивилизации и постфизике — вплоть до пространных псевдоцитаций из будущего науч-попа, словно сошедших со страниц «Мнимой величины». Упоминает Дукай Дика и Хайнлайна, завершает книгу несколькими абзацами Тейяра де Шардена и, конечно же, держит в уме свои предыдущие «Иные песни». Прежде всего, их главного героя.
Подобно пану Бербелеку, Адам Замойский начинает с самых низов, чтобы вознестись до самых высот. Этот сюжетообразующий путь практически неизбежен, ведь мир двадцать девятого века в социальном аспекте представляет собой всё тот же мир аристотелевской иерархии с безусловно главенствующей аристократией. А демократия попросту «противоречит законам физики». Конечно, имеется в виду уже не аристократия крови, но «аристократия разума», только и её Дукай явно рисует с первой, традиционной. На это намекает и столь много говорящая для поляка фамилия Замойского, отсылающая к известнейшему графскому роду, к которому когда-то принадлежали великий гетман Ян Замойский, коронный канцлер Анджей Замойский и проч.; и сама феодальная структура постчеловеческого общества, конечно, во многом игровая (гербы, стяги, рауты), но несущая в себе куда более важный смысл непременного сохранения Традиции в мире, где сохранить, кажется, невозможно ничего долее нескольких планков времени.
Действительно: если вы способны себя программировать, копировать, размножать, придавать своим видимым манифестациям какой угодно облик, загружая себя в них лишь частично, не полностью — о каком тождестве может идти речь? Где тут укрыться пресловутому «я», самосознанию, личности? Это не постчеловеческие понятия, а устаревшие, феодальные! — так мог бы сказать Питер Уоттс, в романе «Ложная слепота» изобразивший мир, в котором самые продвинутые и разумные организмы прекрасно обходятся без «наблюдателя в голове». Для традиционалиста Дукая такая позиция неприемлема. В его версии будущего высшая ценность — это именно самотождественность. Не сила, власть, информация, хотя они многое значат, но прежде всего желание оставаться собой — даже непрерывно меняясь. Строго говоря, самотождественность из когнитивной проблемы превращается у Дукая в требование самого разума, условие его развития и неослабевающего интереса к жизни. Несомненно, подобный разум уязвим (выгоднее вообще не иметь никаких ценностей), поэтому несовершенен… Так и есть: личность несовершенна. И тем не менее это самое совершенное, что мы можем себе позволить. Идеальное несовершенство.
Ну, конечно, таковым предстаёт и весь роман. Его несовершенство уже в том, что это лишь первая часть из задуманной Дукаем «трилогии Прогресса». Поэтому многие линии не доведены до конца, многие загадки не раскрыты, многие ружья не выстрелили (причём буквально: так, мы оставляем нашего героя перед интригующей дуэлью). Будут ли написаны продолжения? Кажется, автор взял на себя непосильную задачу, ведь предполагается, что Замойский станет уже не наивным стахсом, но постчеловеческим фоэбэ — и далее. Какие же космологические задачи окажутся ему по плечу? Какие мета-вселенные он отправится спасать? В одном можно быть уверенным: это будет всё тот же рубаха-пан Замойский, покоритель женских сердец и любитель крепкого алкоголя. Ведь ничто человеческое постчеловеку не чуждо…
Феномен человека
Со строго описательной точки зрения человек по своему происхождению является обычным лучом во множестве лучей, образующих одновременно анатомический и психический веер жизни. Но поскольку этот луч или, если хотите, линия спектра один из всех сумел благодаря своему привилегированному положению или структуре выступить за пределы инстинкта в мысль, она оказалась способной внутри этой еще совершенно свободной области мира в свою очередь разложиться на линии и породить спектр второго порядка — известное нам огромное разнообразие антропологических типов.
Пьер Тейяр де Шарден "Феномен человека"
Назвать Дукая сложным к восприятию - значит ничего о нем не сказать. Он весьма непрост, очень труден, архисложен. За то и полюбила, потому и читаю четвертую кряду книгу. Он фонтанирует идеями. Он избыточен. Где другому, как Йэну М. Бэнксу с "Флебом" или Ричарду Моргану с "Видоизмененным углеродом" хватило бы десятой, сотой, тысячной части. чтобы наваять десяток романов - Дукай делает один (и это еще только начало "Трилогии Прогресса" цикла романов о новом человечестве). Избыточность один из неотъемлемых признаков гения, второй. Первый - гении изменяют жизнь, мир после них не остается прежним, неуловимо (реже заметно) меняя вектор движения.
