Рецензии на книгу «Что за рыбка в вашем ухе? Удивительные приключения перевода» Дэвид Беллос
Трудности перевода
Взаимопостижимость изначально заложена в природе языка.
Intercomprehensibility is the ideal or essential nature of language itself.
Дэвид Беллос известный в западном мире переводчик с французского в диапазоне от средневековья до Перека, но прославился не тем, и не критическими работами по французской литературе. Букера ему дали за переводы албанского автора Исмаила Кадара, выполненные даже не с оригинала, а с предыдущего французского варианта. колода тасуется весьма причудливо и нипочем не угадаешь. где ждет тебя большой успех.
"Это что, рыба у тебя в ухе?" - переводческая мини-энциклопедия: от шумеров до современных способов электронного перевода. Не знаю, насколько это может быть интересно профессионалам, но мне, дилетанту, было очень. И позволило узнать о языке много нового, чего из других источников не получила бы. Ну или узнавала бы крохотными порциями, а так - все и сразу.
Говоря об энциклопедии, я именно имею в виду всеохватность авторского подхода к освещению предмета: от философски окрашенных "Что есть перевод?" и "Возможен ли он?"; через огромное количество исторических сведений (полезных. интересных, казусных); понятия языкового "повышения" и "понижения"; к литературному и поэтическому, синхронному, машинному видам перевода. Каждый выбирает для себя то, что интересно именно ему, я не исключение.
В познавательном смысле лишним не было ничего, то есть, и так ясно, что традиция устного перевода предшествовала письменному, но узнать, что у шумеров существовали глиняные таблички с подробными реестрами меновой ценности различных видов товара, мне было в диковину. Хотя, чего бы вы хотели - язык, передача информации, тесно связаны с торговлей. Недаром Гермес у греков и Меркурий у римлян были покровителями того и другого (еще мошенничества и воровства, также связанных с ситуациями торговли).
А вот связать с переводом войну просто так в голову не пришло бы. И однако именно военная угроза, необходимость иметь на своей стороне людей, понимающих врага, умеющих изъясняться на его языке, а по необходимости и прикинуться одним из "тех" (угу, старый недобрый шпионаж) - именно это мощно двинуло переводческое дело во времена Османской Империи, создав целую социальную страту драгоманов. Юноши с окраин империи, владевшие и местным, и имперским, получали возможность успешно ассимилироваться и поднять социальный статус, поставив таланты на службу государству.
Что до синхронного перевода с "рыбой в ухе" - это уже недавняя история Нюрнбергского процесса после окончания Второй Мировой, когда необходимо было наладить быстрый, четкий и точный перевод на пять основных и уйму дополнительных языков - лингафонные кабины явились успешным ответом на этот вызов. Переводчикам случалось заходиться в рыданиях во время работы с показаниями узников Освенцима, известна реплика Геринга о том, что это ваше изобретение замечательное, но благодаря ему моя жизнь существенно сократится.
Однако совершенно мое - это рассказ о литературных переводах. Книги мой воздух, языки стала учить для того, чтобы иметь возможность читая, не зависеть от наличия перевода. Потому рассказ о то, как Набоков, прежде восстановил против себя переводческое сообщество резкими высказываниями в адрес всех имеющихся литературных переводов, а после сделал свой перевод Онегина, сопровожденный огромным пластом "Комментариев" был тем, что сразу легло на душу. сама-то я адепт ВВ и пятнадцати лет его кабинетного подвига, отданного этому труду.
Но не могу не оценить изящества, с каким пушкинский стих много позже, пройдя через перевод Чарльза Джонсона, недурной, хотя не блестящий, вдохновил тогдашнего аспиранта филолога Викрама Сета на создание "великого калифорнийского романа" The Golden Gate. А еще позже израильтянка (не из советских) Майя Арад подхватила тот же пушкинский вирус уже от "Золотых ворот" и описала онегинской строфой собственную жизнь:
Faster! Faster! No dawdling! Eat up!
Where will we go this time?
Who knows! The opera? The cinema?
The theater? Or a restaurant?
Ну разве не прелестная история?
Или рассказ о переводе "Исчезания" Перека, в котором автор использовал прием исключения одной литеры, наиболее часто встречающейся буквы "е". Соответственно, переводчик должен был столкнуться с теми же сложностями, но если во французском без нее еще можно как-то обойтись, то в английском, по понятным причинам - никак. Сама я читала эту книгу по-русски, у нас отсутствовала буква "о" и особого дискомфорта ее исчезание мне не принесло.
