Рецензии на книгу «Сестренка» Кристина Гептинг

Если у вас есть тайна, почти всегда она про секс. Секс почти всегда про власть. Власть почти всегда про насилие. Если вы будете молчать, эта цепочка никогда не порвется, однажды она вас задушит. Говорите. Девочки, умоляю, говорите(с)

Вот благополучная семья. Папа, мама, брат, сестренка. Отец военный, мама хорошая хозяйка в доме, брат с сестрой, хоть и цапаются постоянно (но так все так живут), но учатся хорошо, да и опора друг другу.

Так же говорит общество, когда видит такую семью? Идеально, думают они. Но никто, никто не подозревает, что творится в самой семье, никто не хочет взглянуть на правду, даже если она лежит на поверхности.

У меня сжималась каждая струнка моего сердца, на протяжении всей книги. Благо объем небольшой и прочитала я его быстро.

Из аннотации ты уже знаешь, что тебя ждёт и морально готова. Нет, я не плакала. Но, стиль автора, то, что она написала каждую главу от лица каждого члена семейства, позволяя узнать мысли каждого, ведь у каждого своя правда... Всё это позволяет кусать губы, закрывать книгу, чтобы выдохнуть и просто пожалеть. Каждого.

Да, на этот раз я не ищу виноватых. Знаю, кого будут обвинять другие читатели, им всем ещё достанется. Мне жаль каждого. Жаль тех, кто уже не оправится от этого, жаль тех, кто так и не понял, какая трагедия произошла и как поломали судьбу девочки.

Мне жаль.

Даже сейчас, я стараюсь не думать об этой истории. Сразу же взялась за другую книгу. Не хочу думать, не хочу размышлять.

Мне просто жаль, потому что такие истории в наше время стали нормой.

С недоумением закончила чтение этой повести. После первой книги автора на "Сестрёнку" я возлагала огромные надежды, но.....

Я спокойно отношусь к так называемой чернухе в литературе и даже люблю её. Люблю, когда всё плохо, боль и грязь изо всех щелей, страдания и слёзы et cetera. Но в данном конкретном случае... не скажу, что грязи чересчур - нет, её много. Отец бьёт жену и пьёт, мать терпит, дети бьют друг друга. Норм. В 5 лет девочка матом посылает брата, также нецензурно обозвавшего её - ну ладно, верю. Брат в сознательном возрасте под 30 отзывается о сестре, которую изнасиловал, исключительно как "тварь"? Да и хорошо!
Но! К чему это всё ведёт? Должен же быть какой-то катарсис, осознание, отмщение, свобода. А ничего нет.
Есть только вот это всё, непонятно откуда взявшееся в отдельной семье. И монологи главных героев, их личный взгляд на череду событий. Вроде как персонажи через это должны нам как-то раскрыться, но и этого я не вижу.
Жертва ли Юля? Безусловно. Хочется ли ей сопереживать? Не знаю.
Мне вот по итогу никого из этой семьи не жаль. Жаль лишь тех людей, которых эти моральные уроды ломают, когда идут по своей жизни.

Я никого из вас не прощаю и навсегда ухожу из вашей жизни

После прочтения книги могу сказать, что она мне понравилась и не понравилась одновременно, скорее не понравилась. В книге поднимаются такие социально значимые темы как домашнее насилие, детские психотравмы и д.р. Не буду говорить, что все это важно/нужно/обязательно обсуждать и писать на эту тему. Это и так всем понятно. Хотелось бы сказать про другое. Все герои книги глубоко несчастные люди со сломанными судьбами, всех их можно понять и как-то объяснить их поведение в той или иной ситуации. В этой книге нет ни одной жертвы, как может показаться, если прочитать аннотацию, все герои - в каком-то смысле жертвы. Жертвы обстоятельств, своих решений. Возникло ощущение незавершенности книги, что это очередной рассказ на подобную тему, и вообще зачем было писать очередную книгу про домашнее насилие. Но все-таки чем-то "Сестренка" зацепила, пока не очень понятно чем, может это просто объясняется тем, что я сама психиатр.

«Очень важно – когда рядом есть способные просто выслушать»

Я обрадовалась, когда узнала, что у Кристины Гептинг вышла новая книга. Ведь первый роман «Плюс жизнь» меня зацепил и долго не отпускал.

Но с этой книгой вышло сплошное разочарование…

Есть такие книги, после которых хочется помыться. Кажется, что недостаточно простой воды и мочалки, хочется тереть кожу пемзой и проспиртоваться изнутри. Такие истории, как плевок в душу.

