Книга современного британского исследователя Грэма Харви предлагает принципиально новый взгляд на религиозность и на то, как ее следует изучать. Религия здесь не ограничивается высокой теологией, привычными институциональными рамками и понятиями западноевропейской интеллектуальной культуры – она включена в поток реальной жизни реальных людей и потому рассматривается как одно из измерений повседневности. Каким образом религия связана с приготовлением пищи и правилами совместных трапез? Как регулирует сексуальные отношения и само представление о телесности? Как определяет взаимодействие с чужаками и незнакомцами? Отвечая на эти и другие вопросы, автор предлагает не только новую концепцию религиозности, но также новое видение науки и природы человека. Исследование содержит уникальный материал, касающийся религиозных традиций коренных народов, а также иудаизма, современного язычества и явлений вроде пастафарианства.
Феерически бессодержательная и, большей частью, бесполезная книжка; давненько, давненько я не читала ничего такого, что провоцировало бы буквально скрежет зубовный. Вы, наверное, уже читали критическую рецензию Зыгмонта, но, ей-ей, это он ещё снисходительно отнёсся к этому опусу. Проблема не в самих "слащавых описаниях" гостеприимства маори, искусства межвидовой дипломатии у коренных американцев и т.п.; проблема в том, что, кроме них, в этой книге ВООБЩЕ ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО НЕТ. Я не читала других публикаций Харви, но если судить по "Сексу, еде и незнакомцам", всё, что он вынес из работы в поле - это ценные наблюдения вроде того, что в приветственных речах и этикете потенциальное насилие со стороны незнакомцев перенаправляется в диалогическую встречу гостей и хозяев и гости и хозяева беседуют друг с другом, стремясь наладить между собой более близкие отношения, в результате чего они делят общее дыхание и пересоздают друг друга из незнакомцев в гостей и хозяев. Я не шучу, это буквально вывод одной из подглав.
При этом Харви активно пытается, с одной стороны, в перформативный подход, практики, перформансы, инэктменты и инэйблинги, с другой - в новый материализм, АСТ, антропологию beyond human и т.д. Об уровне наблюдений за практиками можно судить по цитате выше, а вот пример рассуждений о нечеловеческой агентности (речь идёт об акте передачи аборигенам исконных территорий):
В обыденном радостном погружении множества людей в воду на участке всё ещё свободно текущего ручья... казалось, можно было увидеть восстановление близких отношений между местными жителями и местной водой. Статья Тауваи привлекает внимание к актам насилия как к условию религиозной деятельности - в тот день на горе, когда местные маори вернулись к подвергнутой насилию реке, религиозные действия не производились открыто. Соглашение между двумя сообществами людей было подписано на бумаге - соглашение между маори и рекой было ознаменовано близкими контактами и обращениями к ней. Я не утверждаю, что все плескавшиеся в горном ручье намеренно соучаствовали в религиозном акте, стремились к умиротворению за проступки прошлого или обновлению уважительно-близких отношений. Не утверждаю я и то, что река - текущая по ногам, между пальцами, попадавшая в рот - видимо или громогласно выражала предпочтение одному, а не другому способу существования. Всё возможно. Я лишь хочу применить определение религии к ряду действий, как намеренных, так и случайных, которые могли бы оправдать расширение тезиса Тауваи о том, что "целью религиозной деятельности здесь оказывается поиск способа войти на территорию сверхсущества и совершение насилия безнаказанно. Кажется возможным, что "насилие безнаказанно" иногда может значить и то, что религиозная деятельность необходима для восстановления правильных отношений значительно после того, как случился первый акт насилия.
В переводе на человеческий (пардон май спишиизм): САМИ маори "намеренно" (!) религиозных церемоний не совершали. Но МЫ будем считать, что это была религиозная деятельность, ведь мы заранее объявили предназначением религии "установление уважительных отношений между видами". А аборигены с таким удовольствием плескались в реке - сразу видно, что это они так "обновляли уважительно-близкие отношения". И реке, наверное, понравилось, хотя мы оговоримся что это не точно утверждать этого не можем. И эти люди ещё рассуждают за постколониализм. Полезно, кстати, сравнить эти трогательные построения да хоть с тем же де Кастру, который совершенно не питает иллюзий относительно "каннибальских онтологий" и не считает их плясками вокруг майского шеста под руку с орлами, ягуарами, камнями и незнакомцами.
Как нетрудно догадаться уже из вышесказанного, с задачей переосмыслить предназначение религии и дать ей новое определение Харви справляется не очень. Собственно, и книгу он начинает с ШОКИРУЮЩЕГО утверждения, что религия - это не про верования, а про практики (очень революционная мысль). К сожалению, собственно о практиках мы узнаём гораздо меньше, чем о его личных трипах опытах переживания общности со всем сущим во время пирушек в гостях у маори или сбора полыни вместе с индейскими знахарями. Зато он так старательно доказывает, что "вера" - это евроцентричный и исключительно христианский по происхождению концепт, не подходящий для описания других религий, что умудряется, например, упустить из виду весь ислам (который в книге, по-моему, не поминается ни разу, разве что вскользь). Общение с полынью, реками, ориша в Нигерии и чтение Те Пакака Тауваи наводит Харви на мысль, что религия - это этикет межвидовых отношений, но что делать с религиями, которые такими отношениями вообще-то НЕ занимаются, Харви не объясняет.
