Рецензии на книгу «Муха имени Штиглица» Арина Обух
Не хочется, вообще-то, ругать эту книжку, но хвалить хочется еще меньше. Автор - молодая девушка, выпускница той самой Мухи - Художественно-промышленной академии им. А.Л. Штиглица, соответственно художник, и вот еще и писатель. Дочь художников, дитя питерской художественной атмосферности. И книжка вся такая уютненькая, миленькая, АТМОСФЕРНЕНЬКАЯ. А кроме атмосферы больше ничего и не наблюдается. И даже эту самую атмосферу, кажется, я уже где-то читала, у Рубиной, что ли. Потому что атмосфера здесь даже не Мухи, не Питера - детства и юности. Атмосфера воспоминаний о первом своем творчестве, друзьях, учителях.
И всё такое полуреальное, растворяющееся в дымке. Не за что зацепиться, тебя засасывает этот молочно-белый туман, из которого появляются периодические таинственные (таинственный?) Он, Никто, бабочки, драконы, француженки с букетами из капустных листьев... И всё такое одинаковое и такое обыденное несмотря на якобы необычность.
В противовес ускользающему содержанию, все предложения короткие, простые. Вся эта туманная неопределенность всю книгу швыряет в тебя резкие, рубленые фразы. И это было бы стилем, если бы в этом был стиль. Но нет, это просто текст из коротких простых предложений. Увы.
Кот в мешке
Собери их всех
Автор — милая девушка, я восхищаюсь смелостью написать книгу в столь юном возрасте и желаю всяческих успехов. Однако, сама книга мне не понравилась. Сначала идёт ожидаемое и вполне занятное и описание будней академии, но с середины начинается какой-то невыносимо скучный поток сознания с воображаемыми друзьями и лёгкой мистикой. Может понравиться девам под тёплыми клетчатыми пледами, но и у тех есть масса чтения получше. Читать тяжело и скучно, сюжета нет, мыслей тоже. У меня вообще сложилось впечатление, что автор писала книгу на спор, ей было не о чем и она сама измучилась.
Тем не менее, спасибо, что книга небольшая и в начале есть неплохие фрагменты.
"Муха - это фон; пиши про себя"
А книга получилась про себя, Муху, Санкт-Петербург, скайп-разговор между Москвой и Питером и про героев, живущих вокруг. Вот именно про них книга Арины Обух "Муха имени Штиглиц" от Редакции Шубиной в серии "Классное чтение"
И чтение книги действительное классное и волшебное. Героиня учится в Мухе - это Санкт-Петербургская академия имени А.П. Штиглица, она же - училище Веры Мухиной; престижное учебное заведение для художников. И в книге есть иллюстрации самой Арины Обух. И при чтении книги возникают яркие образы Питера, его улиц, дворов, людей, которых ты постоянно встречаешь на набережных, призраки классиков и исторических личностей, которые жили и творили в этом городе. И от этого текст становится очень художественным.
Вся книга - это зарисовки из жизни студентки Мухи, ее родителей, одногруппников, бабочки и Дракона. Страница за страницей я погружался в тот мир, каким его видит художник. И это погружение в слова и образы была по-настоящему волшебным и завораживающим. Порой это была прогулка по волшебному Питеру, потом я оказывался в чьем-то сне, затем попадал в другое, художественное, настоящее или видел себя рядом с холстом, на котором создавалась новая картина.
Помимо того, что героиня рисует картины, она еще и ткет гобелены. Как и ее героиня, Арина Обух вплетает в узор текста множества деталей, героев и удивительных событий, которые делают текст завораживающим и волшебным. "Идет неспешная размеренная работа". Так и в книге, читатель будет переходить от одной истории к другой, читать и ведь одну зарисовку за другой, слышать обрывки фраз или целые разговоры уставших натурщиц, изображающих древних богинь, или промоутеров в ростовых костюмах, пьющих обжигающих кофе в ближайшем кафе, с головой Розового Кролика за столом.
И вот ткацкий станок затихает, последний штрих к рисунку сделан, затихает Муха, уходят, натурщицы, я переворачиваю последнюю страницу и понимаю, что в этот волшебный мир Питера я захочу вернуться еще не раз. И может быть, когда будет момент заглянуть в "Счастье" и выпить чашечку кофе с привкусом счастья и белой пенкой летних ночей.