Здесь подняты острые социальные темы. Насилие в семье физическое и моральное, изнасилование и детские психотравмы. Одна семья собрала в себе все самое страшное.
По спирали нагнеталась вся чернь, что происходила в семье. Были и резкие всплески. Моральные калеки не признающие свои ошибки.

Такие истории трогают, оголяют нервы и вызывают сопереживание. Но не в этот раз.
Получилось как-то искусственно, скомкано и обрывочно. Ни один персонаж не раскрыт и похож на картонного. Я не люблю, когда берут такие сложные темы и под конец все сливается во что-то непонятное. Таким историям не веришь.

Берегите своих близких. И помните, вы детей рожаете не кому-то, а для себя. Уделяйте им побольше внимания.

Поговори со мной

Родителей я давно воспринимаю как трупов. Отец заформалинил все человеческие чувства. Маму будто припорошили кладбищенской землей, а она и рада: живет для вечности. Мне кажется, в тот миг, когда я скажу им страшную правду, они наконец проснутся. Я знаю: и раньше все было очень плохо, теперь станет ещё хуже, но молчать я больше не могу.

И она заговорила.

Спустя 10 лет, в преддверии боя курантов, Юля открыла своей семье страшную тайну: её изнасиловали.
Нет, не так.
Её изнасиловал её родной брат, Юра, хороший мальчик, военный, у которого уже жена и маленькая дочка. И который тоже сидит за этим праздничным столом. Правда потом забирает свою семью и говорит... Да какая разница, что он говорит? Главное, что сказала Юля.

Вот заканчивается 2019 год, и он прошел под эгидой борьбы с домашним насилием. Я думаю, что каждый слышал про митинги, про все зверства, которые творятся за стенами всех этих подбоченившихся домов, про то, что творится за всеми этими закрытыми дверьми. И народ будет ещё долго говорить об этом, и люди будут много говорить об этом, громко и без страха, потому что жить с такими ужасами бок о бок просто недопустимо.

У меня много мыслей по поводу этой книги. Лишь начав читать, я скользила взглядом по строчкам и даже немного разочарованно вздыхала, думая про себя: "Слишком сыро, слишком отрывисто, я ничего не чувствую..." Но потом, словно обухом по голове, эта правда заполнила меня до краев, да так, что тяжело было вздохнуть.

Лишь дойдя до финала, вы сможете осмыслить всю цельную историю. Понять, почему так отнесся к Юлиным словам отец, почему мать искала успокоения в церкви, а не успокаивала дочь, и почему Юля молчала и не смогла сказать с самого начала свою правду.

Излишне говорить, что мне страшно от таких историй, излишне будет и то, что я скажу причину - потому что эти истории сплошь и рядом. Вы и так это прекрасно знаете.
Окунуться в роман или нет - решать вам, но мне после прочтения захотелось крепче оберегать свою семью и пристальнее вглядываться в глаза родных людей, особенно подруг...

А вдруг?

Агрессивный алкаш Костя, его робкая жена-богомолка Нелли, вечно доставляющая родителям проблемы дочь Юля, пошедший по стопам отца строить карьеру в армии сын Юрий и невестка Ирина наконец собрались за одним столом отпраздновать Новый год. И вот вместо тоста «за любовь!» и привычного «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» Юля взяла да и рассказала родственником о том, что 10 лет назад её изнасиловал родной брат, а все эти годы она жила с болью, обидой и злостью в сердце.
⠀
Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, и несчастье Криницыных Кристина Гептинг разобрала по косточкам, раскрутив сюжет из точки А в обе стороны (до и после трагедии) и дав высказаться всем ключевым персонажам, благодаря чему мы получили не сферический порицаемый абьюз в вакууме, а полноценную картину жизни одной семьи, в которой один инцидент насилия – лишь звено в цепочке.
⠀
В фильмах про маньяков принято искать корни проблемного поведения очередного Банди-Чикатило в том, что его в детстве мама недолюбила. А маму – бабушка. А бабушку муж бил. А этот муж вырос под гнётом тирана-отца. А тот, в свою очередь, в детстве стал свидетелем убийства. И так далее до седьмого колена. Но давайте уже признаемся: все мы чем-нибудь травмированы. А ещё волей-неволей травмируем других. И, вместо того, чтобы продолжать ту же линию поведения, сваливать вину за содеянное нами собственноручно на маму, папу, одноклассников, куда продуктивнее, наконец, признать, что старые психотравмы – вовсе не оправдание и не индульгенция.
⠀
«Сестрёнка» написана предельно просто и понятно, очевидно, что ЦА романа – старшеклассники и студенты младших курсов, те самые «молодые взрослые», скрывающиеся за заморским «young adult», на которых ещё можно повлиять словом. В этом его плюс и минус: одних это привлечёт, других оттолкнёт. Я, честно, не очень люблю идейную разжёванность и мысли, что называется, «в лоб», но, отлично понимаю, что если бы гарнизонный военный с алкогольной зависимостью вдруг оказался бы вторым Набоковым, то это оттолкнуло бы куда больше, чем простота слога.