И как может изменить мир автор, пишущий в лучшем случае для десятка тысяч способных воспринять из восьми миллиардов населения Земли? А такие вещи не нуждаются в персональном донесении до каждой особи. Довольно мощного ментального отклика со стороны тех десяти тысяч и попадания в океан коллективного бессознательного, дальше плотность информационного пространства сама за себя постарается, внедряя в умы и сердца новый вариант сценария, радикально отличный от неминуемой деградации предлагаемой подавляющим большинством предсказателей. Мы нуждаемся в вере и надежде и Дукай из тех немногих, кто может их предложить.
Занятно, что автор невысоко ценит идею общего информационного поля, даже заканчивая "Идеальное несовершенство" цитатой из шарденова "Феномена человека", а меж тем великий иезуит отводил ему немалую роль в грядущем прогрессе человечества. И как раз по Шардену, который, кроме прочего, был видным антропологом, прогресс тяготеет к большому многообразию на стадии выбора генеральной линии развития (фила, мутовка), но после того, как наиболее жизнеспособная часть определена, следует синтез, отсекающий менее перспективные виды.
В феерии Дукая XXIX век - время достаточно безболезненного сосуществования поражающих воображение различием видов разумной жизни: стахсы (стандартные homo sapiens) различных традиций, фоэбы, инклюзии. Пространство-время перекраивается и выворачивается наизнанку эшеровыми плоскостями; побеждена смерть и ресурсы практически безграничны - стоп! Вот с этого места подробнее. Я поняла, что смущало во всех произведениях автора - отсутствие базиса.
Даже в "Иных песнях", где разветвленные политические интриги предполагают вскрытие механизмов финансирования. Что уж говорить о "Льде", основная интрига которого в нежелании сибирских производителей утратить монополию, невзирая на последствия оккупации лютов для планеты in general. "Собор" апофеоз того же нежелания обратить взор к конечности материальных ресурсов и дать сколько-нибудь вразумительное объяснение того, откуда взялось наше невероятное благоденствие. в одной только "Школе", потрясающе сильной и правдивой, несмотря на фантастичность, Дукай изменяет привычному аристократическому пренебрежению фундаментом, и это жестоко, хотя прекрасно.
Резюмируя: Яцек Дукай таки гений и дай ему Бог провести человечество дальше по пути прогресса (с большим вниманием к базису, если возможно).
Posthuman SF
Почему решил прочитать: я большой поклонник «Иных песен» Дукая . Один из лучших фантастических романов, что я читал. Точка. Как не прочитать второй из трёх романов Дукая. Награды и номинации на литпремии
В итоге: сначала я думал, что у Бэнкса безудержная фантазия, потом я прочитал Райаниеми , потом Дукая.
Райаниеми настолько изобретателен, что порой его сложно читать, а Дукай - это Райаниеми в кубе, в десятой степени.
Постчеловечество в полный рост. Виртуальность, архивирование личностей, свёртка пространства, ускорение времени. Мощь, способная на разрушение галактик.
Сквозной темой на рубеже веков является запись и архивирование личности: Лукьяненко в дилогии «Линия грез» в 1996, «Видоизмененный углерод» МорганА в 2002-м, "Идеальное несовершенство" Дукая в 2004-м. Везде это обставлено с разной степенью сложности. У Лукьяненко это жёсткая монополия; у Моргана – встраиваемый в затылок инопланетный чип, записывающий всё в реальном времени или полная запись личности аристократов. У Дукая - добровольная архивация с различной периодичностью. Но тема сохранения личности у Дукая не главная.
Главное - невероятный Прогресс цивилизаций, постчеловечество. Виртуальность, ставшая неотъемлемой частью жизни людей, фоэбэ (постчеловеческие сущности) и инклюзии (своеобразные ИскИны) и вездесущие наниты, так называемый нановар.
Все зубодробительно сложно.
Текст, построение фраз своеобразное. Очень польское, если можно так сказать. Думаю, это намерено. А ещё тире там, где обычно ставят многоточия. Потом в ход идут слэши, двойные слэши, знаки равно и так далее.