Страшно хочется рассказать о принципах работы гугл-переводчика, совсем других, чем я прежде думала; и еще о куче разных интересных вещей, но я тут и так растеклась мыслию по дереву, пора заканчивать. Книга отличная, лучшее о переводе и переводоведении, что довелось читать после Като Ломб. Она для таких, как я. Не профессионалов, они и без того все знают. И не для обывателей - им не нужно. Для тех, кому преодоление проклятия Вавилонской башни суть и соль жизни.
Источник
Translation is impossible but we do it anyway
Недавно переводческо-издательские круги пережили небольшой скандальчик: оказалось, что в переводе новой книги Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века» были заменены несколько абзацев. Вместо рассказа об «информационной поддержке» событий в Крыму в 2014 году русскоязычному читателю предлагают версию о фейковых новостях, генерируемых как Трампом, так и его политическими противниками. Что самое символическое (или анекдотическое), соответствующая глава называется «Постправда». Довольно быстро выяснилось, что изменения в русскую версию были внесены не трусливыми переводчиками или редакторами, а самим автором – принципы принципами, но жирный рынок терять не хочется.
Казалось бы, при чем тут книжка Беллоса о переводе? При том, что ее подзаголовок – Translation and the Meaning of Everything, и посвящена она не только и не столько переводу как ремеслу, сколько философическим размышлениям о том, что такое «смыслы» и как их «передавать» – в частности, при переводе с одного языка на другой. Случай с Харари в этом контексте можно считать примером «доместикации» оригинала.
Каждому преподавателю – а Беллос преподает межкультурную коммуникацию в Принстонском университете – рано или поздно хочется поделиться своими рефлексиями, которые не вставишь в материалы лекций. Но от себя не уйдешь, и книга оказалась типично профессорской – спокойно, четко, регулярно повторяя одно и то же для лучшего усвоения материала, Беллос рассказывает о проблематике перевода в разных сферах. Не совсем учебник, хотя «теоретического материала» хватает, скорее хрестоматия с единственным автором. С хрестоматией книгу роднит и то, что она не представляет собой целостного текста; каждая глава – отдельное эссе, поэтому можно спокойно пропускать неинтересное: логика повествования от этого не пострадает.
Сказать, что книга плохая, нельзя. Она не (слишком) занудная, в ней встречаются интересные примеры и анекдоты, патриотам должны понравиться частые отсылки к русскому языку, но, как любая (квази-) учебная литература, она не вдохновляет и не заставляет жадно перелистывать страницы. Какие-то тезисы банальны, другие мне показались сомнительными, глава про современное состояние машинного перевода и вовсе устарела – как летит время! Позабавило регулярное употребление she вместо he при ссылке на «персону» - «любая носительница языка...». Как и все практикующие переводчики, Беллос жалуется на недооцененность переводческого труда – тут я вспоминаю кровавые внутрикорпоративные баталии о «приемлемом переводе». Людям, далеким от перевода, возможно, будет интересно заглянуть на эту кухню, но назвать книгу funny and surprising on every page, как это сделано в аннотации, у меня язык не поворачивается.
Следует промолчать о несказуемом (Витгенштейн)
Да, это целое исследование на тему что есть перевод. Трактат со всеми плюсами и минусами жанра. Местами скучноватый, но по большей части интересный. Дюжину страниц заметок и цитат выписал, сейчас из всего этого сочиню что-нибудь по возможности короткое.
Главный вывод: как выяснилось, я ничего не знаю о переводе.
Например, никогда не задумывался о том, что перевод детектива или любовного романа с суахили на английский делается по-другому, не так, как с английского на суахили. Ну и по отношению к английскому все остальные языки, даже французский, занимают положение суахили.
Английский язык определяет очень много в нашем мире, даже больше, чем латынь в своё время.
Воистину, главный вклад Англии в мировую цивилизацию -- это не Шекспир, не Ньютон, не паровая машина и не Carta Magna, а именно английский язык.
И про историю автор написал, и про современность. Из истории больше всего понравилось про Колумба. Люди в его время не воспринимали европейские языки-наследники латыни как нечто определённое, строго очерченное. Путешествуя по Европе они меняли язык примерно так же, как приспосабливались к прочим особенностям местности.