Новинка от автора книги "Плюс Один", которую многие хвалят. Судя по всему, автор любит раскрывать важные проблемы нашей действительности, но, когда писатель берет такие актуальные социальные темы, то ждешь какой-то глубины и раскрытия - ничего этого нет в произведении "Сестренка". Создается ощущение планового наброска сюжета для полноценного "романа романовича".
У нас есть несколько героев: алкаш, религиозная фанатичка, психопат-насильник и жертва. И из своих образов они никуда не выходят. Как будто автор погуглила/поспрашивала/выписала себе основные признаки того или иного типажа и все - у каждого героя свой шаблон поведения.
Помимо этого, меня неприятно поразил скудный язык - на уровне фанфиков.
Но, когда я вижу в отзывах на это произведение слова "сильная книга", то понимаю почему читатели так пишут. У нас есть семья, в которой все плохо. Вот все. Отец хотел быть актером, но его загнобила мать, заставила быть "настоящим мужиком" - военным. Мать бесхребетное никчемное создание - была такая до брака, осталась такой до конца книги. Сын все детство смотрел, как отец избивал мать и пил, понял, что такое поведение - норма, а тут и сестра как раз есть, которую можно унизить. Дочь, несмотря на произошедшее с ней, не вызвала у меня чувства жалости - опять же не хватило проработки персонажа.
Есть в книге и сильные моменты, как оправдание жертвы, что она не выглядит, как жертва. Как насилие над женщиной, как попытка показать, что она вещь. Как разрушенные детские мечты...
Это мог бы быть очень сильный и яркий роман, но это небольшая зарисовка на 200 страничек.

- Семья же - главное в жизни. Наверное.
- Ничего подобного. Главное в жизни - это ты сам.

у автора дар - диагноз

Изнасилование, инцест.... Актуальные, сложные, конфликтные темы. Современные авторы бросаются в них, как в бушующий океан во время шторма. Затем тонут там и словно белым флагом, размахивают своей рукописью.

Кристина Гептинг - получила премию ,,Лицей’’, за плохо написанную первую книгу, которую затем издали и это вдохновило автора быстренько написать вторую книгу. При этом у неё удивительный дар - диагноз. Она берётся за сложные темы, но не раскрывает их, оставляя читателей со своими неудачными писательскими этюдами мимикрирующими под книги.

Главную героиню в детстве изнасиловал брат и через 10 лет она возвращается в родной дом и на семейном празднике решает сообщить об этом собравшимся. Читателей ждёт странный монолог на страницу где она обвиняет всех, затем мимоходом сообщает, что брат её изнасиловал. И никто не перебивает её и спокойно слушают две минуты. После диалога поведение окружающих не меняется, словно она яичницу пережарила. Ничего особенного.

Учитывая, что неправдоподобная, театральная сцена идёт в самом начале текста, это сразу подрывает реалистичность текста. Брат и отец военные, мать набожная женщина, невнятная жена брата - все они просто сидят на празднике и без обсуждений ситуации расходятся. Ну да, конечно, так оно и бывает.

Автор плохо поработала с фактурой, ни с кем не общалась начитавшись историй в журналах решила написать это вот все.

Лишняя церковная тематика.
,,Ииус поймал меня в свои сети ещё на Баренцевом море’’ - разве не странно звучит? Если этой фразы вам мало, то как вам слова читмилл и трапезная почти в одном предложении?...

Читая эту книгу мне наконец-то стало понятно, что такое графомания и как она выглядит . Текст без цели и понятных посылов. Диалоги, которым не веришь. Убийственные метафоры - параличом охватила скука. Стало скучно нельзя сказать?! Дверь оскорбилась от моей наглости. Детали, на которые автору плевать, главное - писать и писать...

