Безмолвие девушек

I put my hands over my ears and, gathering every last scrap of strength, made myself go back to Lyrnessus. I walked through the unbroken gates, saw again its unburnt palaces and temples, busy streets, women washing clothes at the well, farmers unloading fruit and vegetables onto the market stalls. I rebuilt the ruined city, repeopled its streets, brought my husband and my brothers back to life—and smiled, in passing, at the woman I’d seen being raped as she strolled across the main square with her two fine sons by her side…I did it. Standing at the centre of that baying mob, I pushed them back, out of the arena, down the beach and up onto the ships. I did it. Me, alone. I sent the murdering fleets home.

The Silence of the Girls Пэт Баркер — это «Илиада» с точки зрения Брисеиды, любимой наложницы Ахилла. Во всяком случае, так уверяют нас критические рецензии и аннотация на обложке. С одной стороны, они не лгут. С другой... Они слегка недоговаривают.

Во избежание недоразумений: я искренне полагаю, что среди «женских» переосмыслений античного эпоса книга Баркер написана лучше... Нет, скажем так. Более серьезно и внимательно, чем «Песнь об Ахилле» Мадлен Миллер, но менее продуманно, чем её же «Цирцея» или «Пенелопиада» Маргарет Этвуд. Очевидные достоинства «Молчания девчат» — брутальность, с которой изображены сражения во всей их бесславной мерзости; ярость, направленная на мучающий женщин патриархальный мир; глубина, которой достигают (на которую погружаются? ура неуклюжим метафорам) характеры некоторых персонажей. И последнее, увы, снова возвращает нас к главной проблеме этой истории — этой версии старой истории.

Проблема такова: Брисеида в ней — по-прежнему не человек. Времена изменились, но из третьестепенного персонажа она не стала главным. Нет, она превратилась в камеру, которую автор носит по древнегреческим декорациям, показывая нам то шатер, то богоравного героя, то издыхающих от чумы крыс. Подобное можно назвать «женским взглядом» — в прямом смысле слова. Но этого ли мы ожидали?

Попробую рассеять очередные (возможные) недоразумения: я не адепт «сильных женских персонажей». Я ни в коем случае не ожидаю от Баркер поворота сюжета, в котором Брисеида заколола бы Ахилла ножницами или отговорила бы Гектора от боя с Патроклом. Её внешняя пассивность неизбежна, любое явное сопротивление с её стороны невозможно; в сложившихся обстоятельствах она действительно «вещь, а не человек». Но отчего бы ей не стать вещью в себе? Я хотела бы знать так много о внутреннем мире Брисеиды, о её мечтах, фантазиях и желаниях, о её драгоценных воспоминаниях. Автор слишком редко спохватывается и описывает их, но такие моменты — едва ли не лучшие в книге, наравне со злыми, великолепными замечаниями Брисеиды о войне, справедливости и судьбе. К сожалению, их немного: в остальном наша героиня просто рассказывает о том, что происходит вокруг, и то, что чувствует любой другой персонаж, кроме неё самой. Камера, а не человек. А когда Баркер вдруг предлагает нам взглянуть на происходящее глазами Ахилла, который думает, желает и вспоминает невыносимо ярко, несправедливость становится очевидной. Я не говорю сейчас о несправедливости войны или античного общества — я имею в виду личный выбор писательницы, которая уделяет намного больше внимания и любви мужским персонажам в своей «феминистской» версии «Илиады». Впрочем, она делает это довольно красиво. Ахилл, наполовину воин, наполовину бог, почти никогда человек, действительно выписан с большим умением и трудом. Но что бы стоило Баркер поступить точно так же с Брисеидой? Ведь Мадлен Миллер, однажды посыпавшей Ахилла золотым сахаром, удалось очеловечить Цирцею. Здесь же...

Книга хороша. Но женщины в ней слишком редко видят самих себя.

А что, теперь голос феминизма говорит только о сексе?

И вот ее рассказ – о ненависти, ужасе, безысходности, лишениях, смирении… и любви.

Конечно, к сексу можно свести практически все, это одна из фундаментальных потребностей человека, но мое ожидание от книги было иным. После аннотации и довольно колоритной первой главы, я начала наблюдать за... сексом. Секс разный, а вот идея однобока. Может быть, проблема во мне, что я не почувствовала весь остальной спектр эмоций, но Брисеида как-то мало страдала, если в этом была цель.