Читать тяжело, но интересно.
Мир несколько камерный – персонажей немного. На момент появления главного героя наблюдается статус-кво между всеми силами Галактики. Но, как только появляется Адам Замойский – всё летит к чертям с невероятной скоростью и в огромных масштабах.
Повествование сумбурное, иногда просто не успеваешь переключаться между манифестациями героев.
Но сюжет закручен максимально:
«– Наверняка же у тебя нет ничего более срочного, верно?
– Ох, много чего есть. У меня Поля полны от приглашений разных персон и организаций, ни одной я не знаю, придется проверять на публичных; и все приглашения – срочные. Появляюсь в любой открытой локации – меня беспокоят дипломаты нечеловеческих империй. Сверхразум из иной вселенной вызвал меня на фехтовальную дуэль. Мета-физическое чудовище преследует меня внутри моей головы и обещает смерть. Я сижу в брюхе бога-изменника вакуума и жду, пока тот смилостивится; а в моем брюхе из моего тела растет невидимая армия. Наверняка я предпочел бы конную прогулку.»
Иногда встречаются зубодробительные, мозголомные куски текста:
«…UI является определенной конкретной точкой в n-мерной репрезентации совокупности всех возможных комбинаций физических постоянных, где n равна числу этих постоянных. Физическая постоянная, будучи подвергнутой крафтовым манипуляциям, становится мета-физической переменной (Z); насколько нам известно, не существует постоянных, свободных от манипуляций.»
Вещь, конечно, уступает «Иным песням» , несмотря на то, что "Идеальное несовершенство" более поздний роман автора.
Тем не менее, роман – отличная научная фантастика.
9(ОТЛИЧНО)
Книга прочитана в июле 2019-го.
Сложно, но интересно!
"В мире совершенных имитаций искусство рождается из обманов в копировании."
*
"Гордые не могут нас унизить – умеют это лишь по-настоящему покорные."
*
"То, что невидимо, всегда кажется опасней: зараза, разносимая микробами, вражеское нано, плохая мысль."
О чем
Никогда не являлась поклонницей жанра научная фантастика, поэтому все мое суждение о книге базируется исключительно на эмоциональном фоне, оставленным ею после себя. Забегая вперед, скажу, что эта история оказалась для меня шикарной, но не без недостатков. Итак, события романа происходят в далеком XXIX веке, в мире, который очень отличается от того, который мы видим из окна. Развитие этого мира преодолело некую метафизическую границу: здесь умеют прекрасно работать с пространством и временем, архивировать человеческие сущности для дальнейшего воплощения и широко использовать нанотехнологии. И вот в такой мир попадает человек из XXI века, который на фоне остальных "аборигенов" выглядит, мягко говоря, нелепо. Он не помнит, как сюда попал и что с ним до этого происходило. Тем не менее, где-то в глубине его души теплится некий огонек предчувствия, что его появление в этом мире не является случайностью. Череда неожиданных событий, последовавших вслед за его появлением, полностью подтверждает это. Неожиданно для всех он становится недостающим звеном в войне за власть между людьми и постчеловеческими существами.
Особенности
Отношения с этой книгой у меня складывались непросто. Надо сказать, что такие произведения рекомендуется читать более-менее подготовленным любителям книг. Я же оказалась неподготовленной вовсе. Поэтому в этой истории все для меня было очень необычным, начиная с зубодробительной терминологии, и заканчивая описанием антуража мира и происходящих событий. Автор погружает в специфику мира с первой страницы, которая встретила меня графиком зависимости разумности существ от уровня их приспособляемости, лаконично названным «Кривая прогресса Homo Sapiens». Эта кривая представляла собой не что иное, как наглядное олицетворение процесса развития жизни от животного до Предельной Инклюзии (ULTIMATE INCLUSION) с промежуточными остановками в видовых реализациях (стахсы, фоэбэ и инклюзии). Лишь позже становится ясно, что автор не просто так поместил эту иллюстрации в начало всей истории, так как затронутая на графике тема является для романа ключевой. Описание понятий, определений и терминов придуманного писателем мира читателям предоставляется очень дозировано, через выдержки из "Мультитезауруса", помещенные перед каждой главой. Поэтому, прочитав половину романа и имея за плечами уже некоторые познания, я закрыла книгу, перевела дух и открыла ее, но уже снова на первой странице с целью перечитать все с самого начала. Таким образом, многие вопросы и непонятности в сюжете, копившиеся снежным комом в голове с первых глав, ликвидировались сами собой. После чего чтение книги значительно облегчилось. Еще немного помогали "глупые" вопросы, постоянно задаваемые главным героем, который оказался с читателями в равных условиях всеобщего непонимания происходящего.
