Ставок больше нет

«Скованные одной любовью».

Министерство любви приветствует вас. Добро пожаловать! Вы к нам – за знаниями?.. А, хотите пережить яркую влюбленность. Пожалуйста, пожалуйста, мы вам сейчас наворожим… А вы точно не… А-а-а… конечно. Значит, вы верите, что можно начать жизнь сначала? Можно возвратиться к силе первого чувства?.. Ну, как вам угодно.

…Право, книга эта меня измучила. Иначе не скажешь. Заявить, что она давит, нельзя. Наоборот, она пытается быть легкомысленной и этой странной легковесностью невыносимо раздражает. Книга-обманка. О, как она надо мною посмеялась! Она же меня обманула! Как можно это простить, а? Как можно простить автора, что с такой простотой обвел тебя вокруг пальца, несмотря на твой приличный читательский опыт?

Тут стоит остановиться и заметить: боже, сам по себе сюжет прекрасен! Пусть за меня все скажет аннотация, она лаконична и необыкновенно притягательна. Пожалуйста:

«В длинной очереди в кабинет, где решаются в загробном мире посмертные судьбы, сталкиваются двое – прекрасная женщина, отравленная мужем ради наследства, и молодой революционер, застреленный предателем. Сталкиваются, начинают говорить, чтобы избавиться от скуки ожидания, и… успевают полюбить друг друга настолько сильно, что получают второй шанс на возвращение в мир живых, ведь в бумаги «небесной бюрократии» вкралась ошибка – эти двое, предназначенные друг для друга, так и не встретились при жизни. Но есть условие – за одни лишь сутки влюбленные должны найти друг друга на земле, иначе они вернутся в загробный мир уже навеки…»

Итак, если вас сие впечатлило и захотелось прочитать книгу, – остановитесь. Дальнейшее вам знать не нужно.

…А я же поверила! Я до последнего была уверена, что Сартр это всерьез, и недоумевала: за что этого мелодраматичного до тошноты автора возвели на такую высоту (а это моя первая книга у него)? Знайте же: 90% книги – это слезливость, приторность такая, словно тебя насильно суют в чан с липкой карамелью. Карамель – это вкусно, черт возьми, но не в таких количествах! Силясь внушить мне омерзение, Сартр явно перестарался. Ешь конфеты, и чтобы все щеки были в шоколадной пасте, и заешь жирным тортом, а потом зефир, вафли, сахарная вата… ах, как же тошнит! Мучаешься, спрашивая себя: зачем нужно было и без того «сладкую» историю заворачивать в пафосное сахарное нечто? Разве сам сюжет недостаточно романтичен? Нет, мало, мало сердечек! Больше, больше, больше патоки! Тони, уважаемый читатель, захлебывайся, погибай аки стрекоза, застрявшая навеки в янтаре!

Я «наелась» до отвращения уже на пятидесятой странице книги, т.е. прочитав только треть. Нужно было заставлять себя читать дальше. Успокаивала лишь мысль, какой озлобленный отзыв можно на это накатать.

И тут сволочь-автор взял и… написал великолепный финал, повергнув меня в абсолютнейший шок. Спасибо, конечно.

«…и я держу равнение, даже целуясь».

Сартр сотворил замечательное произведение о стереотипах любви, тщательно их выписывал, высвечивая их нелепость, а потом разом все разрушил. Вот они, классические и взбесившие:

1. Что на свете есть люди, которые по воле судьбы предназначены друг другу. Дескать, у каждого должна быть своя половинка, и ее желательно отыскать при жизни (а если вы встретились после смерти, то можете запрашивать второй шанс).

2. Что любовь сильнее смерти. Тут даже костлявая отступает, отдавая честь великой и могучей.

3. Что, если вы предназначены друг другу (см. пункт 1), вы влюбитесь молниеносно, с первого взгляда. И неважно, что привязанность не возникает так быстро, максимум – простой интерес или страсть. Нет, тут чувство выше гор и облаков.

Это любовь сказочная, из романтических фильмов. И именно вера в это волшебство любви часто ведет к разочарованиям, бесконечным поискам эфемерного, к отчаянным вопросам: «Чем я плох, если меня так не любят и я так не люблю?»

Сартр выдумал увлекательнейший квест «полюби или умри», который в своей извращенности может поспорить с пресловутым экспериментом Милгрэма. Его «влюбленные» умерли нелепым образом. У обоих остались важные дела: она хочет спасти свою сестру, он – возглавить местное сопротивление в ближайшем выступлении против властей. И тут – возможность ожить, закончить все… нужно только быть вместе.

