Ранняя юность отличается переменной погодой.
Мой мозг никогда не отдыхает, моё воображение – боевая машина.
У меня такое ощущение, что все мы сидим в автобусе, который неотвратимо следует по заданному маршруту, общему для всех людей. Там мы встречаемся, теряемся, иногда сближаемся и оказываемся рядом, порой сопровождаем друг друга до конечной остановки. Его движение нельзя затормозить, остановить хотя бы на несколько мгновений... Единственное, что мы можем, – это сделать наше пребывание в нём более или менее приятным.
Родители подобны канатоходцам: они идут по натянутому канату между двумя крайностями – «слишком» и «недостаточно» – с очень хрупким грузом в руках.
Какой же он болезненный, этот переход от детства к юности, когда тысячи иллюзий разбиваются в осколки, а мечты сталкиваются с суровой реальностью. Остаётся только сожалеть о прошлой удобной невинности, мире, в котором все твои горести и болячки проходят с наступлением нового дня.
Всё когда-нибудь кончается. Гнев, разочарование, хлопоты, радость, усталость. Всё, что нам остаётся до последнего вздоха, будь они в этом мире или в мире ином, – это люди, которых мы любили.
Горе тех, кого мы любим, многократно увеличивает наше собственное.
На протяжении всей нашей жизни мы только и делаем, что думаем о том, что с нами случается, радуемся или сожалеем. А между тем должно пройти время, чтобы мы поняли, стоило нам радоваться или сожалеть. В жизни нет ничего застывшего, всё течёт и меняется.
Раньше, когда обо мне говорили, что я не такая, как все, мне это очень не нравилось, я чувствовала себя участницей игры «найди лишнего». Но в конце концов я пришла к выводу, что хочу остаться другой, а не быть похожей на остальных. Глупо быть кем-то другим, если ты такой, какой ты есть.
Утром всегда ощущаешь запах надежды. А вдруг это именно тот день, когда все в твоей жизни изменится?
Детей заводят не для того, чтобы потом стать их детьми.