*
Любит автор пофилософствовать над вопросами обычной жизни, украсив их неожиданными отсылками к околонаучным работам. Не скрою, было приятно спустя много лет вспомнить принцип методологии бритвы Оккама и узнать про эксперимент с котом Шредингера. В общем, тем книга и понравилась, что мой мозг на каждой странице старался сдерживать атаки в виде огромного количество различной информации. Пришлось даже выдернуть из памяти давно забытые понятия сингулярности и горизонта событий черных дыр, а так же взорвать свое воображение, пытаясь представить n-мерный график с измерениями в виде многочисленных Вселенных. Другими словами, если Вы любите читать про все эти интересности вселенского (и даже шире) масштаба, то эта книга может оказаться Вам полезной. Тем более, слог повествования автора/переводчика очень лаконичный. Когда уже имеешь представление о базовых понятиях мира книги, чтение этой истории набирает стремительную скорость. Единственным недостатком было то, что повествование некоторых эпизодов оказалось для меня несколько сумбурным. Не смогла я вместе со своей фантазией (видимо, скудной для данного произведения) уразуметь и суметь визуализировать в голове некоторые сцены. Приходилось верить автору "на слово", причем, не единожды.
Персонажи
Что касается героев, то здесь я испытала полный восторг, так как они оказались великолепными и очень реалистичными. Причем во всех своих проявлениях (френах и многочисленных //манифестациях). Единственной неясностью с первых страниц для меня были существа, названные автором фоэбэ. Я долго путалась в постполовых склонениях и до сих пор не понимаю, к чему были все эти лингвистические сложности. Очень удивил автор наличием тооооооненькой любовной линии, которая заставила меня немного улыбнуться. Ничего сердечного на страницах книги жанра научной фантастики я не планировала увидеть, поэтому автор предстал передо мной как писатель, не лишенный романтической жилки.
Заключительная часть
Финал порадовал и дал намек на то, что история может иметь продолжение. Хотя, здесь несложно додумать его самостоятельно. В качестве послевкусия – мысли на тему прогресса.
"-А для меня культура, которая не может развиваться – мертва. В стагнации нет счастья.
-Ха! Да только вот есть ли счастье в переменах?"
Любое развитие идет рука об руку со смертью (концом существования) чего-то предшествующего. Развитие Цивилизации зачастую связано с гибелью одних культур взамен начала жизни других по правилам жесткой конкуренции. Однако, развитие по кривой прогресса любой Цивилизации во многом зависит от выбора жизненных дорог отдельно взятых индивидуумов. Через усилия и потери, препятствия-перекрестки эта дорога может вывести туда, где есть возможность объять мироздание чистыми руками, являя собой прекрасное несовершенство – человека разумного.
*
Планирую продолжить знакомство с творчеством автора и с нетерпением жду переиздания романа автора под названием "Иные песни".
Яцек Дукай — философ без технического образования, склонный пофантазировать с научной (или скорее псевдонаучной) точки зрения над извечными вопросами. Но рассказчик из него никудышный, на мой взгляд.
В завязке сюжета читателям дана ситуация — в 29 веке найдены в одной из зон космоса останки звездолета из конца 21 века. Понятно, что от экипажа остались рожки да ножки, но народ в будущем настолько продвинулся, что из крупиц ДНК запросто смогли воскресить человечка. Сравнили с базами данных корабля и Земли, удивились — ДНК трупа ни с одной базой не совпала. В общем, хз кого воскресили. Вроде как некого Адама Замойского. Считали его френ и сформировали часть его памяти и образа мышления.
Теперь про френ — это вроде как представление личности о себе. Допустим, вы 90-летний дедуля с артритом и склерозом, но в мечтах знойная мулатка лет 20-ти, и плевать, что ДНК отчаянно кричит о несоответствии таких фантазий реальности. Люди будущего считают, что френ важнее, чем какая-то там вшивая ДНК и переписывают вас в знойную мулатку.