Мой книжный инстаграм
Не всё удачно, но по сумме - к чтению рекомендуется. весьма.
То что по части реализма - о себе и про Училище - Прелесть в чистом виде. Всё именно как я люблю. И информативно, и саркастично, и честно, и афористично, да и просто - часто смешно.
Фразы по типу: "Художнику всё равно что портить, были бы краски". Или, скажем: "В теме времена красота являлась нормой: в моде была архитектура, а не дизайн". Не в бровь, а в глаз. Шикарно.
А вот рассказы-образы, рассказы-ощущения... Лишь портят книгу. Люто нестыкуются с остальными текстами. Ну, или это лишь моя безвкусица ругается. Что тоже вполне может быть.
По сумме - Очень доволен проведённым за книгой временем, оставляю её в личной библиотеке. А значит, планирую и перечитать когда.
Зу-зу-зу! Я ползу!
От молодых нынче ничего не ждут.
«Нет жизненного опыта».
Упрек довольно странный, потому что если есть жизнь по факту, то и опыт, стало быть, должен прилагаться. Вопрос о его качестве и количестве при этом не равен величине прожитых лет, обжитых мест и обширности географии перемещений. Иные уже к школьному возрасту имеют такой багаж, что и Мафусаил позавидует. Кроме того, вопрос не в объеме, а в подаче. Можно и малое подать так, что бывалые люди подивятся.
Наконец опыт это ведь не столько что человек освоил визуально, сколько то, что он пережил. Можно много повидать, да так и остаться ни с чем, с трухой впечатлений без всякой ценности и значения для себя и окружающих.
Хотя к книге Обух можно применить и обычную мерку. Событий в ее жизни было немного. Она была как раз их свидетелем, а не пережила. Все они отражены в этой книжке: мама-папа-я, алоэ на подоконнике, выставка Уорхолла в Эрмитаже, аллергия на школу и запах человечества (символическая деталь), академия Штиглица. К ним приложен перечень знакомых местечек и улиц и набор событий (выдуманных и не) со знакомыми и незнакомыми. В целом, обычная оранжерейная жизнь.
Но и этот «опыт» теоретически мог бы быть интересен. Не всем же плавать по морям-океанам. Да и войны с революцией на ее годы не пришлось. Наоборот, стабильность. Героиня первой тематической подборки не то 1995, не то 1996 года рождения. И уже одно это вполне характерно. Вся книга бравирует своей аморфностью, расплывчатостью, неопределенностью. То ли книга, а то ли видение.
Жизнь здесь действительно маленькая, не как у Янагихары, правда, ничего сверхординарного, никто никого не насилует, никто не режется по ночам бритвами и прочими предметами. Вокруг все культурные люди. Художники. Петербург – город художников. В итоге и объемы у книги не те и пространство небольшое. Душновато.
В каком году рассчитывай… Из примет социальной жизни – церковь, батюшка, кафе дорогие, жевательная резинка «Love is», ЕГЭ и еще что-такое по мелочевке.
Смартфонов нет, интернет почти не упоминается. Нет политики (вся жизнь в себе, а значит в искусстве), а от социального критицизма только «Парусинку закрыли», то есть работать негде будет. Но и это забота на одно предложение «Есть ли жизнь после Мухи?» Надо ведь о главном – то есть ни о чем.
Время действия не определено. Но не вечность. Скорее, некое абстрактное Я столь любимое российскими авторами, особенно молодыми. Ну и также как везде этого утомительного, надоедливого пустого в своей важности Я очень много. Даже в тех рассказиках, которые вроде бы повествуют о третьих лицах.
Никаких проблем. Только их отголоски (даже личное, вроде пошлой и неизбежной в каждой книге любви, недолгим эхом). Никакой жизни, как процесса, по преимуществу сценки. Эпизодичность – признак сложности. Только некто примитивный по нынешним временам человек может полагать, что возможна какая-то панорама. Сюжет в привычном понимании этого слова, логика, переход от одного к сопряженному с ним другому – это примитив. Жизнь порхает мушкой. Зачем делать из нее слона?