А ещё там несколько героев и переключения сцен, которые автор намешала в кучу и разобраться в ней непросто. Хотя и нужно ли, 2/5

.

И Кристина тоже

Говорить о книге Гептинг особой необходимости, может быть, и нет. Это не литература, не актуальное публицистическое высказывание, а унылая проработка повестки в околохудожественной форме. Примерно такая же, как и в первой книжке. Ну да, выучка в духе школ творческого письма стала более заметна. Но с помощью шаблонной креативной «репки» (сказала мама, за мамой сынок, за сынком дочка, за дочкой невестка – вот и сказочке конец) Гептинг книгу все равно вытянуть не может.
Многие любят травму и насилие. И Кристина тоже. Тяжело бросить камень в человека, который всего-навсего решил оседлать волну и, кто его знает, возможно, мечтает о том, чтобы попасть из нашей российской прозаической сточной канавы в полноводную интернациональную реку МеТу-литературы.
Шансы, впрочем, небольшие. Там своего такого барахла навалом. Литература травмы и женских страданий за короткий период выработала свод правил пожестче, чем какой-нибудь чиклит, над которым она себя надстраивает, выступая в качестве эрзаца высокой прозы (интеллектуальный бестселлер для цыпочек).
Ну да, Гептинг не скупится на чернуху (все болеют, пьют огненную воду и антидепрессантами, терзаются нервами и опускаются в целом). Как положено привычная расстановка сил: женщины поголовно – жертвы (здесь даже эпизодические персонажи, вроде официантки Полины, в которую муж в подпитии входит с черного входа), мужики сплошь – монстры и извращенцы. Есть в «Сестренке» про молчание, депрессию и даже булимию, Брейнингер, покровительница всего никудышного, на обложке не врет. Присутствует обязательное богоборчество, без этого ведь не прослывешь ни интеллектуалом, ни прогрессивным человеком.
Но в формат Гептинг не попадает. В тексте отсутствуют фундаментальные формульные компоненты.
Во-первых, регулярность насилия и жесткий натурализм в процессе его описании. Бедного героя из «Маленькой жизни» поимела едва ли не вся мужская часть населения США. И Янагихара не закрывала стыдливо глаза, со смаком и знанием дела описывала травматичные соития.
Во-вторых, обязательный позитивный идеал – однополая семья или сожительство в таком же роде. У Юлии с Алисой только намек на это, отношения затуманенные словосочетанием «бостонский брак» (молодец, обошла таки Фиму Собак с гомосексуализмом). Но ведь для героини логично, раз «все мужики сво…» (это догмат веры), а секс все же представляет ценность, свернуть на дорогу с односторонним движением.
Вот это отсутствие натурализма, нежелание в открытую заходить на территорию «радужной» прозы выдают пластиковость, ненатуральность «Сестренки».
Я не в восторге от какой-нибудь Уинтерсон («Не только апельсины»). Но там действительно книжка откровенная, написанная из себя, а не по материалам газет и телевидения. Уинтерсон – автор, заблуждающийся и недалекий, но открытость и придает написанному ей момент всамделишности, естественности, без которого невозможна настоящая литература.
У Гептинг получилась очередная книжка-дурилка: Волга впадает в Каспийское море, лошади едят овес, насильничать в любой форме плохо, а как хорошо – никто не знает.
По этой причине поговорить хочется не о том плакате, или наглядном пособии для тех, кто и так все знает, который написала Гептинг, а о тенденциях, которые просматриваются в книжках подобного рода
Они у нас преимущественно нигилистические. «До основания, а затем…».
Пока в Европе и Америке плодят с несусветной скоростью книжки о важности семьи и семейных ценностей (даже тогда, когда речь вроде бы идет о крахе), у нас держат курс на их разоблачение и разрушение.
Практически все герои нашей современной прозы – одиночки.
«Сестренка» - не исключение. Более того, посыл романа кажется очевидным – нет семьи, и не надо. Читателя убеждают не в том, что мы имеем дело с дисфункциональной семьей, с кризисом этого института, а в том, что семья вообще как таковая представляет собой извращение.
Возникает семья на дурной основе – лучше, чтоб тебя покрывал один самец, а не все сразу. Далее продолжает свое существование в уродливой форме вынужденного проживания ненавидящих друг друга индивидов под одной крышей.
Размышляя над центральным, и, по сути, единственным событием в книге поначалу недоумеваешь – почему такая экзотика, отчего перед нами не классика, ведь обычно дочь насилует папа, а брат? Стремление соригинальничать? Не только. С умыслом или без Гептинг наносит удар по последнему семейному мифу – поколенческой солидарности. В ситуации насилия отца семейства – все понятно, самодурство, власть монарха и патриарха. Кронос не то взбесился, не то Фрейда почитал - начал насиловать своих детей, вместо того, чтобы поедать их.