Христофор Колумб дал нам хорошо документированный пример взаимозаменимости и взаимной понятности языков Европы в позднее средневековье. Он писал заметки на полях Плиния на языке, который мы сегодня посчитали бы ранней формой итальянского, но использовал типично португальские топонимы, чтобы называть открытия в Новом Свете. Он вёл официальную переписку на кастильском, а судовые журналы на латыни. Он делал также "секретную" копию журнала на греческом и должен был понимать еврейский в достаточной степени, чтобы пользоваться астрономическими таблицами Авраама Закуто, что позволило ему предсказать лунное затмение, чем он произвёл впечатление на аборигенов, которых встретил на Карибах. Он должен был владеть и лингва франка, контактным языком средиземноморских моряков и торговцев того времени, состоявший из упрощённого арабского синтаксиса с итальянской и испанской лексикой.
С одной стороны, Колумб был образованным человеком, читавшим и писавшим на трёх античных языках, с другой, просто средиземноморским моряком, говорящим на любом языке, который требовался для его профессии.(Это не перевод, а пересказ: по прочтении этой книги я хорошо понимаю, что переводом должны заниматься исключительно переводчики.
Вот это, я понимаю, была единая Европа. Хочу сегодня такую. К сожалению, в обозримом будущем это невозможно.
Основной вопрос: может быть, перевод невозможен в принципе? Ответ: несмотря на многочисленные различия культур, всё-таки возможен.
Я читал оригинал книги, несмотря на то, что русский перевод заглавия лучше. В нём рыба выглядывает не только из уха, но и в ухи. Может быть, и в целом перевод оказался лучше оригинала? Не знаю, пока не сравнил. Это возможно, более того, у японцев есть специальное слово для случая, когда перевод лучше оригинала.
А вот ещё вопрос: следует ли сохранять иностранность оригинала или лучше сделать так, чтобы казалось, что произведение изначально написано на языке перевода?
Тут ответ не так однозначен. В разных случаях надо делать по-разному, но в целом David Bellos ближе к нашим антибуквалистам. Он считает, что читатель должен воспринимать текст как изначально написанный на языке перевода. В особенности это относится к переводу на более престижный язык, образно говоря, с суахили на английский. Такое направление перевода автор обозначает UP (ВВЕРХ). Противоположное направление -- DOWN, в этом случае иностранность следует делать видимой -- и это для меня оказалось самой важной идеей всей книги. Исключение составляет перевод Библии, и это отдельная интереснейшая история.
Когда неплодную смоковницу следует оставлять на месте, а когда заменять "неплодным бананом"? Вопрос непрост, в высшей степени актуален и крайне важен, потому что с переводами Библии количественно дело обстоит так:
Библия была написана в незапамятные времена и существовала лет, наверное, тысячу в единственном варианте -- на иврите, пока 236 году до н.э. Семьдесят Толковников в Пафосе не перевели Тору на греческий.
Иврит к началу н.э. был вытеснен арамейским, и книгу перевели на него.
За следующие 500 лет вариантов стало 11: иврит, греческий, латинский, арамейский, сирийский, коптский, армянский, грузинский, старый готский, какой-то ge'ez и персидский.
Ещё через 500 лет их стало 19.
К моменту изобретения книгопечатания было уже около 50.
К 1600 стало 61, к 1700 году 74, к 1800 -- 81, но это были всё семечки.
Между 1800 и 1900 ежегодно добавлялось 5 переводов, так что к началу XX века их стало 620.
В XX веке новый перевод появлялся каждый месяц, так что к 2000 году их общее число составило 2,403!
При этом во многих местах смоковницы не растут и никто никогда не слышал о евреях.
И это ещё бог с ним. Для некоторых культур требуются и более существенные изменения текста, поскольку кое-что из библейских обычаев в них звучит оскорбительно как для людей, так и для любых богов. И переводчик вынужден делать изменения.
Не создадут ли такие переводы новые направления в христианстве? Ставлю рубль, что создадут.
И в целом написание словаря и грамматики во многом есть изобретение языка. И таким образом работа переводчика может повлиять на историю и даже самоопределение целых народов.
А вот абсолютно ошеломительный факт.
Турецкое слово tercüman [тэйджуман] и армянское թարգմանիչ [тхарждманич] значат "переводчик". Христофор Колумб наверняка сказал бы, что это одно и то же слово, по-разному произнесённое.