... уже не чувствовала себя лишь подстилкой Ахилла - или плевательницей Агамемнона.

Так-то рабыням и заниматься в лагере было нечем, кроме как удовлетворять потребности греков, но я начинаю переживать за свою юную душу. Николай Кун - Мифы Древней Греции: Герои в детстве произвел на меня неизгладимое впечатление, а после лиричной, но современно толерантной Мадлен Миллер - Песнь Ахилла , и дерзкой откровенной и опять-таки современно феминистической "Безмолвие девушек", чего ждать дальше? Переосмысление уже переосмысленного, пожалуй, это перебор... Трою разобрали уже до песчинок, и этот роман не самобытен и не уникален. Кино, книги сейчас максимально заряжены феминизмом.

- Как ты себе это представляешь? - спросила я. - Через задний проход?

Вам не кажется, что это слишком современно?
Тем не менее, Брисеида, которую сыграла в Трое Роуз Бирн, и теперь иначе я ее не вижу, все же тянет на интересного персонажа. Она к ее чести сомневается... во всем, а автор не смотря на определенный фам прессинг не пытается менять исторические факты. Ее Брисеида пытается бунтовать, но в рамках истории - и это правильно.

Ничего не произошло. Ну разумеется! Разве происходит что-то иное, когда мы возносим молитвы богам?

А вот это свежо!
Вопреки названию, девушки не так уж и безмолвны в этом романе, а мужчины тоже имеют свое время в тексте. И вот мужские персонажи довольно вялые, а к финалочке, которую никак не перепишешь, Ахилл склоняется к граням безумства. Не уверена, что готова представлять его таким. Роман спорный, чего-то было в излишке, но многого и не хватило.

Поскрести древних греков

Очередная книга на тему древнегреческих мифов и "Илиады" Гомера. Вот уж точно, мифы стали новым черным. От лица еще скольких персонажей нам предстоит прочитать один и тот же сюжет?
Я понимаю, когда с ракурса другого персонажа история заиграла по-другому, открылось что-то новое. Не могу не сравнивать эту книгу с так поразившей меня "Песнью Ахилла". Поэтому нежная, щемящая, насыщенная история для меня с помощью Пэт Баркер превратилась в мерзкую, противную, тошнотворную нуднотень. Вокруг трупы, вонь, кишки, крысы и сношаются - спасибо, я уже поняла, что так выглядит прекрасный реалистичный мир. Что-то мне не хочется погружаться в это месиво - я еще от "Рыб" не отошла. Сказать, что меня шокировала долюшка захваченных в плен женщин? Нет. Я и не рассчитывала, что воины им будут слагать оды и целовать следы. Если Брисеида и бунтует против варварского произвола - то как-то совсем уже незаметно, тихонечко. Даже у Мадлен Миллер она мне показалась живее, любознательнее и смелее. Я пропустила момент, когда она успела подружиться с Патроклом до такой степени, чтобы над ним рыдать, если он был добр к ней один вечер. Роста персонажей не происходит, развития не происходит - все медленно скатываются кто в безумие, а кто в уныние. После Мадлен Миллер я вообще ничего нового не узнала - мне, например, было интересно узнать про сына Ахилла Пирра, но он опять внезапно появился, всех покрошил и собрал все лавры. И опять непонятно.
Не могу не пожаловаться, что и техническая сторона книги меня озадачила. Повествование бодренько велось от первого лица - и внезапно, без объявления войны, стало третьим. А зачем? А почему? Язык странный, культурно не привязанный, с бодренькими русскими идиомами, создающими впечатление, что древняя Греция у нас тут просто так, для фона. "Шлемоблещущие" и "пышнопоножние" тут и рядом не стояли. До середины мне вообще казалось, что я читаю один из романов Барбары Картлэнд, где жестокий господин пленяет несчастную наложницу, но она с помощью своей красоты и находчивости влюбляет его в себя. Не, Брисеида не влюбила - чего-то сдулась, силенок не хватило.
Я просто не знаю, кому это порекомендовать. Знакомиться с блестящей эпохой через кровищу, внутренности и секс - закрыть и перекрестить. С тяжелой женской долей - все и так беспросветно, чуда не случится, так и будут все нудеть, страдать и рожать. Уж лучше Гомера. На худой конец, Мадлен Миллер тоже ничего.