Будущее у Дукая получилось самым забористым из всего мной прочитанного по фантастической части. Над постулатом - *Демократия противоречит законам физики* я ржала аки конь и стоя аплодировала. Сказано-сделано и в 29 веке народ вернулся к принципам феодализма. Есть 1% аристократии, который является Гражданами Цивилизации и правит миром, и 99% неграждан без права голоса и хоть какого-нибудь выбора. Плебс, стадо, которое впрочем содержат в сытости, но без особых для читателя подробностей.
Аристократы разошлись и геноцидят Вселенную по полной программе, не давая ни малейшего шанса отсталым формам жизни эволюционировать во что-то перспективное. Кто успел, тот и всю Вселенную съел. Тут для слабых места нет.
Масса аристократического люда вышла на постчеловеческий уровень и наслаждается благами технологий. Очень все похоже на компьютерную модель с программами, браузерами, аватарами, антивирусом, Википедией и т.п. Можно хоть штук сто себе аватаров нащелкать, как физических пустышек с загруженным сознанием, так и нефизических наноманифестаций, открывай разные окна браузера и расщепляй сознание до предела. Но автор просит с компьютерными моделями не сравнивать, хотя на те же майкрософтовские окна по принципу все похоже до чертиков. Любой каприз за ваши деньги. С деньгами все сложно, в ходу энергия, материя и виртуальные ништяки. Торг уместен.
За особую плату и высокоразвитость можно пространство сворачивать хоть в трубочку, хоть в мешок прятать. Любое пространство — от лужайки до звездной системы и Галактики. Немного переписать законы физики для индивидуальной закрученной Вселенной — легко.
Новые формы выпендрежной толерантности — да, на здоровье)
Вроде бы есть закон и все его стараются соблюдать, но до определенного момента. А потом все против всех воюют. Все, как и у нас.
Автор накручивает много всякого любопытного, поэтому периодически в собственных фантазиях путается, но честно старается свои косяки объяснять. Получается не всегда. Один из любимых приемов — без видимых причин народ начинает тупить, хотя минут пять назад каждый был практически Эйнштейном. Прыгает, скачет вокруг проблемы, потом плаксиво заявляет — так нужно для сюжета! И правда, без большинства логических косяков все не имеет смысла.
Так в чем проблемы книги? Фантастическая часть хороша, идеи автора прекрасны. Размышления о будущем, куда катимся мы, как нам воспринимать мир и физические законы, новые открытия, собственное сознание и идентичность, да и много еще чего замечательного по мелочи наберется. Но этого так мало.
Основная канва сюжета скучна до зевоты. Все нагромождения научных формулировок и заумных фразочек нужны только для антуража. Поначалу любопытно и предвкушаешь. Очень быстро суть становится ясна, финтифлюшки и шелуха опадают и открываются картонные герои с уклоном в некоторую ванильку, что неожиданно, затянутый и нудный сюжет, пустопорожние разговоры на 50% бессмысленные. Просто рай для псевдоинтеллектуалов повизгивающих, если простую по смыслу истину кто-то пытается донести с помощью слов, которые в реальной жизни никто не употребляет, даже физики и математики. Мир нежизнеспособен, если вдуматься. При ближайшем рассмотрении прост, как три копейки. Вопросов вагон и маленькая тележка. Детализация выборочная и сомнительная. Героям не сопереживаешь, заранее ясно, что ничего с ними не случится, всегда что-то подвернется для спасения, рояли в кустах заиграют, ружья на стенах начнут палить.
Тоска смертная.
Может когда-нибудь я и дам Яцеку Дукаю второй шанс, но не в ближайшее время.
«...где-то между Варшавой и Шотландией, где-то над Северным морем — Замойский вошел в НФ-фильм...»
Где-то между первой и второй страницей романа я оказалась «гол, бос, нищ и бесправен». В равном положении с Адамом Замойским – астронавтом конца 21 века, улетевшим, как оказалось, на 600 лет вперед. И открылся нам с ним на пару мир, ужасающий и вместе с тем восторгающий. Человечество стартануло не только в освоение Вселенной (а то и Вселенных), но вырвалось в эволюцию пост-человеческих форм и видов. Замойскому закоротило привойку на мозге. Сорвало теплое одеялко выдаваемых иллюзий. А у меня и того не было.
