Роман лауреата престижной премии American Book Awards и пулитцеровского номинанта – проникновенная семейная сага о мексиканском клане де Ла Крусов. Несколько десятков лет назад Антонио де Ла Крус перебрался из Мексики в соседнюю Калифорнию, так началась история вживания в чужую реальность, длившаяся три поколения. И вот мексиканское семейство уже обратилось в семейство американское, и их обширный клан возглавляет патриарх, которого все зовут Старший Ангел. Вечеринка по поводу его юбилея...
- Что ты сейчас преподаёшь, Carnal?
- Рейнольдса Прайса.
- Кто это такой?
- Романист, поэт.
- Прочти мне строчку.
- "Я жду Иисуса в той комнате, что сплошь из соли."
- Хорошо, - сказал Старший Ангел, поразмыслив немного. - Это про меня.
- Он дальше говорит, что если плакать, то комната растает.
Старший Ангел потёр глаза.
- Так и есть.
- Он уже умер, - сказал Младший.
- Я догадался по его стихам.
Младший ангел глубоко вздохнул.
- Я знаю, ты ненавидел меня за то, что я уехал. Знаю, ты думал, что я презираю вас всех. Ну, может так оно и было. Всю жизнь я думал, что должен был сбежать, чтобы выжить. Может, сбежать именно от тебя. А теперь ты уходишь, и я представить не могу жизни без тебя. Я всегда считал, что у меня не было настоящего отца. И всё это время моим отцом был ты. И вот я здесь и вижу, что ты сделал в жизни, и я посрамлён. Хорошее и плохое. Неважно. Я собирался спасти мир, а ты просто всю жизнь, день за днём, минута за минутой, изменял его.
-...я сделал для тебя хоть что-то хорошее? - Ты давал мне книги...(...) -Да. Книги- это хорошо. Я давал тебе хорошие книги. - И плохие тоже. - Верно. Но плохие книги- это тоже хорошо, дружок. Лучше, чем вообще без книг.
- Те, кто творит добро, хотят всего лишь искупить свои грехи.
- Всё, что мы делаем на земле, mija, - сказал он, - это любовь. Любовь - она и есть ответ. Ничто не может её остановить. Никакие границы. Никакая смерть.
Гости смеялись, болтали, опять ели, кормили друг друга тортом. А Старший Ангел смотрел на Младшего и бесконечно жалел его. Тебя никогда не ставили на колени, думал он. И если ты не встанешь сам, Бог швырнёт тебя на пол и заставит расплатиться по счетам. Погоди, братишка. Прости меня.
"Be a Maxi-Can," he told his kids. "We're not Mexi-Can'ts."
Я стара, как холмы вокруг, а от него у меня по-прежнему все внутри дрожит
Семьи распадаются и сливаются вновь, думала она. Как реки, как потоки воды. В нашей пустыне семья- это вода.
Она прижалась к нему, и возраста не стало. Им по сотне лет. Ее губы у его ключиц.
He had often set out Styrofoam cups of coffee for each of them. Not to show them respect. To tell them all go to hell.