И это действительно так! История этих современных слов прослеживается письменно на протяжении 5,000 лет! Уже аккадского переводчика называли словом targumannu. А письменность Аккад заимствовал у Шумера, и там слово на письме выглядело так же, хотя читалось совсем по-другому (eme-bal).
Ну не чудеса ли? 5,000 лет! На территории Москвы в то время наши предки ещё свисали с веток, зацепившись хвостами! Похоже, древнейшей всё-таки была профессия переводчика.
Уж не оттуда ли и слово "толмач" и Толмачёвский переулок? Тоже интересный вопрос.
Парадоксальным образом переводчики также охраняют язык от порчи. Они избегают отражать региональные говоры, диалектизмы, исправляют речь необразованного класса и т.п., потому что это всё не переводится. Обо всём этом, по словам Витгенштейна, следует молчать. И за это спасибо им, переводчикам.
В общем, David Bellos написал много про что: про перевод газетных заголовков, стихов, копирайтов, научных терминов, пословиц и прочего, прочего, прочего. Даже про google translate рассказал. А в самом конце перечислил и то, что не охватил, и этого тоже немало.
Также автор интересно затрагивает и вопросы происхождения и разнообразия языков. Плюс о нетривиальной связи речи с жестикуляцией.
Много, много всего есть в этом не очень длинном трактате. Я мог бы написать ещё дюжину страниц, но достаточно.
Нет сомнения: любой найдёт здесь что-нибудь интересное лично для себя, пусть хоть такой лингвистический анекдот:
Астронавты будущего возвращаются с далёкой планеты. NASA устраивает пресс-конференцию. Говорит командир корабля:
-- Мы посетили планету KRX-29. Там живут зелёные человечки. Мы научились их языку.
-- Круто! И что они вам сказали?
-- Не могу передать: их язык абсолютно непереводим.
Автор пишет непросто, любит слова типа transmogrification и говорит в основном об английском языке. Это и понятно: английский занимает сегодня уникальное положение среди всех прочих.
Может быть, такое положение не навсегда, но если вы писатель сегодня, пользуйтесь английским -- and that's it!
Спасибо majj-s за рекомендацию :)
Не понимаю людей, которым не интересны языки. Таких довольно мало, но встречаются. Думаю, вы их тоже не понимаете :)
В отзывах на Goodreads читатели разделились на два лагеря — одним книга не по вкусу за слишком рьяное углубление в принципы и философию перевода ("мы ж не специалисты, нам бы больше интересных историй"), а вторые ругают автора за банальность и очевидность ("специалисту здесь читать нечего"). Я не согласна ни с теми, ни с другими; как по мне, Беллосу удалось написать очень объемную и действительно захватывающую книгу, которая не стала ни сборником баек, ни коллекцией унылых наукообразных формулировок. Подборок переводческих историй, как по мне, и без того много — тот же "Lost in Translation" Йоста Цетше. А вот всесторонних рассуждений о переводе не хватает ощутимо. Но теперь я знаю, что как минимум один удачный пример такой книги есть.
Понятно, что далеко не всё для меня было новым, но несколько тезисов (заодно с кучей интересных примеров) я для себя отметила. Это и глава о том, должен ли перевод "чувствоваться" и читаться как оригинал (вместе со случаями, когда оригинал выдавался за перевод и наоборот, и никто ничего не заметил); и демонстративный перевод "Евгения Онегина" в прозе Набоковым, с комментариями длиннее текста (ну раз уж он предварительно заявил, что поэтический перевод невозможен — надо это доказать!)... Как переводчик кино, я не понаслышке знаю об ограничениях в количестве знаков для субтитров, но почему-то никогда не задумывалась, что для комиксов в переводе тоже никто ничего не перерисовывает, потому постоянно происходит "впихивание невпихуемого". Не приходило мне в голову и то, что в свое время важным языком науки был шведский — благодаря Линнею и Берцелиусу. А чего стоит попытка переписать известные стихотворения без буквы Е, в результате чего получается Quoth that Black Bird, "Not Again"!