Ситуация, когда брат насилует сестру - аргумент в пользу упомянутого уже одиночества в семье. У тебя нет братьев, нет друзей, нет сверстников или защитников в семье. Каждый сам за себя. Каждый может быть опасен. Это на улице ты можешь убежать и скрыться. А от семьи не уйдешь. Она всегда в тебе.
Многие говорят об эгоизме персонажей «Сестренке», о том, что каждый слышит только себя. И возмущаются – ах какое безобразие. Зря. В этом нет ничего нового. Гептинг никакой Америки тут не открывает.
Проблема книги в другом, в том, что такая позиция автором, похоже, одобряется. Раньше писали «горе одному», теперь получается только одному и счастье. Конечно все не так, но понимают это многие одиночки только перед смертью, лежа в дерьме и моче по двое суток, не в силах доползти до телефона. Может, доходит до тех, кто живет по бокам такого анахорета, когда сосед начинает усиленно вонять, подавая знак, что ему все же требуется помощь других, пусть и в захоронении.
Если какая-нибудь Отесса Мошфег («Эйлин») усматривает в насилии некую болезненную неоднозначность, видит в нем не только боль, травму, но и попытку коммуникации с Другим (что конечно свидетельствует о том в сколь страшные времена живем), то Гептинг мыслит много проще.
Не надо ни детей, ни родителей, ни братьев, ни любовников, ни мужей, ни церкви, ни больницы. Все это слишком травматично. Отчасти это так («если вам не жить, то и не умирать»).
Суть жизни не в том, чтобы сберечь себя, а наоборот в том, чтобы потратить (все равно ведь сдохнешь и сгниешь), сделать вклад, принести в жертву, конечно, ради чего-нибудь полезного, кого-то хорошего, а не ради алкаша и его закидонов.
Литература травмы стоит на противоположных постулатах, на сбережении себя (хороших нет – все алкаши и насильники), даже такую вещь как собственную боль нельзя попусту растрачивать. Ты ценнее семьи – говорит героине подруга.
Возникает некое противоречие. Вместо преодоления отчуждения, за которым стоят безразличие и насилие, наоборот, перед нами его закрепление. Практически все герои «травмированных» книжек носятся со своим Я, как с писаной торбой. Феномен насилия оценивается не в социологических, а в индивидуалистских тонах.
В этом нет ничего удивительного. Генитально-травматичные книжки отличаются почти полным отсутствием социального фона. Действие разворачивается в безвоздушном пространстве, почти как в старых вестернах про Дикий Запад. Весь вопрос только в том, кто быстрее выхватит пушку.
Понятно, что у нас время такое, и мы сами разрушили все социальные механизмы защиты друг друга от насилия – начиная с этикета и кончая уголовным преследованием. Но где спрашивается постановка вопроса вот в таком широком социальном смысле?
Ее нет. Громко разглагольствуя о насилии, все эти книжки трактуют его исключительно как индивидуальную, психологическую проблему. По существу все они о том, что как добиться, чтоб лично тебя не насиловали, а не о создании соответствующих социальных условий, для всех без разделения по полу, возрасту и т.д.. Проблема почти всегда решается в логике эскапизма и забвения. Вся риторика так называемых активисток, даже если они искренни, сводится к тому, как нам вместе поодиночке смириться с насилием и найти козла отпущения. Насилию присваивается однозначная половая маркировка и далее вопрос уже стоит только в плоскости – как бы нам побольше принести мужиков на заклание.
Вряд ли перед нами современные люди, скорее, дикари.
Мораль и закон, старые добрые регуляторы отношений, - эти институты рассматриваются ныне как архаика. Между тем архаичным является нынешнее состояние, при котором о них нет ни малейшего представления. Моральная, юридическая оценка отсутствует, происходящее описывается на примитивном уровне психологии и физиологии боли. В этом смысле психолог попа не лучше, интуитивное представление об этом присутствует даже у самой Гептинг. Мама ходит к батюшке, дочка к психологу и сидит на колесах. Хрен редьки не слаще.
Поэтизация боли и страдания, смакование травмы – признак того, что общество стремительно деградирует.
Скатывание к генитальной прозе, выдаваемой за прозу феминистскую, знаменует падение женского достоинства. Женщина в подобных книжках предстает неимоверно жалким созданием (книга Гептинг не исключение, взять ту же маму Наташу - тряпка). Все в ней – производное от половой системы. Женщина здесь почти всегда пассивна, всегда забита, она лицо страдающее и страдательное.
Куда делась женщина, которая всегда что-то (не только семью) создавала. Теперь для того, чтобы считаться настоящей, подлинной – с нее хватает и того, что она выжившая, не жертва, что она может постить в «Инстаграме».
Не так давно перед женщиной лежал весь мир, а теперь с нее хватит и профиля, чтобы написать «меня побили, меня изнасиловали» и получить свой лайк. За это, похоже, вся борьба.