Если совсем абстрагироваться от деталей и конкретных употребляемых слов, то поймешь, что читаешь по существу один и тот же эпизод. Книга абсолютно монотонна. Если не отвлекаться, то увидишь сплошь многозначительные детали. Их так много, что скоро не остается ничего кроме ощущения многозначительности, запечатленной в односложных предложениях. Чем короче предложение, тем больше видимости смысла, иллюзии твердого знания оно содержит. Так не только у Обух, кстати. Последний роман Рубена Давида Гонсалеса Гальего выдержан в такой же манере.
Сделай. Предложение. Из. Одного. Слова. Почувствуй. Его. Мощь. Как. Оно. Звучит.
Насколько слаба, ничтожна, извилиста и беспомощна любая растянутая и распространенная вводными словами и всякого рода оборотами конструкция, усеянная обрубками уверенности, выраженными посредством запятых, этими купированными хвостиками большого смысла, теряющегося в обилии нагроможденных автором с натуги слов: в сложном предложении есть нечто жалкое, лебезящее.
Чаще всего короткие предложения - маскировка бессилия. В тебя как загоняют их как гвозди, как кричалки, как лозунги, написанные на транспарантах. Они - попытка ввести читателя в заблуждение, запрограммировать себя, разъедаемого неуверенностью и неопределенностью в плане происходящего. Уверенный человек – это взрослый, а взрослый – ни в чем не сомневается.
Получается несколько противоречивая, но типичная для молодой прозы ситуация: бравируя инфантильностью, авторы хотят быть круче супермена. Короткие предложения – страховка от мысли. Ярлыки реальности.
К ним тяготеет, кажется, современная поэзия.
А во всей книге Обух есть некая претензия на такого рода поэтичность. Но поэзия нынче царство абсурда. Залог здоровья прозы - полная удаленность от современного поэтического искусства, в котором нет ничего кроме эгоцентризма и кривляния. Люди накручивают себя, а за этим элементарная пустота, отсутствие мысли, настоящих чувств.
Глаз скользит, слова висят сами по себе в пустоте. Перед нами опять упражнение в чистописании. А тут недалеко и до графомании. Потому что графоман – это не обязательно тот, кто пишет плохо, коряво. Графоман – это человек, который пишет при том, что сказать ему особо нечего, даже на уровне «мама мыла раму». Писатель обращается к читателю, графоман разговаривает сам с собой.
Таково большинство нашей современной российской прозы и Обух стремится пополнить эти ряды.
Может быть, у нее и есть шансы дописаться до чего-нибудь более внятного и объемного, чем выполненное в данном случае с невероятным апломбом суммирование жизненных впечатлений. Но это произойдет не тогда, когда у нее появятся новые впечатления, а когда возникнут настоящие мысли по конкретному поводу и желание сказать что-либо по существу, без всяких там фиглей-миглей. А так это не больше чем зудение очередной толстожурнальной мухи. Ведь там ей подарили крылья, чтобы она ползала.
Три звезды, не значит плохо.
Милая книжица; милая девушка, зарисовки студенческой жизни, милые рисунки, Питер (много Питера). Очень много пустого места вместо текста, просто неприлично много белой бумаги, можно самому что-то дорисовать. А в целом записки "тургеневской девушки", томящейся сермяжностью жизни вокруг. Как говорится: "А мне летать охота", но обыденность не дает. Возможно, все еще впереди, ведь автор 1996 года рождения. Проба пера. Удачи ей. И вдогонку к прежнему отзыву, оставленном по прочтении книги. Сейчас читаю книгу Д. Воденникова "Сны о Чуне", которую оформляла Арина Обух: милота собачьих форм, легкость извивов длинного тела таксы: вот рука художника, всё на месте, всё органично.
Подробнее: https://www.labirint.ru/reviews/all/433073122/
Молодо, наивно, рановато. Вот только ругаться всё равно не хочется, потому что оказаться в современной российской литературе с чем-нибудь светлым, лёгким и смешным гораздо сложнее, чем сочинить или подсмотреть очередную трагическую историю. И не тянут некоторые рассказы на отдельную книгу, и ведь прекрасно можно тренироваться в разных журналах, которые с удовольствием Арину Обух печатают. И всё-таки новую книгу Арины я прочесть захочу, если, конечно, ей после этого есть ещё о чём писать.