Но больше всего мне понравилось две вещи. Первая — об изучении иностранных языков и "пословном переводе" (wording) как необходимом этапе обучения, когда тебе нужно знать, как переводится каждое слово в предложении и в каком порядке их ставить, особенно в самом начале. Щас меня побьют помидорами любители коммуникативного метода, но я считаю, что без такого исходного "вгрызания" язык эффективно выучить нельзя. Ну или это просто особая дотошность нас, переводчиков :-) Вторая — о литературных переводах "вверх" и "вниз". Сколько копьев сломано по поводу того, что предпочтительнее — форенизация или доместикация в переводе, а на самом деле все решается не теоретиками. Если идет перевод на более престижный по сравнению с исходным язык (вверх), то целевой текст более адаптивен, большинство следов иностранного происхождения в нем заботливо стерты. Если же текст переводят на менее значимый язык (вниз), то полученный продукт звучит весьма "чужеземно", с многочисленными заимствованиями лексики и синтаксических конструкций, поскольку в таком случае эта чужеземность уже несет с собой престиж. А ведь и правда — вспомним советские обрусевшие переводы иностранной литературы (когда русский действительно доминировал в мире) и сравним их с переводами 90-х, где резко появилась куча калек и всяческие "окэй" к месту и не к месту.
В общем, начну-ка я составлять список литературы для студентов переводческих факультетов, а то им всё Комиссарова с Якобсоном подсовывают.
Вердикт: программный маст-рид.
ЖЖ
Сразу предупреждение - кому как, а мне вначале показалось, что все это написано очень нудно и зажевывается до пресной кашицы все довольно известное и понятное. К счастью, после первой трети дело пошло веселее и занимательнее. Возможно, это только мое ощущение - в остальном книга получилась интересной.
Главный герой книги, как можно догадаться - сам перевод. Наверное, именно поэтому автор начинает с рассуждений на тему что такое перевод, смысл vs значение, вот это вот все. Основные переводные языки, их иерархия и ее исчисляемость в количестве переводов вверх и вниз. А потом переходит непосредственно к истории переводов в некоторых областях (он рассматривает юридический перевод, художественный и синхронный), нюансы стиля и особенности комического, рифму и размерность поэтического перевода, сохранность объема для, к примеру, комиксов, вариативность и то самое загадочное соответствие перевода оригиналу, о котором так много говорят. Ну и не без Вавилонской башни, конечно же. Плюс личный взгляд автора на происхождение языка и значение речевой коммуникации.
Забавно, что книга начинается (и заканчивается) с упоминания Дугласа Ховштадтера как выдающегося переводчика с примером перевода - а я о нем в этом ключе совсем не думала (видимо потому, что его книга о переводе еще лежит на полке и ждет своей очереди)))
В целом, узнала немало любопытного о переводе. Хорошо, что не бросила, пока продиралась сквозь первые рассуждения)
Если с английским у вас все хорошо (книгу еще не перевели), а учебники о теории перевода кажутся слишком скучными (вполне вас понимаю), то с этой книги вполне можно начать или продолжить знакомство с увлекательным миром перевода. Начиная с определения переводчика - латинский «переносчик» и шумерский «обращающий язык» доведут до русских «почтовых лошадей просвещения» - Беллос умело ведет читателя сквозь тернистый путь переводческих проблем, попутно рассказывая о языковом неравенстве и разнообразных способах интерпретации текста.
Глобальные частности о переводе
Автор — известный британский писатель, переводчик худлита и преподаватель перевода в Принстоне — один за другим развенчивает стойкие мифы, связанные с лингвистикой и переводом (вроде того, что «поэзия — это то, что теряется в переводе» или что в языке эскимосов сто вариантов слова «снег»), делится увлекательными случаями из личной практики (вроде перевода зубодробительных игр слов и зашифрованных посланий из романов Жоржа Перека) и в ходе нетривиальных умозаключений приходит к поистине блестящим инсайтам (вроде того, что человеческая речь появилась для демонстрации различий, а не общности, а перевод — как раз для объединения). Тем, кто когда-либо ломал голову над поиском наиболее удачного переводческого соответствия, — обязательно к прочтению!
Вообще-то я эту книгу уже прочитал, но Лайвлиб этого не понимает. Мой отзыв здесь.
МНого интересного о переводе
Занимаясь много лет назад техническими переводами, я даже не представляла, насколько многообразен может быть мир переводов и сколько загадок даже простой перевод ставит перед человеком, пытающимся перенести текст "из пункта А в пункт Б". Местами книга читается трудно, но есть несколько глав, от которых не оторваться, например, о Нюренбергском процессе и о технических новшествах, которые были там впервые использованы. Или о работе с языками в Европейском Союзе. Очень досконально разбираются вопросы всевозможных видов переводов, при этом книга остается живым, доброжелательным и познавательным чтением.