Жить, конечно, хочется, но убеждать себя, что ты полюбил навек (предназначение!) – это, знаете ли… Какого потом жить, боясь просто усомниться в своем выборе? Как бы от одного сомнения не помереть! Условие же ясно озвучено:

«Если между вами пробежит хоть тень недоверия… Так вот, вы вернетесь сюда (на тот свет) и займете место среди нас».

Любите друг друга, не отрывайтесь друг от друга – и вот вам жизнь. Не захотите… ваше право. Извольте возвратиться к мертвым, в их пустоту и бессмысленность (а мир мертвых тут – это вечная пытка).

Но в любви при наличии такого условия не может быть свободы. Это клетка. Любовь там, где можно уйти и можно потерять. Любовь заставляет бороться за ее существование день за днем.

Герои желают обмануть смерть, затем и пускаются в «любовное» приключение. Чувство их мало занимает, но они пытаются лгать себе и друг другу – чтобы соблюсти условие. Выиграть у смерти. Играть по правилам «любви». Жить. Только бы жить. Заставлять себя, ломать, мучить свои чувства – только бы остаться в человеческом мире.

Но имеет хоть какой-то смысл этот последний шанс?..

Как ни притворяйся, как ни выкручивай себя, ничего хорошего не выйдет. Сартр убеждает: намного важнее любви и даже жизни – верность себе в любых обстоятельствах. Лучше умереть собою, чем жить, прячась от себя. У тебя есть только ты. Может быть, печально, но зато честно.

Спасибо, Сартр, за столь разумный посыл.

Прочитано в рамках Игры в классики (14 тур) и Книжной полки.

Небо над Парижем

Есть нечто общее между душой, возвращающейся на землю, и возвращением души к перечитыванию любимых книг. Не дочитываем мы этот мир, может, потому и возвращаемся вечно к нему, вот только жаль, что не помним, на какой странице мы закончили чтение, и снова ищем в нём нечто упущенное, нам снова даётся очередной последний шанс на вечность.
Как и герои этой маленькой "повести", я делаю двойной виток "возвращения", и от моей забавно-бредовой истории годовой давности к "Последнему шансу", перехожу к рецензии.
В рассказе Сартра "Комната", описывается Ева, ухаживающая за своим безумным мужем Пьером.
В "Последнем шансе", снова появляются Ева и Пьер. И снова их почему-то тянет друг к другу безумство любви.
Если я не ошибаюсь, то это первый случай реинкарнации в мире искусства. Комната из рассказа, задышала, темно вспыхнув, расширившись до стен ночей с безумными обстоятельствами и "иным миром", похожим на кафкианский нежный бред.
Вот тут я точно не ошибусь, если скажу, что это первый случай в истории искусства, когда атеист, - Сартр, - столь пронзительно-грустно и светло нарисовал "иной мир". Возможно, последнее доказательство "иного мира" будет эстетическим. Что касается последнего доказательства бога,- если таковое есть, - то оно, изумив многих, будет сказано именно атеистом, не то плачущим, не то безумно смеющимся чему-то в душе.

