Света открыта миру и не ждет от людей плохого, пусть они порой занимаются странными вещами и их бывает трудно понять. Катя непроницаема и ни на кого не похожа, она словно из другого мира и притягательна для Светы именно своей инаковостью. Ее хочется защищать, помогать ей и быть настоящим другом. И Света без колебаний ступает на дорожку в чужой мир, но ее безоглядную доверчивость встречают там враждебно и страшно. И дело вовсе не в том, что колдовской камень-шаролунник, попавший Кате в руки, все...
В толпе Свету два раза больно толкнули, и когда она повернула голову, рядом стоял мальчик, которого она не сразу узнала. Таких трудно запомнить, особенно если видишь его рядом с чернявым красавцем Пашкой или с высоким и белокурым Димой, которого все зовут Ангелом. Это был неприметный, тот, что держал ее сзади и бил под коленки. И теперь он сказал ей:
— Ну что, выходим на следующей?
Света помедлила, готовясь: сейчас, вот сейчас она возразит Кате. А потом сказала совсем тихо, чтобы Катя не уловила радости в ее голосе, что мама с папой вот-вот вернутся и ей надо быть дома.
"Командует, как Нина Кротова", — подумала Света и тут же разглядела, что это и есть Нина Кротова. Видно, она живет где-то рядом. Девочки и во дворе слушаются ее! Сами выходят, чтобы она командовала ими, как в школе.
Ни на кого, наверное, дома не кричали так, как на Свету.
Свете нравилось быть хорошей, и она очень старалась.
Свете нравилось быть хорошей, и она очень старалась.
Катя спрятала камень в карман и двинулась куда-то по берегу. Света глядела ей в спину. Катя ссутулилась, она была как большая замерзшая птица. Не было ничего важней, чем утешить ее.
У Светы разрасталось что-то постороннее, чужое в груди, ближе к горлу; в висках было горячо. Катя не хотела больше разговаривать с ней, она уже не любила ее. Это потому, что Света не хочет отдать ей деньги. А если отдать, то Катя станет такой, как всегда, и с ней можно будет разговаривать про красивого Пашку и про что хочешь, и даже когда не говоришь с ней, а просто идешь вместе куда-то, с ней хорошо. Они бы вместе смогли исследовать этот берег!
«Меня убивать будут», — подумала Света. Она подпрыгнула, рванулась из-под руки белокурого, сразу же ее ударили под коленки сзади, она присела, повисла на одной, привязанной к дереву руке. Другой, с веревкой, она размахивала, пытаясь дотянуться, хлестануть кого-нибудь из мальчишек. Они раз за разом сбивали ее с ног, но привязанная к дереву рука не давала упасть. Висеть на одной руке было невообразимо больно, и Света старалась поскорей опереться на ноги, она сучила ими по земле, но только ей удавалось встать, выпрямив их, как ее опять ударяли под коленками. Вторую руку кто-то заломил ей назад, так, что она резко согнулась, и она не знала уже, что у нее болит, кто, с какой стороны бьет ее. Она видела перед собой лица с обнаженными в улыбках зубами, с прищуром.
— А можно с вами поглядеть в воду? — безнадежно спросила Света.
— А вот нельзя поглядеть! — как будто радостно ответила ей баба Валя. — Чего захотела — чтоб показали тебе, что будет! Делай сама, что будет с тобой, а после сама смотри! А здесь чтобы ноги твоей не было! Встретят тебя тут наши ребята раньше меня — и уже ничего у тебя и не будет.