Вчера подумал, что хотел бы быть дирижёром.
У Николая я учусь как не надо жить. У Евгения Леонидовича Кропивницкого я также учился как не надо жить. У моих родителей я учился как не надо жить. Учиться как не надо жить также необходимо, нет, нет, более необходимо чем учиться как надо жить.
Современность – это набор тем. Это не одна тема. Это десятки тем, может быть сотни. Протяжённости у них нет. Это скорее всё сразу, а не одна история, глубокая и старая. Нет, это множество тем сразу.
Теория, что будто бы обезьяны произошли от человека. Очень может быть. Одичавшие люди.
Париж – это было теплое место прошлого, как бабушкина квартира, как острова Самоа до Кука. В Париж можно было добраться и жить там в повреждённых временем домах 17-го и 18-го веков, с допотопной сантехникой и ходить на допотопный Блошиный рынок, копаться в наивных открытках, покупать рваные кожаные куртки, пить вино вместо воды.
Моя Родина – это страна русского языка, в которой я не из последних удальцов (а вероятнее всего – первый, поскольку умею говорить прямо и сочно, а не через героев – посредников) и я кровно заинтересован чтобы Родина здравствовала и продолжалась.
Лучшие названия в Мексике.
Вулкан Попокатепетль, город Тегусигальпа.
Проснёшься среди ночи: «Тегусигальпа! Тегусигальпа! Теночтитлан!»
Грубый я стал человек и не нежный. Грубый, потому что старый, циничный. Ужасный, ругаюсь матом, даже в одиночестве.
Я надевал на себя маску любовника и Дон-Жуана, чтобы скрыть под ней философа и провидца. Я многие годы его (философа и провидца) стеснялся.
Я дизбалансирую моих женщин, пожив со мной, они повышают свою self-estimation (самооценку) до нереальной высоты, принимая себя за меня. Но расставшись со мной камнем падают вниз, потому что выясняют что они всего лишь маленькие птички, а не огнедышащие драконы.