Ева - Очаровательная девушка из высшего света. Пьер - рабочий, из "низшего", тёмного света, замышляющий восстание против диктатора.
Пьер. Тёмный блеск асфальта. Вращающееся в воздухе велосипедное колесо.
Ева. Белоснежная простыня. В расширенных глазах, в райке, "звездой велосипедных спиц", взошла и просияла смерть.
Ужасно то, что послесмертие почти не отличается от жизни. Вот только если раньше не замечали твою душу, словно её и правда нет, то теперь не замечают всего тебя. Странные тёмные сквознячки и тени, да странное равнодушие а-ля посторонний на всё то, что так волновало Пьера и Еву при жизни. Пьер смотрит на своих друзей, готовящих восстание. Ева - смотрит на свою сестрёнку, на которую положил глаз её муж. Оба кротко пожимают плечиками крыльев, уходят.
Тихий переулочек, с цветущими над ним жёлтыми розами облаками. Он, мастер, в буквальном смысле, встречает свою Маргариту - Еву. Откуда ни возьмись, появляется и исчезает чёрный кот.
В небесной канцелярии есть статья под номером 140, которая гласит, что мужчина и женщина, созданные друг для друга, но не встретившиеся при жизни, имеют право вернуться на землю. Но им будет дано лишь 24 часа, и за это время они должны полюбить друг друга телом и душой.
Еве и Пьеру даётся последний шанс на любовь, свободу, душу. Они возвращаются на землю с памятью о прошлой жизни, и с той роковой нехваткой времени, которой темно захлёбывается сердце. Эта тональность спешки судьбы и сердца, напоминает щемящую тональность нехватки времени в "Русалочке" Андерсена.
Пьер возвращается в жизнь со знанием того, что о восстании его друзей, знает диктатор. Поверят ли ему?
Ева возвращается со знанием того, что замыслил её муж. Поверит ли её сестра?
Оба бросают вызов диктаторам, злу, и... в некотором смысле, даже безумному диктату законов неба и земли. Словно зрачок в усталости сна, целая жизнь сузилась до размеров одного дня! Подобно мёртвому, криком кричишь и бьёшь в стекло, за которым должно произойти преступление, но тебя не замечают, не верят.
Ах, если бы можно было телу и душе разделиться на миг, и души бы обнимали друг друга, а тела помогали близким и друзьям. Но в делах наших, душа обнимает жизнь и судьбу, и потому дружба, честь и долг, словно всадники в конце Мастера и Маргариты, обретают внеморальные, вечные черты, ради которых стоит умереть, ибо без них ты не можешь не то что любить, но и жить. Тут вечное распятие души, любви, между правдой земли и истиной неба.
А пока, Ева и Пьер будут танцевать, прижавшись друг к другу, словно тело и душа, в предчувствии судьбы, и листва парка над ними будет вскипать сиренью звёзд, словно пеной, и глаза Евы, припадут на колени, шёпот взора, закрыв лицо перчаткою ресниц.
Бунт до конца, или любовь до конца? Подобно призраку и ангелу смириться со злом и абсурдом, равнодушно проходя сквозь них, мимо них? Или же бунт любви к человеку и жизни, как основа всякой личной любви и осознание себя как человека с душой?
Будь прокляты эти кафкианские "140-е статьи", с их 24-мя часами, за которые никто - уверен в этом!, - так и не смог обнять душою тело на земле, словно бы любовь на земле невозможна, а на небе - попросту нечем любить.
Минутная стрелка, с неумолимостью гильотины, опускается, падает.
Восстание. Стекло телефонной будки. Влажный отпечаток руки Пьера на стекле, словно отпечаток призрака. Разговор с Евой, и её голос, словно уже из другого мира : этот телефонный звонок похож на бесконечно-грустный спиритический вызов души.
В " Сне смешного человека" Достоевского, герой в конце рассказа, трагедии жизни, вспоминая девочку в тёмном переулке, которая молила о помощи, говорит : "а ту девочку я не забыл". Похожая тональность и грусть, должно быть, звучала и в голове Пьера в телефонной будке. Пьер и Ева не забыли ту девочку, нуждавшуюся в помощи, о которой их просил на том свете её погибший отец.
Последний шанс? Для кого-то он в этой жизни единственный.

Кадр из фильма "Небо над Берлином" 2.

Проза Сартра трудно поддаётся описанию, ведь читая его тексты ты испытываешь огромное количество эмоций, чувств. Но стоит попытаться пересказать прочитанное и это удаётся с трудом. Но я попробую)
Если говорить о сюжете, то на переднем плане двое персонажей- Пьер и Ева. Они умерли, встретились в загробном мире и влюбились.
Выясняется, что они предназначены друг для друга, но не были знакомы при жизни. Им предоставляется ещё один шанс. Они воскреснут, затем должны встретиться на земле и полюбить друг друга по-настоящему всего за сутки. Если они этого не сделают, то снова вернутся в загробный мир.
Сартр переплетает в своих произведениях философию с художественным текстом, он предоставляет читателю возможность поразмышлять вместе с ним и его героями о вопросах бытия)
Главный вопрос этого произведения, как мне кажется, такой: будет человек менять что-то в своей жизни, если ему выпадет ещё один шанс или он будет делать тоже самое и вести себя также?

Каждый раз, когда читаю тексты Сартра, я влюбляюсь в него снова и снова. Он затрагивает такие темы, о которых будешь думать не один день после прочтения произведения.

А возможно ли заново начать...