У меня есть подозрение, что в НЛО решились издать этот опус исключительно потому, что Маргинем как раз надысь напечатал де Кастру и Кона и оставаться в стороне было стыдно. На что я скажу: лучше бы уж тогда переиздали Дескола, которого нынче днём с огнём не сыскать. А то это какое-то слишком уж безнаказанное насилие над деревьями, которые пошли на 1000 красивых желтеньких экземпляров.
Феерически бессодержательная и, большей частью, бесполезная книжка; давненько, давненько я не читала ничего такого, что провоцировало бы буквально скрежет зубовный. Вы, наверное, уже читали критическую рецензию Зыгмонта, но, ей-ей, это он ещё снисходительно отнёсся к этому опусу. Проблема не в самих "слащавых описаниях" гостеприимства маори, искусства межвидовой дипломатии у коренных американцев и т.п.; проблема в том, что, кроме них, в этой книге ВООБЩЕ ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО НЕТ. Я не читала других публикаций Харви, но если судить по "Сексу, еде и незнакомцам", всё, что он вынес из работы в поле - это ценные наблюдения вроде того, что в приветственных речах и этикете потенциальное насилие со стороны незнакомцев перенаправляется в диалогическую встречу гостей и хозяев и гости и хозяева беседуют друг с другом, стремясь наладить между собой более близкие отношения, в результате чего они делят общее дыхание и пересоздают друг друга из незнакомцев в гостей и хозяев. Я не шучу, это буквально вывод одной из подглав.
При этом Харви активно пытается, с одной стороны, в перформативный подход, практики, перформансы, инэктменты и инэйблинги, с другой - в новый материализм, АСТ, антропологию beyond human и т.д. Об уровне наблюдений за практиками можно судить по цитате выше, а вот пример рассуждений о нечеловеческой агентности (речь идёт об акте передачи аборигенам исконных территорий):
В обыденном радостном погружении множества людей в воду на участке всё ещё свободно текущего ручья... казалось, можно было увидеть восстановление близких отношений между местными жителями и местной водой. Статья Тауваи привлекает внимание к актам насилия как к условию религиозной деятельности - в тот день на горе, когда местные маори вернулись к подвергнутой насилию реке, религиозные действия не производились открыто. Соглашение между двумя сообществами людей было подписано на бумаге - соглашение между маори и рекой было ознаменовано близкими контактами и обращениями к ней. Я не утверждаю, что все плескавшиеся в горном ручье намеренно соучаствовали в религиозном акте, стремились к умиротворению за проступки прошлого или обновлению уважительно-близких отношений. Не утверждаю я и то, что река - текущая по ногам, между пальцами, попадавшая в рот - видимо или громогласно выражала предпочтение одному, а не другому способу существования. Всё возможно. Я лишь хочу применить определение религии к ряду действий, как намеренных, так и случайных, которые могли бы оправдать расширение тезиса Тауваи о том, что "целью религиозной деятельности здесь оказывается поиск способа войти на территорию сверхсущества и совершение насилия безнаказанно. Кажется возможным, что "насилие безнаказанно" иногда может значить и то, что религиозная деятельность необходима для восстановления правильных отношений значительно после того, как случился первый акт насилия.
В переводе на человеческий (пардон май спишиизм): САМИ маори "намеренно" (!) религиозных церемоний не совершали. Но МЫ будем считать, что это была религиозная деятельность, ведь мы заранее объявили предназначением религии "установление уважительных отношений между видами". А аборигены с таким удовольствием плескались в реке - сразу видно, что это они так "обновляли уважительно-близкие отношения". И реке, наверное, понравилось, хотя мы оговоримся что это не точно утверждать этого не можем. И эти люди ещё рассуждают за постколониализм. Полезно, кстати, сравнить эти трогательные построения да хоть с тем же де Кастру, который совершенно не питает иллюзий относительно "каннибальских онтологий" и не считает их плясками вокруг майского шеста под руку с орлами, ягуарами, камнями и незнакомцами.
Как нетрудно догадаться уже из вышесказанного, с задачей переосмыслить предназначение религии и дать ей новое определение Харви справляется не очень. Собственно, и книгу он начинает с ШОКИРУЮЩЕГО утверждения, что религия - это не про верования, а про практики (очень революционная мысль). К сожалению, собственно о практиках мы узнаём гораздо меньше, чем о его личных трипах опытах переживания общности со всем сущим во время пирушек в гостях у маори или сбора полыни вместе с индейскими знахарями. Зато он так старательно доказывает, что "вера" - это евроцентричный и исключительно христианский по происхождению концепт, не подходящий для описания других религий, что умудряется, например, упустить из виду весь ислам (который в книге, по-моему, не поминается ни разу, разве что вскользь). Общение с полынью, реками, ориша в Нигерии и чтение Те Пакака Тауваи наводит Харви на мысль, что религия - это этикет межвидовых отношений, но что делать с религиями, которые такими отношениями вообще-то НЕ занимаются, Харви не объясняет.
У меня есть подозрение, что в НЛО решились издать этот опус исключительно потому, что Маргинем как раз надысь напечатал де Кастру и Кона и оставаться в стороне было стыдно. На что я скажу: лучше бы уж тогда переиздали Дескола, которого нынче днём с огнём не сыскать. А то это какое-то слишком уж безнаказанное насилие над деревьями, которые пошли на 1000 красивых желтеньких экземпляров.