Как автор пан Дукай к читателю не жесток, вовсе нет. Он любит свою читательскую паству серьезно и в чем академически. Его читатель бросается в ледяные воды текста и старательно окружает себя поплавками-поисковиками, учебниками по физике и научно-популярными статьями. Потому что сам пан Яцек разбрасывает картину окружающего мира широкими мазками с периодическими указаниями на важные для сюжета и Адама Замойского детали. А читатель? Читатель либо изначально умен (аудитория его произведений, как показал маленький опрос, пересекается с ценителями творчества Уотта и Винджа), либо он резко начинает разбираться в происходящем. А иначе никак. Ты либо приспособишься, либо не сможешь получить удовольствие. И мир открывается постепенно, прямо-таки с медицинской точностью, заманивая разобраться в своём устройстве.
Поможет нам (а ты, будущий читатель романа, окажешься в одной с нами, мною и Адамом, кампании) Анжелика Макферсон, юная «коготь и клюв» аристократической семьи – стахсов, основы Цивилизации и последовательницы Традиции Хомо Сапиенс. Для Адама она и защитница, и опекун, и даже психопомп. Зеленый лист с огромного дерева могучей семьи, ангел-Анжелика и «перво-человек» Адам оказываются в фокусе стремительно развивающихся событий. На Адама кто-то выписал лицензию на отлов. Что же у него, по сути своей собственности тех, кто его нашел, может быть такого важного и ценного через 600 лет после бесславной гибели? Какой-то особый ген? Некое знание, добытое на месте катастрофы? Найденный и припрятанный артефакт? Память о каких-то фактах или событиях, способных радикально изменить современный мир?
Да куда уж ему меняться? Тем паче радикально? Эволюционная кривая вывела разнообразные творения, как оговаривает сам Дукай «были бы ниша, время и возможность – а природа возьмет своё»: стахсы, оски, межзвездные крафтоиды, инклюзии, фоэбе... А где потолок возможности? Физика? Но уже сейчас разрабатываются теории существования иных физик и их законов. Следовательно, возможны и иные реализации жизни. В принципе, разнообразие и разнородность (не в смысле биологического происхождения, а в смысле приверженности разным этикам и эстетикам) ступеней кривой Реми – отличная площадка для рассуждений на древние и постоянно актуальные темы: «а что есть человек и что отличает его от нечеловека?», «что доминирует в человеке – его происхождение или воспитание?», «тело и душа – что из этого человек?», «что есть Культура, зачем мы ограничиваем себя сводами правил?», «в чем сила и слабость Цивилизации как ступени развития общества?».
Его наблюдения и выводы интересны, иногда парадоксальны, иногда вызывают нарекание, но они всегда своевременны и, возможно, даже пророчески. Вероятно, именно способность человека в определенном возрасте абстрагировать себя, как совокупность всего накопленного и сформированного в личность опыта, от своего тела и внешнего облика станет спусковым механизмом в преодолении Порога, в переложении себя на программы и двоичный код (я крайне упрощаю, но чтобы вы хотите от «девушки из буша?»).
А еще «Идеальное несовершенство стало для меня открытием в представлениях о возможностях созидания в отношении пространства: огромный звездолет из всей Солнечной системы? Ничего нового. Черная дыра как телепорт(?!!!) – «а мы тут черными дырами другу письма шлём». Мешок – ловушка из куска Африки? Возьми три клыка и вперед. Устал от Войн? Закройся в своей Цивилизации и отдохни.
Тем временем демиург Дукай проведет нас парадигмой, извивистой словно лента Мебиуса, в которой уживаются разветвления и ответвления форм существования и движения материи, именуемой жизнью. Со своей лексикой и гендерной идентичностью, со специально разработанными местоимениями и атрибутами – словосмыслами, связыками, кодексами поведения, которые отражают психологию разных представителей кривой.
По итогу это умный, многомерный (в самом что ни на есть пространственном смысле) и многоплановый (по количеству затронутых тем) роман. В нем прошлое-настоящее в лице Адама встречает настоящее-будущее в лице Анжелики в мире, который стремится еще выше по кривой развития. Чтобы ужаснуться открывшемуся горизонту, вновь обрести себя и обрести своё место в этом дивном новом мире.
