Цитаты из книги «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы» Мишель Гельфанд

... в штатах Вашингтон, Колорадо и Айдахо даже пришлось заменить знаки обозначения километров «420» на «419.99», поскольку первые постоянно воровали в ознаменование Национального дня травки (20 апреля)!

В более свободных культурах может быть меньше порядка, но определенный уровень безалаберности оказывается действительно полезным для нестандартного мышления.

В Китае незамужние или разведенные женщины старше 25 лет относятся к официальной категории шенг ну – «невостребованные», а государственное телевидение высмеивает их, называя «поношенными халатами».

И в глубокой древности, и в наше время сообществам людей, которые встречаются с многочисленными природными и рукотворными угрозами, приходится делать все возможное, чтобы противопоставить хаосу порядок.

Высокая плотность населения – одно из основных бедствий человечества. В обществах, где людям трудно обзавестись личным пространством, огромен потенциал возникновения нестабильности и конфликтов. Вынужденное пребывание в тесноте нервирует даже лабораторных мышей: самки испытывают больше проблем с вынашиванием потомства, а самцы демонстрируют симптомы в диапазоне от половых извращений до каннибализма.

Представители высшего сословия понимают свою защищенность в случае возникновения проблем и поэтому поощряют своих детей пробовать себя в чем-то новом и рисковать. У представителей низшего сословия нет достаточной защиты от негативных последствий беспечности и неверных шагов, и поэтому они активно противятся такого рода экспериментам. Как поясняет Уильямс, страх скатиться в нищету «делает якорями культуры рабочего класса стабильность, а не нововведения, самодисциплину, а не самоактуализацию».

Фромм, воочию наблюдавший широкое распространение фашизма в Германии, считал возврат к авторитаризму стандартной реакцией на чрезмерную свободу.

...только людям свойственно следовать социальной норме для того, чтобы оставаться в составе группы.

...являясь секретом нашего успеха, социальные нормы являются также источником огромного числа конфликтов по всему миру.

В любой культуре социальные нормы являются своего рода клеем, скрепляющим разные группы населения. Однако примеры Сингапура и Новой Зеландии со всей очевидностью свидетельствуют о том, что сила этого клея может быть очень разной. Сингапур с его многочисленными правилами и строгими наказаниями – жесткая культура. Новая Зеландия со своими либеральными законами и высокой степенью вседозволенности – свободная культура.

Мы также исследовали полученные данные в разрезе региональных культур. Наибольшая жесткость характерна для народов Южной и Восточной Азии, за которыми следуют ближневосточные, североевропейские и германские. В отличие от них латиноевропейские, англоязычные и латиноамериканские культуры значительно менее жестки, а наиболее свободными культурами отличаются народы восточноевропейских и бывших коммунистических стран.

Культурная ментальность глубоко укоренена, но, тем не менее, культуры могут менять свое положение в рамках диапазона «жесткость – свобода». Сложившееся соотношение может резко измениться под воздействием ряда факторов, в том числе и макиавеллианского толка. Кроме того, точно так же, как индивид может быть большую часть времени экстравертом с отдельными моментами интровертного поведения, у наций есть возможности ослаблять жесткость или зажимать свободу.

Например, в странах жесткой культуры существуют островки вседозволенности, где граждане могут сбрасывать напряжение социальных норм. Обычно свободная обстановка таких мест выглядит тщательно сконструированной. (...) Аналогичным образом и в более свободных обществах есть жестко регулируемые области. Хотя на первый взгляд их выбор может показаться случайным, они тем не менее отражают важнейшие ценности граждан и регулируются во избежание их утраты.