«Камера обскура» (1931, опубл. 1932–1933) – пятый русский роман Владимира Набокова и второй из трех его романов на «немецкую» тему. Берлинский искусствовед Бруно Кречмар, увлекшись бездарной шестнадцатилетней актриской Магдой Петерс, тайной любовницей художника Роберта Горна, бросает семью и вовлекается в глумливый околоартистический круг, не подозревая, что последствия этой пошлой интрижки окажутся для него роковыми. Расхожее выражение «любовь слепа» реализуется у Набокова в форме криминального...
Смерть, - говорил он [Горн] еще, - представляется мне просто дурной привычкой, которую природа теперь уже не может в себе искоренить.
знаешь, все в жизни всегда можно объяснить
Нельзя строить жизнь на песке несчастья <..> Это грех против жизни.
"Скажите, кстати, как вы придумали свой псевдоним? Я все хотел узнать?»
«Ох, это длинная история», – ответила она с улыбкой.
«Нет, вы меня не понимаете. Я хочу узнать. Скажите, вы Толстого читали?»
«Толстого?» – переспросила Дорианна Каренина. – «Нет, не помню. А почему вас это интересует?»
Если мне бы сказали, что за это меня завтра казнят - я все равно бы на нее смотрел.
Он был из тех впечатлительных людей, которые краснеют до слез от чужой неловкости.
Магда в детстве ходила в школу, и там ей было легче, чем дома, где ее
били много и зря, так что оборонительный подъем локтя был самым обычным ее
жестом. Это, впрочем, не мешало ей расти веселой и бойкой девочкой.
Сидеть часами нагишом и даже не получать в свою собственность портреты, которые с нее пишут, было довольно пресным
уделом.
Утешение, впрочем, было фальшивое, литераторское, суть дела была важнее и отвратительнее: оказывалось, что жизнь мстит тому, кто пытается хоть на мгновение ее запечатлеть, – она останавливается, вульгарным жестом уткнув руки в бока, словно говорит: «пожалуйста, любуйтесь, вот я какая, не пеняйте на меня, если это больно и противно».
Изюминка, пуанта жизни заключается иногда именно в смерти
Художник, по моему мнению, должен руководиться только чувством прекрасного - оно никогда не обманывает.
У меня был приятель, юноша, полный жизни, с лицом ангела и с мускулами пантеры, — он порезался, откупоривая бутылку, и через несколько дней умер. Ничего глупее этой смерти нельзя было себе представить, но вместе с тем… вместе с тем, — да, странно сказать, но это так: было бы менее художественно, доживи он до старости…
Ему нравилось помогать жизни окарикатуриться.
Физическая слепота есть в некотором смысле духовное прозрение.
Есть люди, которые живут именно глазами, зрением, - все остальные чувства только послушная свита этого короля чувств.
Это была глупая мысль. Нельзя же в самом деле взять браунинг и застрелить незнакомку только потому, что она приглянулась тебе.
Весь мир был мокр от слез.
Мои книги, мое солнце – что мне еще нужно?
она слышала и читала о том, что мужья и жены вечно изменяют друг
другу, - об этом были и сплетни, и поэмы, и анекдоты, и оперы. Но она была
совершенно просто и непоколебимо убеждена, что ее брак - особенный брак,
драгоценный и чистый, из которого ни анекдота, ни оперы не сделаешь.
Густое счастье первой любви неповторимо.
В третье свое посещение он твердо решил улыбнуться ей, однако так забилось сердце, что он не попал в такт, промахнулся.
Человек первым делом должен жрать, да!
Он чувствовал, как она идет сзади, и боялся шаг замедлить, чтобы счастье не перегнало его.