Адам улыбается, идеальный и несовершенный,
в каждый планк данного ему времени.
Таково всё человечество.
Для развития несовершенство системы идеально.
P.S. а еще здесь летает Смауг. Который дракон. Он сам так решил.
Rinsant
15.02.2019
Почему решил прочитать: я большой поклонник ИНЫХ ПЕСЕН Дукая. Один из лучших фантастических романов, что я читал. Точка. Как не прочитать второй из трёх романов Дукая. Награды и номинации на литпремии
В итоге: сначала я думал, что у Бэнкса безудержная фантазия, потом я прочитал Райаниеми, потом Дукая.
Райаниеми настолько изобретателен, что порой его сложно читать, а Дукай - это Райаниеми в кубе, в десятой степени.
Постчеловечество в полный рост. Виртуальность, архивирование личностей, свёртка пространства, ускорение времени. Мощь, способная на разрушение галактик.
Сквозной темой на рубеже веков является запись и архивирование личности: Лукьяненко в дилогии "Линия грёз" в 1996, "Видоизмененный углерод" Моргана в 2002-м, "Идеальное несовершенство" Дукая в 2004-м. Везде это обставлено с разной степенью сложности. У Лукьяненко это жёсткая монополия; у Моргана - встраиваемый в затылок инопланетный чип, записывающий всё в реальном времени или полная запись личности аристократов. У Дукая - добровольная архивация с различной периодичностью. Но тема сохранения личности у Дукая не главная.
Главное - невероятный Прогресс цивилизаций, постчеловечество. Виртуальность, ставшая неотъемлемой частью жизни людей, фоэбэ (постчеловеческие сущности) и инклюзии (своеобразные ИскИны) и вездесущие наниты, так называемый нановар.
Все зубодробительно сложно.
Текст, построение фраз своеобразное. Очень польское, если можно так сказать. Думаю, это намерено. А ещё тире там, где обычно ставят многоточия. Потом в ход идут слэши, двойные слэши, знаки равно и так далее.
Читать тяжело, но интересно.
Мир несколько камерный - персонажей немного. На момент появления главного героя наблюдается статус-кво между всеми силами Галактики. Но, как только появляется Адам Замойский - всё летит к чертям с невероятной скоростью и в огромных масштабах.
Повествование сумбурное, иногда просто не успеваешь переключаться между манифестациями героев.
Но сюжет закручен максимально:
«– Наверняка же у тебя нет ничего более срочного, верно?
– Ох, много чего есть. У меня Поля полны от приглашений разных персон и организаций, ни одной я не знаю, придется проверять на публичных; и все приглашения – срочные. Появляюсь в любой открытой локации – меня беспокоят дипломаты нечеловеческих империй. Сверхразум из иной вселенной вызвал меня на фехтовальную дуэль. Мета-физическое чудовище преследует меня внутри моей головы и обещает смерть. Я сижу в брюхе бога-изменника вакуума и жду, пока тот смилостивится; а в моем брюхе из моего тела растет невидимая армия. Наверняка я предпочел бы конную прогулку.»
Иногда встречаются зубодробительные, мозголомные куски текста:
«…UI является определенной конкретной точкой в n-мерной репрезентации совокупности всех возможных комбинаций физических постоянных, где n равна числу этих постоянных. Физическая постоянная, будучи подвергнутой крафтовым манипуляциям, становится мета-физической переменной (Z); насколько нам известно, не существует постоянных, свободных от манипуляций.»
Вещь, конечно, уступает ИНЫМ ПЕСНЯМ, несмотря на то, что ИДЕАЛЬНОЕ НЕСОВЕРШЕНСТВО - более поздний роман автора.
Тем не менее, роман – отличная научная фантастика.
9(ОТЛИЧНО)
Сказать, что мне было сложно понять эту книгу, значит не сказать ничего. Тот нередкий в последнее время случай, когда интуиция меня подвела.
Далекое будущее, 29 век. В мире совершенной жизни, где кажется нет места даже смерти в привычном нам понятии, всё спокойно. Но есть кое-кто, интересующий многих влиятельных людей(а люди ли они?). Адам Замойский. Человек, бывший космонавт, чье тело и разум воссозданы из останков. Где и когда он погиб? На странной планете, куда случайно занесло космический корабль. Но есть одна странность: его ДНК не была на корабле в начале путешествия. Кто же он? И что он помнит?