Мое знакомство с творчеством Ж.П. Сартра началось с прочтения его самого емкого философского труда «Бытие и Ничто». Казалось после такой зубодробительной первой встречи с феноменологической онтологией, экзистенциализмом и в целом самим автором я бы должен был забыть о его произведениях, как минимум лет на десять, пока не подрасту, но нет, Сартр наоборот стал одним из моих любимых философов и писателей. В связи с этим, на сколько, велико было мое удивление, когда я узнал, что существует роман-пьеса «Ставок больше нет», с которым я совершенно незнаком, поэтому при первой же возможности прочитал ее запоем и спешу поделиться своими впечатлениями.
Удивил, особенно сентиментальностью и романтической историей первой части повествования (хотя удивление, является первопричиной философского знания), подумал, а где тут Сартр, но нет все постепенно встало на свои места в течении чтения, но обо всем по порядку. История достаточно проста, если так можно выразиться двое молодых людей погибают, по разным причинам, и попадают в мир мертвых, но по ошибке, закравшейся в небесную канцелярию они получают шанс вернуться в мир живых, так как они были созданы друг для друга, но так и не встретились и чтобы найти и полюбить друг друга на земле у них есть всего один день. Вроде совершенно прозаично, даже скучновато, но это совсем не так. В первую очередь Сартр обращает внимание на ритм жизни, который отличает мир живых и мертвых. «А как же их отличить от живых – спрашивает Пьер. Очень просто: живые всегда спешат…». Всегда и везде, ритм жизни современного человека перенасыщен скоростями, как материальными, так и информационными, некогда остановиться, нормально принять пищу, провести время с близкими и.т.д. Так как живой человек обречен на выживание в сложившихся условиях, которые диктует нам жизнь, а современное социальное пространство характеризуется именно скоростью. Но мертвые выглядят гораздо свободнее, нежели живые им некуда торопиться, они не связаны не образами «железной клетки» Вебера, не «резиновой клетки» общества потребления, но не тут то было, бюрократия есть везде, как и порядок, и ограничительные меры. «– Превосходно, – подводит итог пожилая дама, – отныне вы мертвы по всем статьям. – А куда мне теперь? – нерешительно осведомляется Ева. – Куда хотите. Мертвые свободны. Ева, как и Пьер, неосознанно направляется к двери, через которую вошла, но чиновница указывает ей на другу: – Нет, вам туда…». Первую стадию, которые проходят вчерашние живые люди, попадая в мир мертвых – это безусловно отрицание, монолог Пьера тому веское доказательство: «– Смерть всегда приходит слишком рано…или слишком поздно. Но только не ко мне, слышите вы? Не ко мне. Смех и насмешки со стороны мертвецов вспыхивают с новой силой». Потом наступает относительное принятие, но у влюбленных появляется возможность вернуться на землю…
В первую очередь главный герой Пьер направляется к героине Еве, чтобы разыскать ее, увидеться в мире живых и любить друг друга. В первые минуты влюбленных охватывает эйфория, они не только видят друг друга, они осязают, чувствуют запах, дыхание, слышат как бьются их сердца. Они должны начать новую жизнь, меняют свои бытовые условия Ева, привыкшая к роскоши, переезжает к Пьеру, чтобы строить свое счастье вместе…«Пьер нервно ходит взад-вперед по другой сторонре улицы. Ева появляется в окне и радостно кричит ему:
–Здесь очень хорошо, Пьер.
– Правда? – облегченно улыбается он.
– Очень хорошо.
– До скорого, – кричит он, помахав рукой, и быстро уходит». У них нет времени сомневаться друг в друге, ссориться, им надо спешить любить, но…. Неотложные земные дела, разлучают их по разным обстоятельствам, Ева, как женщина пыталась остановить Пьера, предчувствуя беду, но мужчина всегда менее сентиментален и пренебрежителен к чувствам, слыша, порой лишь голос разума, справедливости, дружбы, что в конечном счете и подвело главного героя…
Итогом оказалась их встреча, в уже знакомом для них мире мертвых и Ева отвечая на вопрос старика произносит: Видите ли, ставок больше нет. Заново жизнь не начнешь…»…А вот здесь как раз Сартр, жесткий реалист, который показывает, что существование как таковое бывает в большей мере несчастным нежели счастливым, а жизнь порой невозможно изменить, хотя это не повод не пытаться этого сделать. Пьер и Ева попытались, возможно у других это получиться, а возможно и нет… «Их руки медленно опускаются, они отворачиваются друг от друга и уходят каждый в свою сторону. А на разоренной площадке для танцев двое молодых людей в обнимку кружатся в вальсе с надеждой заново начать жизнь…»

эта книга более всего напоминает киносценарий. задумка довольно интересная, но есть два НО. во-первых, аннотация описывает больше половины книги, отчего читать их не так интересно. во-вторых, история короткая и от этого немного скомканная. думаю, из нее бы получился замечательный роман крупной формы. а так в целом для разнообразия - очень даже неплохо!