На борьбу со злом

Как-то обидно, что Кристина Гептинг сделала шаг в сторону от литературы как искусства. После относительно нежной, романтической, с молодой распахнутостью повести «Плюс жизнь», она решила поиграть в «жесть» как какая-нибудь Анна Козлова. То есть, нашпиговать текст псевдореалистичностью – грубыми сценами, бранными словами, убогостью монотонной бытовой драмы. Но вот что честно – так это признание самой Гептинг на обложке: это текст, чтобы утешить тех, о ком, собственно, в повести и речь.

А речь о женщинах, которых писательница делит на две группы. Одни – недалекие, покорные, которые примиряются с несправедливостью во имя непонятно какого спокойствия. Может, под влиянием христианства, как одна из главных героинь, мать семейства. Может, просто от недостатка ума и сознательности, как подружки в баре, супермамы и прочие типажи, которые публицистически точно всегда подмечает и описывает Гептинг. Вторая группа – героини трагедий. Они не просто сопротивляются, а проходят по-настоящему античный роковой путь, чтобы читатель в финале испытал катарсис.

И какое же главное зло, коверкающее жизнь современной женщины? Мужское насилие. Страницы переполнены вожделеющими мужчинами, которые считают себя страдающим венцом творения и бесстыдно избивают, сексуально насилуют, морально унижают женщин. С яростью Гептинг выводит целые поколения и социальные группы жалких и жестоких людей без права на какое-либо понимание и сочувствие. Нет, конечно, какое сочувствие может быть к насилию? Это исключено. Но оно подается как какой-то специфический мужской ген, с которым невозможно психологически справиться. И насилие в мужчине привито с рождения. Например, брат главной героини с детства ненавидит сестру. Та в своей детской непосредственности совершает умилительные шаги навстречу братцу. Атмосфера нагнетается в духе какого-нибудь бульварного триллера. Брат в конце концов по пьяни насилует сестру и всю оставшуюся жизнь ищет себе оправдания. А что отец семейства? Будучи военным, он насильник по умолчанию (Гептинг сочно рисует обстановку казарм, где каждый служащий – групповой маньяк). Справедливости ради стоит сказать, что генезис проблемы писательница пытается поискать в бабушке. Это как бы вариация той советской глыбы, которую мы видели в «Плюс жизнь». Жесткие и непоколебимые (но при этом не очень внятные) устои, стальной характер и озлобленная борьба хоть с чем-то до самой смерти. И это тоже своего рода насилие, вырождающееся в ее слабом сыне, который вымещает скудость быта на жене. Он сопливенько любит детей, пишет в финале трогательное письмо своей дочери с оправданиями, чем вызывает хлипкую жалость.

Кристина Гептинг метко и наблюдательно сочиняет сценки из жизни маленьких людей. Нередко очень остроумно, но и довольно часто не стесняясь в выражениях. Вот только непристойности и грубость не дают ощущения обнаженных нервов, а скорее какой-то унылой грязи. При том, что драматизм в повести искусный. Прием, построенный на исповедях героев как частях одной большой головоломки, отработан мастерски. Вот только сюжет и ситуации, разворачиваясь событийно под разными углами, звучат в единой интонации – женского стона и ужаса перед повальными мужским злом. И чего тогда добивается автор? Восторженной солидарности читательниц? Чувства неловкости читателей, стыда за принадлежность к определенному гендеру? Полное разочарование в мужчинах ведет к их отрицанию. И это вычитывается как единственный вариант событий. Лозунг книги – говорить, не замалчивать проблему. Он сверхважный, но к нему слишком долгий и тенденциозный путь.