Вопрос на миллион, если честно.
Я не понимала, что происходит, 90% времени. С первой же страницы было понятно, что легко не будет. Измененный язык, странные персонажи, странные события. И тут как "луч света в темном царстве" - Замойский! Человек из 21 века. Такой знакомый, такой понятный. Не в меру пьющий, глуповатый олух, не понимающий до конца, где он, когда и зачем... В общем, как бальзам на душу) Но во что превратился Адам с развитием сюжета... Это как показать пещерному человеку оружие в надежде, что он знает как с ним справиться, а он возмет и начнет стрелять. В тебя.
Что не так с восприятием книги? Мешало огромное количество философских мыслей и обилие разной терминологии. Чуть помогало разъяснение этих терминов перед каждой главой. Но это преимущество быстро забывалось на фоне общего непонимания сюжета. И я, добравшись - таки до финала, смирилась с мыслью, что тупа и никогда не пойму Дукая) человек идеален, хоть частенько и не совершенен.
И да простят меня высокооценившие) Но несмотря на интересные идеи, очень уж зубодробительно для меня было. Представьте себе чуть более человечного Уоттса, но напихайте в него еще больше высоких наук (тут еще есть множественные приправы в виде различных литературных отсылок, но очень тяжело оценить их под таким грузом).
На дворе там нынче 29 век, люди освоили и переосвоили пространство-время и информационные матрицы, по желанию могут сохраняться исключительно в информационном виде, а если повезло с предками/деньгами/связями, то даже остаться стандартным хомо с некоторыми примочками в виде архивации сознания и выращивания мясных пустышек (плюс возможности цифровой манифестации). А если вдруг по ошибке две пустышки реализовались, так пожалуйте на синтез - небольшой период шизофрении и вы это снова вы. К этому пункту мы еще вернемся.
Ну а затравкой всему служит этакий аналог клонированного неандертальца с помесью подкидышей Стругацких - собранный заново по найденным останкам человек из 21 века, потерпевший космическое крушение на странной планете в странной системе. Который зачем-то понадобился всем и вся в этом навороченном месте и времени, включая слабопостижимые личности (?) и структуры. И если выращенным мясным пустышкам меньше дня нужно, чтобы научиться ходить, говорить и вообще быть тем, кого в них зальют из архива, то нашему счастливчику нелегко разобраться в том, во что превратился (пост)человеческий мир.
В принципе, читатель мало отличается от Адама (того самого счастливчика) - так что сопереживать ему может с лихвой. На него точно так же обрушиваются все эти инклюзии, фоэбэ, плато, манифестации, френы, кривые Реми, предельные компьютеры и совершенные вселенные. Зубодробительные упражнения с русским языком для демонстрации внегендерности (не знаю, что было в оригинале) - они и правда сначала сносят мозг, а к концу книги привыкаешь к этим егу, оум, сказалу, пыталусь и прочему.
Возвращаясь к "вы снова вы" - наверное, это одна из основных идей. До каких пор "я" остается тем, что оно есть? Если "я" могу перемещаться между телесным "мной" и манифестированным "мной", синтезироваться из двух "меня" и загружать в "себя" любые программы - как узнать, что "я" все еще "я"? Вот описания попыток понять это Адамом действительно очень круты. Ну плюс я вообще люблю тему связи тела и сознания (хотя именно в этой части я бы очень поспорила с идеями автора, особенно в части аналогии тела и одежды, но 29 век не оставляет мне никаких шансов))). А, ну и немножко будет про любовь) В остальном - интриги, большая политика, манипуляции, покушения и даже немного войны. Вернее, Войны - здесь даже в этим не все так просто. Мешки, клыки, драконы и двувороны тоже прилагаются. А также Имератор и Сюзерен, один другого метафизичнее.
В общем, если закрыть глаза на физику, с одной стороны, читается хорошо. С другой - физика является чуть ли не основой сюжета, и черт знает, сколько я всего упустила из-за этих закрытых глаз. Вроде как планируется продолжение, но я пока не знаю, готова ли его читать, или все же шестеренок мне не хватает на такое. Попробую что-нибудь раннее (впрочем, судя по отзывам, не менее зубодробительное). В конце концов, Уоттс у меня тоже не с первого раза зашел)