Арина Обух «Муха имени Штиглица»: необыкновенная россыпь обыкновенных петербургских историй
В тумане загадочного Васильевского острова не менее загадочного, живущего своей особой историей Петербурга, живёт рыжая девушка по имени Арина. Арина создаёт причудливые графические рисунки и пишет повести/рассказы – творит свои миры. Которые благодаря «Редакции Елены Шубиной», явились на свет под симпатичной обложкой книги «Муха имени Штиглица».
«Муха имени Штиглица» – повесть, в которой всё немножко не так, всё иначе, страннее, удивительнее, обманчивее, чем есть на самом деле. И чему удивляться: глаза художника (в широком смысле творца) оцифровывают окружающее по непонятной остальным, сломанной логике, и логики, на самом деле, нет никакой, она и не нужна. Так рождается Петербург имени Арины Обух, город чудесный, но дверца в который приоткрыта чуть-чуть, ровно настолько, чтобы никто чужой тут ничего не сломал и не испортил.
В этом городе училище имени Веры Мухиной оборачивается академией имени Александра Людвиговича Штиглица, по парадной лестнице которой порхает легкокрылая муза. В стенах училища живёт текстильный городок, где на ткацких станках плетут паутину судьбы богини Макоши. За пределами мушиного царства тоже есть жизнь, и ещё ого-го-го какая – с жирными чайками, повелительницами Фонтанки, с заболевшим арт-ветрянкой Эрмитажем, с переплетениями улочек и переулков, которые перешёптываются тайнами и забытыми именами…
Конечно, в пространстве мухинского училища Петербургу имени Обух тесно и немножко скучно, поэтому он разливается уже полноценными историями в рассказах, дополняющих заглавную повесть. Все рассказы сгруппированы по трём сборникам: «Выгуливание молодого вина», «Мы когда-нибудь перестанем об этом говорить, но не сегодня» и «Небесные силы слушают». О чём это рассказы? Да о том же самом: о странных натурщицах, любящих пофилософствовать во время сеанса позирования, о дружбе, которая проверяется жизнью самым причудливым образом, о родителях, любящих и бесконечно любимых. Героями тут и там мелькают алоэ, с которым запросто можно дружить, февральская бабочка-невеста, третий трамвай у Старо-Калинкиного моста возле грузинского кафе (а я знаю это кафе и узнаю́ эти трамваи, грустно отдыхающие возле – и… вот как? но ведь почти моими глазами увидено). Там ещё проскальзывает добрый пьющий гравировщик, бабуля в костюме Розового Кролика, замершая в аквариуме рыбка Дороти, коты, ангелы и люди, люди-люди-люди, много всяких разных людей. Люди составляют вселенную имени Арины Обух, люди для писателя – это мир, без которого нет писателя.
И вот читаю я эти написанные замечательным языком рассказы по обыкновенному необыкновенной питерской девушки, и думаю – как же так? Почему об этой книге почти ничего и нигде не слышно? Да, всего лишь дебют*, да всего лишь повесть и россыпь рассказов, нет тут крупной прозы пока что, но ведь очень же хорошо, тонко, лирично, с долей той житейской философии, до которой некоторые и к якобы умудрённой старости не доживают. Самое-то главное, что нет в книге ни грамма чернухи и этой вашей сидящей уже в печёнках «правды жизни» в образах вечно пьющих, друг друга бьющих, морально уродующих себя и близких типажей, озабоченных типа вечными вопросами. А что, так можно было?
На открытой встрече в «Буквоеде», за те две минуты, что Арина уделила автографу, я узнал у неё, что пишется уже следующая книга. Очень хочется надеяться, что это вот светлое настроение, чары хорошей современной русской прозы никуда не исчезнут, а прорастут чем-то более уверенным, по-настоящему важным, интересным по форме в романе, который точно заметят и будут обсуждать.
*Тут маленькая поправка, сверился с Вики – эта книга всё же вторая, но первая – «Выгуливание молодого вина» – таки вошла в состав этого издания.
Телеграм-канал the TXT